Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного - Марина Соколова

Борвёгач: «Как, вы сказали, зовут ту женщину – домашнюю хозяйку, которая…»

Советник: «Ринама Волокоса, товарищ Борвёгач».

Борвёгач: «От неё есть ещё письма?»

Советник: «А как же – два письма».

Борвёгач: «Принесите их, пожалуйста».

Советник: «Они в зелёной папке у вас на столе».

Борвёгач: «О чём она предупреждает на этот раз?»

Советник: «В целом она довольна вашей политикой, но опасается, что процесс может выйти из-под контроля».

Борвёгач: «Вы тоже так считаете?»

Советник: «Вы же знаете моё мнение, товарищ Борвёгач. Оно полностью совпадает с мнением Ринамы Волокосы».

Борвёгач: «А может быть, наоборот? У нас все домашние хозяйки такие умные?»

Советник: «Ну, конечно, товарищ Борвёгач. Но Волокоса – самая умная».

Борвёгач: «А вы откуда знаете? У нас, кажется, не полицейское государство».

Советник: «Это моё личное мнение. Вы спрашиваете – я отвечаю».

Борвёгач: «А что она думает по поводу выступления Здераванеша?»

Советник: «Расценивает его, как предательство. Требует, чтобы вы срочно сменили команду. Товарищ Борвёгач, я прошу вас об этом уже…»

Борвёгач: «Говорите: требует? Это интересно…»

Советник: «Она вопиёт».

Борвёгач: «То есть?»

Советник: «Кричит на телевизор с утра до вечера».

Борвёгач: «Неужели вы это видели?»

Советник: «И вы можете увидеть – хоть сейчас. В зелёной папке фотографии и видеокассета».

Борвёгач: «Товарищ советник, вы преступаете… Включайте видеомагнитофон».

Советник: «А как насчёт смены команды? После выступления Здераванеша отпали последние сомнения».

Борвёгач: «Может быть, начать с вас?»

Советник: «Вы же знаете, я не держусь за место. Я болею душой за Переделку».

Борвёгач: «Ну-ну, я пошутил. Вы – незаменимый работник. Смена состава – дело непростое. Надо подумать. И вы тоже подумайте, товарищ советник. И завтра представьте свои соображения».

Советник: «Это Ринама Волокоса, товарищ Борвёгач».

Борвёгач: «Да она совсем девочка».

Советник: «Тридцать с хвостиком. Хорошо выглядит».

Борвёгач: «Просто красавица. Муж, дети есть?»

Советник: «Счастлива в браке. Муж – хороший парень, бизнесмен. Воспитывают чужого ребёнка, как своего. Живут вместе с матерью Ринамы».

Борвёгач: «Очень темпераментная девочка. А на кого она так кричит?»

Советник: «В данном случае – на Здераванеша. Очень интересно. Да вы послушайте».

Борвёгач: «Ну-ну. И часто она общается с телевизором?»

Советник: «Каждый день. Моя правая рука. Только она этого не знает».

Борвёгач: «Вы прямо наёмник какой-то. Бесплатно эксплуатируете женщину. Наверняка у неё ворох проблем».

Советник: «Как сказать… Работы нет и пока не предвидится. И ещё эта аппаратура…»

Борвёгач: «Какая аппаратура? Ах, да… А ведь здорово излагает… Её бы на ваше место».

Советник: «Она там на своём месте. А ведь вы мне завидуете, товарищ Борвёгач».

Борвёгач: «А я этого и не скрываю. Я тоже хочу иметь такую советницу».

Советник: «Вы пока можете иметь всё, что хотите».

Борвёгач: «Вы на что намекаете?»

Советник: «Прикажете доставить в Кремль?»

Борвёгач: «Вы с ума сошли! В каком качестве? Тоже мне – джигит нашёлся».

Советник: «Виноват: ляпнул, не подумав. Возможен другой вариант».

Борвёгач: «Какой же? Только, пожалуйста, без джигитовки».

Советник: «Может быть, подключить к Кремлю её телевизор?»

Борвёгач: «А разве это возможно?»

Советник: «Пока – проще простого. Только нужно кое-что утрясти с телевизионными спецслужбами».

Борвёгач: «Товарищ советник, опять намекаете. Вы у меня донамекаетесь. Вы что на меня уставились? Действуйте… пока находитесь у меня на службе. Постойте… А что будем решать с аппаратурой?»

Советник: «Пока – ничего. Все мы под аппаратурой ходим».

Борвёгач: «Не паникуйте, товарищ советник. Вы ещё скажите, что ходите под богом. Гм… Что, аппаратурщики сильно разошлись?»

Советник: «Изводят народ, товарищ Борвёгач».

Борвёгач: «Мерзавцы. Вот что: подумайте над созданием Комитета по правам человека при Верховном Вече. Будем демократизировать страну – или я не Борвёгач».

