Свадьба отменяется. Смотрины - Вера Чиркова

А сам Брант, посомневавшись пару минут, тяжело вздохнул и потопал вслед за гостями к дворцу, предпочитая самые паршивые неприятности обвинению в трусости. Смутные подозрения, мучившие его в последние дни, неожиданно получили настолько весомые доказательства, что Дрезорт даже на миг не усомнился в правильности сделанных им выводов. Слишком уж наглядная и ясная получалась картина, чтобы возникали какие-то сомнения в её подлинности. И теперь капитан втройне жалел о том, что у него не получилось допросить подлого старикашку, пока тот был связан магическими узами.

Мимо расположившихся в приёмном зале гостей капитан проходить не стал, пошёл более длинным путём – через дверь в коридор, ведущий к гостевым комнатам. Оттуда через столовую, где оживлённо сновали слуги, завершая сервировку стола, попал прямо к выходу на лестницу. И успел как раз в тот момент, когда герцог на миг остановился на верхней площадке – окинуть взором просторный, выдраенный до блеска зал.

Слуги трудились тут все утро, и помещение, и до этого содержавшееся в полном порядке, приобрело праздничный лоск и торжественность. Свежие занавеси из нежно-зелёного шёлка, расшитого золотом, сменили королевские: более тёмные и строгие. Герцогские цвета по традиции были близки к королевским, только зелень вместо густой и тёмной на герцогском гербе была свежей, как молодые листья, а грозный чёрный цвет сменился на тёмно-вишнёвый.

Именно такого цвета ковры, затканные золотыми виньетками, лежали теперь возле диванов, покрытых новыми покрывалами. Часть из этих вещей прибыла с обозом, остальное хранилось в кладовых именно на такой случай. А вот яркие букеты осенних цветов лакеи явно нарезали на клумбах парка, и пышные белые, жёлтые и лиловые хризантемы необычайно подходили к остальному убранству.

– Ваша светлость… – Офицер шагнул навстречу спускающемуся по лестнице герцогу. – Мне нужно сказать вам нечто важное.

– Прекрати, Брант, – помня о наставлениях брата, мягко прервал его Райт, – не нужно этих официальностей. Мне, конечно, очень тяжело было узнать о пропаже метра, но ты в этом совершенно не виновен.

– Я должен сказать… – оглянувшись на расположившихся на диванах гостей, Брант убедился, что они не смогут его услышать, и всё-таки понизил голос, – никакого похищения не было. Гизелиус определённо ушёл сам. Я, разумеется, виноват в том, что не смог вспомнить раньше, где видел его так называемую «ученицу». Мы уже встречались раньше… и, хотя на ней висит лёгкая иллюзия, это не сбило бы меня с толку, если бы в тот момент я располагал сведениями, на кого именно работает леди Катренна.

– Кто такая леди Катренна и какое отношение она имеет к магистру? – Секретарь герцога смотрел на офицера с такой строгостью, словно имел на это право.

Лжегерцог только согласно кивнул, подтверждая вопрос Дорда.

– Ну как же, это его жена, – изумлённо уставился на Райта капитан, – я думал… ты знаешь.

– Я знаю, что он женат на магине, но её вроде звали Тренна? – Лжегерцог с мальчишеской обидчивостью поджал губы, и в этот миг в его глазах мелькнуло внезапное понимание, всего на пару секунд позднее, чем ожидающе прищурился секретарь. – Ясно, её полное имя…

– Катренна ле Олански. Её отец, маркиз Ринер ле Олански, знаменитый исследователь Северных островов и Багряного моря, сгинул в очередной экспедиции лет двадцать шесть… или двадцать пять назад. Леди, впрочем, тогда она была юной девушкой, пришлось срочно выйти замуж, чтобы иметь возможность закончить обучение. Родовое поместье и земли ушли за долги на средства, взятые отцом на оснащение экспедиции. Он рассчитывал, что сделанные им открытия и находки вполне окупят все затраты. Её первый муж тоже был магом, родом из Имганта, и с тех пор она имеет имгантское подданство.

– Но Гизелиус поссорился с женой, – запальчиво сказал Райт, не желавший верить в предательство учителя.

– Я тоже так считал… мои люди всегда следили за перемещениями леди Катренны на нашей территории. Однако, ещё когда я впервые увидел её ученицу, Эриселию, входящей на борт баркаса, у меня мелькнуло подозрение, что раньше видел эту юную леди в имгантской столице. Однако потом я решил, что ошибся, слишком отлично от той девицы она себя вела, а похожих девушек, как вы знаете, очень много.

– Или похожих иллюзий, – сердито хмыкнул герцог.

