Серебряный Клин - Глен Кук

Пламя охватило его тело. Теперь он больше не мог думать ни о чем другом.

Он очень серьезно пострадал, прежде чем успел укрыться в коконе защитных заклинаний. Его обуглившееся, переломанное тело распростерлось на земле. Боль была ужасной, но еще ужасней была бушевавшая в нем ярость.

Огненные пузыри продолжали падать. Сбросив груз, манты возвращались, чтобы метать молнии. Плетеный напряг всю свою колдовскую силу и подключил к ней двух шаманов. Теперь один из них поддерживал его полуразрушенный остов, а второй находил места разрывов в плетеном туловище Хромого, сращивал и укреплял оборвавшиеся концы колдовских чар.

То, что оставалось от тела Плетеного, взмахнуло обугленной рукой. Из черноты ночи на землю, кувыркаясь, упала манта. Вокруг нее, потрескивая, плясали маленькие молнии.

Плетеный снова взмахнул рукой.

Жабодав ринулся в атаку на монастырь. Большинство солдат следовало за ним. Быстрая успешная атака сулила им защиту под монастырскими стенами от ужаса, упавшего с неба.

Но ужас продолжал преследовать их по пятам.

Огненные пузыри падали вокруг Хромого, расцветая оранжевыми всполохами пламени, уничтожая припасы и военное снаряжение. Но, окружив себя защитой, Плетеный забыл об огне. Он вернулся к прерванному нападением занятию.

Жабодав был уже совсем рядом с храмом, когда из-за монастырских стен вырвалось нечто, отбросившее его в сторону с такой же легкостью, с какой человек щелчком отшвыривает муху. Солдаты вокруг него попадали на землю.

Нигде нельзя было найти укрытия от тварей, атакующих с неба. Хотя несколько человек продолжали беспрепятственно продвигаться вперед. Почему?

Несколько мант спустились совсем низко, вибрируя плавниками-крыльями. Жабодав подобрался и в отчаянном прыжке взметнулся в воздух. Его челюсти сомкнулись на трепещущей черной плоти.

Пока два колдуна извлекали нечто из дымящихся остатков фургона, Плетеный продолжал шептать заклинания. Глядя на шаманов, он радостно улыбался, не обращая никакого внимания на продолжавшуюся вокруг бойню.

Старики несли змею из обсидиана, тело которой, прямое, словно стрела, достигало десяти футов в длину и шести дюймов в толщину. Змея была сделана изумительно, вплоть до тончайших подробностей. Ее рубиновые глаза сверкали, когда в них отражались огни пожара. Старые знахари пошатывались под весом ее тела. Один из них ругался, обожженный жаром, исходившим от рептилии.

Плетеный улыбнулся своей ужасной улыбкой. Беззвучным шепотом он принялся напевать темную колдовскую песню.

И вот обсидиановая змея начала изменяться.

Она судорожно дернулась, ощутив в себе дыхание жизни. Она расправила крылья, громадные крылья тьмы, которые отбрасывали тень даже там, где тени от них не могло быть. Красные глаза вспыхнули, будто кто-то приоткрыл заслонки над огнями самой жаркой кузницы ада. Страшные когти, сияющие, как обсидиановые ножи, полосовали воздух. Жуткий хриплый визг вырвался из пасти, утыканной острыми черными зубами. Тварь дышала неровно, ее обжигающее дыхание слабело. Она пристально уставилась на ближайший костер и снова судорожно дернулась, пытаясь вырваться.

Плетеный кивнул. Шаманы разжали пальцы, освобождая тварь. Она захлопала черными крыльями и нырнула в огонь.

Она купалась в пламени, словно свинья в грязи. Плетеный одобрительно улыбнулся. Его губы прошептали последние заклинания.

Огонь костра угасал, пожираемый тварью. Тогда она бросилась в следующий очаг пламени, потом еще и еще.

Плетеный позволил змее порезвиться несколько минут. Затем интонации его шепота резко изменились, стали требовательными. Теперь он уже командовал. Тварь протестующе взвизгнула, изрыгнув язык пламени, но повиновалась приказу. Испуская скрипучие вопли, она поднялась в воздух и исчезла в ночи.

Теперь Плетеный перенес все свое внимание на Храм Отдохновения Путников. Настало время узнать, на какое колдовство способны защитники монастыря без посторонней помощи.

Лесные шаманы подняли Плетеного на руки и понесли его к монастырской стене.

Глава 26

Побелевшие пальцы Боманца нестерпимо болели. Он намертво вцепился в какой-то выступ на спине воздушного кита. Чудище летело достаточно низко, чтобы вспышки молний, полыхание огня и царивший внизу хаос дали старику ясное представление о том падении, которое ему предстояло, если б он хоть на мгновение ослабил свою хватку. Молчун с Душечкой были рядом и по-прежнему неотступно следили за ним. Одно неправильно понятое движение, и Молчун тут же даст ему пинка под зад, а заодно получит прекрасную возможность выяснить, умеет ли колдун летать.

Пришло время решающих испытаний. Белая Роза получила приказ остановить древнее зло здесь, где можно было рассчитывать на помощь тех, кто подвергся его нападению. На этот раз она включила Боманца в свой план.

У старика было такое чувство, что этот план целиком опирался на него.

Она ничего не объясняла. Может, ей нравилась роль таинственной женщины. А может быть, просто не доверяла ему.

Теперь здесь распоряжался он. До тех пор, пока не совершит ошибку. Тогда, сопровождаемый пинком под зад, он получит возможность пропеть лебединую песню, прежде чем рухнет в огненный ад внизу.

В речи менгиров редко проскальзывали оттенки чувств. Но в голосе того, что возник за левым плечом старика, сквозило разочарование.

– Он опять сумел закрыться. Его не берут ни огонь, ни молнии, – доложил валун.

Надежды на удачу с самого начала были призрачными, но попытаться все равно стоило.

– А его сторонники? – спросил старик.

– Опять уничтожены или рассеяны. Но само чудовище непобедимо. Хотя оно жестоко пострадало, его муки только усиливают его злобу.

– Непобедимых не бывает. Дайте мне только подобраться к нему поближе.

Ненавистный Боманцу канюк вдруг страшно раскудахтался:

– Какая великая личность, а? Ха! Да этот мертвяк прихлопнет тебя как муху, Сиф Шрам!

Боманц молча отвернулся и посмотрел вниз, но его желудок сразу запротестовал. Проклятая птица, похоже, всерьез вознамерилась его разозлить. Оптимизм канюка даже забавлял. Старик прошел суровую школу самоконтроля. Он был женат целых тридцать лет.

– Разве не пришла пора твоим собратьям сделать свой ход, валун? – Колдун улыбнулся беззаботной улыбкой человека, не имевшего никаких задних мыслей.

Некая идейка, словно нарыв, зрела на задворках его сознания. Похоже, он нащупал способ поставить подлого стервятника на место.

– Скоро придет, – сказал менгир. – А какова будет твоя лепта в этой потехе?

Прежде чем колдун успел подобрать ответ, снова раздался скрипучий визг канюка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});