Меч и Цепь - Джоэл Розенберг

— И что?

— Если единственное, что принимает ваш желудок — овсяный отвар, захочется ли вам есть его чаще чем раз в день?

Карл хмыкнул.

— Даже и это подвиг. — Он глянул на гнома. Молодец, Ахира.— Барон?

— Да?

— Угощение ваше выше всяких похвал — но к чему все это?

— О чем вы?

— А вот о чем: я в розыске, Пандатавэй назначил награду за мою голову. Вы говорите, что не собираетесь эту награду требовать. Отлично; я готов вам поверить.

Фурнаэль взял бритвенно-острый столовый нож и принялся изучать лезвие.

— Хотя и не убеждены в этом. — Барон тонко улыбнулся. — Возможно, учитывая обстоятельства, это и мудро; возможно — нет. — Он попробовал нож пальцем и положил его назад на стол, направив, возможно случайно, острием в грудь Карлу.

— В чем я действительно не убежден, — продолжал тот, — так это в том, что вы приглашаете в свой дом всех, кто останавливается в Фурнаалевой гостинице. И совершенно невозможно поверить, что такой превосходной едой…

— Благодарю, — склонил голову Фурнаэль.

— …кормят всех постояльцев. Полагаю, у вас что-то на уме.

— Тонко подмечено, Карл Куллинан. У меня действительно есть к вам деловое предложение. Если вы настолько хорошо владеете мечом, как о том говорят слухи…

— Вряд ли меня заинтересует…

— Может быть, дослушаете хотя бы из вежливости? — Фурнаэль поднялся, бросил салфетку на кресло, взял пояс с мечом и застегнул его. — Давайте немного прокатимся и все обсудим — наедине. Я давно уже не езжу верхом только удовольствия ради… Энна, будь добра, озаботься, чтобы остальные гости не знали ни в чем отказа.

Карл тоже встал и опоясался.

— Согласен. — Вслед за бароном он пошел к двери под аркой.

Ахира покашлял.

— Барон!

Фурнаэль раздраженно обернулся:

— Да, друг Ахира?

Гном сцепил ладони под подбородком.

— Мне пришло в голову, что у вас наверняка есть некий козырь в рукаве — на случай, если Карл вздумает отказать вам. И, поскольку вы человек мудрый, козырь этот, несомненно, неубиваем — скажем, удачное продолжение нашего пути.

— А если мой, как вы это называете, козырь, не свидетельствует о моей мудрости? Представим — только лишь как пример: я заявлю Карлу Куллинану, что у меня в руках некая девочка, объявленная в розыск как беглая рабыня, и в случае его отказа я возвращу ее прежним владельцам.

— А заявление сие, без сомнения, будет подкреплено парой десятков стрелков, которым вы приказали ждать снаружи — просто для подстраховки.

— Без сомнения, — улыбнулся Фурнаэль.

— Барон, вы позволите вам кое-что рассказать?

— Вряд ли сейчас подходящее время.

— Прошу вас! — Гном тонко улыбнулся. — Выслушайте хотя бы из вежливости. Рассказ очень короток, барон. И возможно, развлечет вас.

Фурнаэль сдался и опустился в пустое кресло рядом с Ахирой.

— Если вы настаиваете…

— Хорошо. С вашего позволения я начну. Жил-был работорговец, и звали его Ольмин. Мастер клинка, Ольмин всегда выигрывал состязания на мечах на Пандатавэйских Играх. Но однажды удача изменила ему.

Нашелся человек, сумевший победить его. Карл Куллинан, вышедший на арену впервые в жизни. Как вы, надо думать, поняли, Ольмин был оскорблен.

Карл старался не улыбаться. Все это было правдой, но кое о чем Ахира умолчал. Во-первых, Ольмин был лучшим мечником, чем Карл. Он победил потому, что сумел воспользоваться найденной в правилах Игр лазейкой.

— По этой или какой-то иной причине, но Ольмин выследил наш отряд и в Элрудовой Пустоши захватил нас в плен. Вместе с нанятым им магом у Ольмина было пятнадцать человек, и все — неплохие бойцы.

Ольмин заковал Уолтера Словотского, Карла и меня в цепи и провел немало времени, обрабатывая Карла кулаками. Спустя несколько часов нам удалось освободиться.

— Каким образом? — Бровь Фурнаэля удивленно изогнулась. — У работорговцев цепи крепкие, их не разорвать даже гному.

Ахира улыбнулся.

— Уметь надо. Как бы там ни было, мы освободились. Мне удалось положить четверых работорговцев, потом меня остановил болт. Маг, что был тогда с нами, убил их мага. Заботясь о раненых — а они у нас были, — Карл велел нам влезть в фургон и бежал, предоставив оставшимся в живых врагам тушить горящий возок.

— Весьма впечатляюще, — заметил Фурнаэль. — Но я и без того знал, что Карл Куллинан — великий мечник.

— Я в этом не сомневаюсь, барон, — наклонил голову гном. — Но вы наверняка не знаете, что, когда мы бежали, восемь работорговцев еще оставались в живых — и Ольмин был среди них.

Ахира вздохнул:

— Я бы удовлетворился этим. Мы были живы, свободны, за нами не гнались… Конечно, мы все пострадали. Карл потратил остаток целительных бальзамов, чтобы подлечить меня. Карл и сам был не в лучшей форме: когда руки ваши несколько часов прикованы к потолку, плечи цепенеют и теряют силу. Я хотел покончить со всем, оставить работорговцев в покое.

Барон склонил голову к плечу.

— Но Карл Куллинан не хотел. — Говорил он спокойно, но бледность выдавала его.

— Нет. Взяв с собой одного из отряда, Карл вернулся к Ольмину и остальным. Вдвоем против восьми.

— Думаю, Карл Куллинан и его товарищ хорошо себя показали.

— Карл оставил на земле семерых мертвецов. Ольмина среди них не было.

— А Ольмин ушел. — Фурнаэль начал подниматься. — Тем не менее история весьма впечатляюща. Спасибо, что поведали мне ее, друг Ахира. А теперь, Карл Куллинан, прошу вас сюда…

Ахира положил ладонь на баронову руку.

— Нет, барон, я сказал: он оставилсемерых. Ольмина он не оставил: он принес его голову нам — в доказательство и на память. — Гном убрал ладонь и добродушно улыбнулся. — Желаю приятно побеседовать.

Светлая ночь озарялась миллионами горящих в вышине звезд — и факелами на стенах Фурнаэлева замка.

Удобно устроившись в седле Морковки, Карл ехал рядом с Фурнаэлем. Лошадь барона, чуть более низкую, снежно-белую кобылу, украшала черная отметина на правом глазу, делая ее похожей на пиратку.

Они медленно ехали по узкой грязной тропе вдоль стены; Фурнаэль останавливался у каждой из четырех караулен и молча вскидывал руку, приветствуя стража, смотрящего сквозь бойницу в зубчатой стене. Каждый страж ответно кивал и махал рукой.

Ко времени, когда они добрались до Княжеского Тракта, Карл был сыт Фурнаэлевым молчанием по горло.

— Барон?

— Потерпите еще немного, Карл Куллинан. — Дернув повод, он направил лошадь на восток от тракта. Карл — следом.

Вскоре стены замка растаяли вдали; Фурнаэль въехал на холм, потом пустил лошадь вниз, к кучке низких деревянных домов. Над их крышами, выплывая из труб, курились дымки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});