– Вот именно, – Брант впервые был совершенно согласен с секретарём, – но я всё же собирался за ними проследить, и тут он меня перехитрил.

– Тсс, – заметив, как одна из дам встала с дивана и решительно направилась в их сторону, прошипел Дорд, не забывавший следить за гостями, – сюда идут.

– Это она… – внезапно растерялся Брант, – леди Катренна.

– О! – с губ Райта непроизвольно сорвался удивлённый возглас, он даже не надеялся так скоро познакомиться с таинственной женой учителя.

Все присутствующие, в том числе и Монрат, приодевшийся в строгий, чёрный с вишнёвыми отворотами, камзол дворецкого и ожидавший герцога с кузеном внизу, возле лестницы, заинтересованно следили за приближением этой загадочной особы.

Милорды старались издали угадать, какие внешние качества леди привлекли к себе магистра, и, к собственной досаде, не находили в ней ничего особенного. Обычная женщина средних лет, чуть ниже среднего роста, округло-крепенькая, как осеннее яблочко. И лицо достаточно простое: не знай братья, что это жена Гизелиуса, прошли бы и не оглянулись. Да она как будто именно этого и желала – на скромном тёмно-синем платье ни вышивки, ни украшений, волосы, издали выглядевшие темными, а вблизи оказавшиеся русыми с медным отблеском, гладко причёсаны и свёрнуты в тугой узел, на скулах и губах никакого намёка на дорогие восточные румяна.

Но внезапно восхищённо вздохнул Монрат, и Дорд в изумлении приподнял бровь, пытаясь понять, что такого увидел в магине мажордом, чего не видит он сам. Искоса глянул на лицо Бранта – проверить собственные впечатления – и поразился ещё больше: капитан вообще вёл себя крайне странно. Стиснув губы, старательно пытался придать своему лицу строгий и невозмутимый вид, но, судя по всему, никак не мог с собой справиться.

Герцогу даже в голову не могло прийти, что в тот самый миг, когда они с Райтом пытались определить степень привлекательности леди Тренны, офицер с пристальной торопливостью изучал её лицо, ища следы бурной ночи, какой, по его мнению, должна была вознаградить шпионка своего пособника и супруга. Брант пока не знал, какие преступные планы в отношении родины и короля вынашивает эта подлая парочка, змеёй просочившаяся в семью его господина, но надеялся в ближайшем будущем получить ответы абсолютно на все свои вопросы. Допрашивать лазутчиков он умел и отлично видел, кого нужно припугнуть, а кого достаточно просто подкупить. Знал также, в обмен на что люди готовы продать родину, семью и даже собственную душу.

Хотя при этом совершенно не был жесток по натуре, стараясь никогда не применять на деле те страшные инструменты, которые везде возил с собою в сундучке его помощник.

А женщина тем временем со спокойным достоинством подходила всё ближе, и Дрезорту пришлось призвать свою выдержку, чтобы скрыть от милордов всё сильнее охватывавшую его растерянность. Не бывает таких строгих, почти монашески-целомудренных лиц у женщин, проведших ночь в объятиях любовника, и не могут от любовных утех так красноречиво припухнуть тщательно припудренные веки. И даже обычная лёгкая иллюзия не в силах скрыть ни залёгшей в уголке губ горькой складки, ни обдёрганного платочком носика.

И все эти подробности тревожным колокольным набатом били капитана по вискам, укрепляя страшное подозрение, что он совершил огромную ошибку, несколько минут назад отдав своему ординарцу приказ прекратить поиски магистра.

А ведь в тот момент Брант был абсолютно уверен, что сумеет донести до принцессы простую мысль: если Аглесса не хочет разрушить матримониальные планы матери, касающиеся её высочества и герцога, то лучше ей выдать беглого мага. Ну, а если и заартачится, тоже беда невелика: достаточно задержать его жену, и старичок сам прибежит как миленький. Всё ведь зависит от того, какие слухи пойдут по городу, а пускать нужную дезинформацию Брант умел лучше многих коллег из соседних стран.

– Ваша светлость… – Леди чуть присела в лёгком «дамском» полупоклоне, строго соответствовавшем местному этикету. – Разрешите представиться, миледи Катренна ле Олански Таришаль.

– Герцог Дорданд Агранат Анримский, – в голосе Эртрайта поневоле скользнула благосклонная нотка, эта женщина абсолютно изменилась, когда на её губах появилась чуть лукавая и одновременно открыто-ласковая улыбка.

Она держалась на губах миледи всего миг, оставив после себя впечатление скользнувшего по залу солнечного лучика, тёплого и доверчивого, и Эртрайт ощутил искреннее сожаление, когда этот лучик погас.