Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного - Марина Соколова

Борвёгач вызвал к себе советника.

Борвёгач: «Вы не помните, кто мне посоветовал ужесточить меры?»

Советник: «Помню: я посоветовал. Это моя работа – давать советы. Кстати, Ринама Волокоса тоже сторонница жёстких мер».

Борвёгач: «Знаю: слышал. Я теряю авторитет у народа».

Советник: «Это не так. Народ по-прежнему идёт за вами. Большинство населения высказалось за сохранение целостной Лимонии».

Борвёгач: «Это политическая хитрость или вы действительно забыли про Волокосу? Она разочаровывается и во мне, и в Переделке. Меня предают самые надёжные люди».

Советник: «А вот это – правда. Надо ускорить процесс смены кадров. Я вас давно предупреждал, и Волокоса, кстати, тоже».

Борвёгач: «Уже не предупреждает – только критикует».

Советник: «Она – как народ. Он ещё вам верит, но очень сильно критикует. Вы сами даёте повод: чересчур самокритичны».

Борвёгач: «Дело не во мне, а в политике. Мы делаем много ошибок».

Советник: «Жёсткие меры – не ошибка. Ваши сторонники, в их числе Волокоса и ваш покорный слуга, критикуют вас за заигрывание с врагами Переделки».

Борвёгач: «Это не заигрывание, это твёрдая центристская позиция. Вы чего добиваетесь – гражданской войны в Лимонии? Тоже мне критики нашлись. Критиков у нас – хоть отбавляй. А мне нужны советники».

Советник: «Не понял».

Борвёгач: «Вы мне ещё понадобитесь. И Волокоса – тоже. В качестве советников, а не критиков».

Советник: «Она не только критикует, она без устали предупреждает вас о предательстве. Демократическая оппозиция у нас под контролем».

Борвёгач: «Вы всё время забываете, что Ицлень – законный президент Водяной республики. Это наши люди, которых предстоит убедить в необходимости подписания союзного договора. Нам с вами – заметьте».

Советник: «В ксегенском государстве президентов развелось больше, чем критиков. Скоро будете избирать президента каждого двора».

Борвёгач: «Президенты – не тараканы, чтобы разводиться. Их избирает народ. Я, между прочим, тоже президент, только не ксегенского государства, а демократической Лимонии. Политики – не фантасты и не боги. Они – ремесленники и работают с тем материалом, который есть в наличии».

Советник: «Вы были богом».

Борвёгач: «Я – не бог. Я – руководитель демократического государства. Демократия – это власть народа. А за социализм мы ещё поборемся».

Советник: «Товарищ Борвёгач, в стране началась буза. Волокоса и я считаем, что она чревата самыми неожиданными, непредсказуемыми последствиями. Мы советуем…»

Борвёгач: «Не скромничайте, товарищ советник. Поставьте себя на первое место».

Советник: «Ринама Волокоса выражает мнение ваших сторонников из народа».

Борвёгач: «Я знаю. А вы, я надеюсь, сторонник из политиков. Что-то я не припомню слова „буза“ в политическом лексиконе».

Советник: «Виноват, товарищ Борвёгач. Я и Волокоса советуем…»

Борвёгач: «Это хорошо, что советуете».

Советник: «Я вас опять не понимаю».

Борвёгач: «Очень просто, как говорит товарищ Волокоса. Хорошо, что советуете, а не критикуете. Пусть другие критикуют. Ваше дело советовать, товарищ советник. А то вы с Волокосой увлеклись критикой».

Советник: «Товарищ Борвёгач, скажите прямо, что вы имеет в виду».

Борвёгач: «Вы умный человек, товарищ советник. Да… Я хочу знать мнение моих сторонников, то есть мнение Ринамы Волокосы».

Советник: «Вы его знаете».

Борвёгач: «Недостаточно. С сегодняшнего дня я хочу знать её мнение по поводу всех моих политических решений – и не только моих».

Советник: «Я не могу её спросить».

Борвёгач: «Это ясно. Насколько я её узнал, она не будет с вами разговаривать. Я имею в виду другое».

Советник: «Вы имеет в виду психотронное оружие?»

Борвёгач: «Товарищ советник, у нас нет психотронного оружия. Оператор тихонько задаст вопрос – и товарищ Волокоса на него – чётко и ясно – ответит. Только, пожалуйста, вслух. Так надёжнее. И потом я не люблю, когда читают чужие мысли. Не надо на меня так смотреть. Речь идёт о государственных интересах. К тому же, Ринаме Волокосе не привыкать. Она ещё не догадывается?»

Советник: «Слава богу – нет. Но это – линтасские спецслужбы».

Борвёгач: «Но ведь это – безболезненно? В чём вы меня опять упрекаете? Насколько мне известно, Комитет по правам человека успешно работает».