К сожалению, отец судьбоносных реформ не разделял ринамину неприязнь к вылупившимся из Переделки демократам. Он смотрел на них, как на часть побежавшего процесса; и при его попустительстве политические кухарки развернули бурную деятельность на политической кухне. Они изобретали популистские рецепты, заимствуя идеи у светочей Переделки.

Самыми яркими «прожекторами Переделки» были ксегенские писатели, которые выложили на демократическое блюдо всё, на что они были способны. Собрав в кулак все свои способности, они выбили из загашника завалящую идею, тронувшую отзывчивые сердца лимонных обывателей.

Речь шла об истерзанном теле великого Нилена, которое пытали в Мавзолее врачи-садисты. Обливаясь слезами, сострадательные писатели с «голубых экранов» умоляли предать земле великие бренные останки, а жалостливые телезрители, глядя на своих духовных наставников, рыдали в полный голос. Поплакав вместе с народом, возмущённые демократы гневно обрушились на врачей-убийц, после чего бросились искать свежие идеи, чтобы заявить о себе во всеуслышание. Тут под руку вовремя подвернулся Здераванеш; и демократические крикуны пошли-поехали обличать диктатуру, которая неизвестно откуда наступала. Когда Здераванеш приелся общественности со своей диктатурой, демократы вернулись было к «прожекторам Переделки», но тут их постигла крупная неудача. Погасшие светочи больше не могли ничего осветить, так как в писательском загашнике не осталось ни одной свежей идеи. Разочарованные до глубины души мессии, отомстив Переделке за все бывшие, настоящие и будущие обиды, принялись мстить друг другу, дабы восстановить всю справедливость на свете. Не добившись толку от писателей, демократы обратили взоры на входивших в моду катрибилпийцев. С самого начала Переделки катрибилпийские националисты и сепаратисты взяли курс на отделение от ксегенского государства. Их охотно консультировали иностранные капиталисты, которые использовали любую возможность, чтобы расшатать социалистическую супердержаву. Катрибилпийские сепаратисты наступали на двух фронтах: политическом и культурном. Катрибилпийские писатели свято заклинали водяных коллег отказаться от участи «старших братьев» и помочь в восстановлении исторической справедливости. Напыжившиеся «старшие братья», которые смутно представляли себе положение дел в национальных республиках, обещали обиженным националистам разобраться и принять срочные меры. В национальную дискуссию попытался вмешаться байернаджазский писатель Бевокмиграби. Для разоблачительной «Писательской газеты» задетый неправдой Бевокмиграби написал взволнованную статью о положении наций в Байернаджазе. В ней отсталый писатель с фактами в руках утверждал, что в его родной республике все нации живут равноправно, миролюбиво и дружелюбно; и это свидетельствует о решении национального вопроса. В эпоху спущенного сверху разоблачительства статья прозвучала, как недопустимая крамола. Запрограммированные на разоблачения «старшие братья» с небывалым усердием побежали в «младшие». Не останавливаясь на достигнутом, в маразматическом порыве они занялись душевным стриптизом и досаморазоблачились до обнажённого состояния. Тут им наконец стало холодно от леденящего душу здравого смысла, и они спешно прикрыли душевную срамоту фиговым листом.

Заручившись поддержкой помолодевших, обнажённых «братьев», катрибилпийские писатели передали эстафету катрибилпийским политикам, которые втянули в сепаратистский марафон всех националистических бегунов на длинные дистанции. Глотнув побольше воздуха в преддверии длительной дистанции с многочисленными препятствиями, сепаратисты и националисты двинулись в путь по трупам водянистоговорящих лимонцев. По дороге они выкрикивали красивые лозунги хорошо поставленными голосами, которые производили сильное впечатление на слабонервных граждан с испорченным вестибулярным аппаратом. Неизгладимое впечатление они, в частности, произвели на демократов, которые страдали хроническим косноязычием. Заворожённые катрибилпийским красноречием демократы, не отрываясь, смотрели прямо в рот националистам и сепаратистам и повторяли каждое слово, стараясь подражать ласкающему слух иностранному акценту. Ступая по катрибилпийскому следу, демократы шагали по трупам катрибилпийских врагов, которые были их водяными и водянистоговорящими соплеменниками. Сосредоточив всё своё внимание и внимание популистски завоёванных сторонников на близкой их сердечному желудочку колбасе, демократы перепутали человеческие органы и, взывая к желудкам сограждан, обрекли их на массовое предательство, которое не в состоянии смыть баррели самой чистой крови. Как могло случиться, что в погоне за напичканной эмульгаторами импортной колбасой миллионы водяных самым гнусным образом предали десятки миллионов своих кровных братьев и сестёр?