Советник: «Я вас не упрекаю, товарищ Борвёгач. Ко мне вы тоже намерены применить психотронику?»

Борвёгач: «Зачем? Вас я уже убедил. Вот что, товарищ советник, – через три дня на моём столе должен лежать проект союзного договора – с учётом всех поправок, которые были внесены президентами союзных республик. Это ещё не всё. Вместе с договором вы представите фамилии людей, которые, по вашему мнению, не справляются с работой. Подготовьте список кандидатов на освобождённые должности».

К несчастью, Борвёгач не предвидел и не успел; его, как всегда, опередили враги.

А на долю Ринамы Волокосы выпала не только неблаговидная роль Кассандры, но ещё двойная нагрузка психотронных генераторов. Впрочем, в эти трагические дни Ринама думала только о судьбе любимой Лимонии. С утра до вечера она оплакивала участь родного государства – ей было не до собственной безопасности.

Её кумир тоже мало заботился о своей безопасности. В него стреляли на демонстрации; он замял инцидент, чтобы не сеять панику в стране. Он брал на себя всю ответственность за содеянное другими; он всё время подставлял себя под удар – и, наконец, напросился на хук справа в самое незащищённое место. Беспредел, который разыгрывали в стране вечно недовольные демократы – при участии заинтересованных в развале лиц, был хорошо виден со всех сторон.

На правом краю созрел скороспелый заговор, который вылился в вооружённую трагикомедию. Сценарий переворота был наспех скомпонован членами борвёгачного правительства под руководством БКГ. Действие маразматического путча разворачивалось, как в третьеразрядном акимерзком боевике. Борвёгач вместе с женой угодил в жертвы Переделки, а на улицах Совкмы появились всамделишные танки. Герои Переделки кинулись на амбразуру, а Ицлень взобрался на броневик, чтобы, подобно Нилену, указать народу путь в светлое будущее. Под руководством мужественного демократа «переделанный» народ свергнул балаганных путчистов и освободил из заточения великомучеников Переделки. Раскаявшиеся заговорщики уверяли, что пытались поставить заслон неуправляемому беспределу; бравый Ицлень занимался самолюбованием и пожинал плоды победы; а спасённый Борвёгач лечил жену и заботился о судьбе государства. Примазавшись к победителям, президент Лимонии раздал им престижные должности, подарил президенту Водяной республики пятый телевизионный канал и стал добиваться подписания союзного договора.

25

Настрадавшись у «голубого экрана», Ринама приняла твёрдое решение переменить образ жизни и отправилась на поиски работы. Ей нужна была не любая работа, а самая лучшая, чтобы затмила «почтовый ящик», дьявольские проделки, демократов и Борвёгача. После падения тоталитаризма из-под Переделки, как грибы из-под земли после грибного дождя, попёрли частные фирмы. В одной из таких фирм Ринама услышала «всего доброго» и обнаружила подходящую работу преподавателя цинафрийского языка. От учащихся не было отбоя, платили они очень хорошо, занимались три раза в неделю. Оставшиеся четыре дня Ринама посвящала Авбюлке, которую опять отняла у бабушки. Вместе с дочкой она смотрела по телевизору мультики, которые перемежались политическими событиями. Присмотревшись к событиям, Ринама не удержалась – и изо всей силы снова стала переживать за Переделку. Она прекрасно понимала, что решается судьба не только Переделки и Борвёгача, но всего великого государства.

Отцу судьбоносных реформ было не до советников. Он сам знал, что необходимо предпринять в крайне сжатые сроки. Основное внимание Борвёгач сосредоточил на подписании союзного договора – и Ринама была с ним стопроцентно согласна. Главный оппонент Борвёгача Ицлень тоже был уверен в своих действиях. Обласканный восхищёнными иностранцами, превозносимый демократическими соратниками, победитель, как никогда, был близок к цели всевластия. Над ним стоял только Борвёгач – и Ицлень был уверен, что ненадолго. Свою уверенность он черпал в демократических журналистах, которые, вслед за капиталистической прессой, клеймили «империю зла»; в товарищах по борьбе с Борвёгачем, которые вторили гангстерам пера; а также в катрибилпийских национал-сепаратистах, которые давно служили Ицленю образцом для подражания. Ничтоже сумняшеся в том, что в стране всё позволено, и ему – в первую очередь, демократический вождь прикидывал, как убрать последнее препятствие на славном пути к демократическому трону. Порывшись в своём сером веществе, убеждённый демократ извлёк из него три народные мудрости: «Победителей не судят», «Сила есть – ума не надо», «Кто успел – тот и съел» и принял их, как руководство к действию. Он наотрез отказался подписывать союзный договор, за спиной Борвёгача снюхался с президентами Ниакуры, Сурелобсии и Ханстазака, повязав их кровью уничтоженного государства.