Король-Лебедь - Юлия Андреева

Брат явился накануне приезда в Мюнхен Вагнера, который по договору с мюнхенским театром должен был поставить в нем «Мейстерзингеров». В такой счастливый день Людвиг решил забыть нанесенную ему обиду и отнесся к брату со всей благосклонностью, на которую только мог быть способен.

Они долго разговаривали в кабинете Людвига, куря и попивая замечательный коньяк из личных запасов короля.

– Маман пеняет тебе, что ты до сих пор не женился. Ты ведь знаешь, как это важно для нашей семьи, – говоря это, Отто решил, что брат прикажет вышвырнуть его из замка, так нахмурился Людвиг при одном упоминании о браке.

– Смотрел ли ты «Тангейзера»? – вопросом на вопрос ответил Людвиг.

– «Тангейзера»? – Отто вопросительно поднял брови. – Гм…

– Конечно же нет. Впрочем, я и не ожидал ничего иного, – Людвиг с грустью посмотрел на брата. – Хочешь знать, почему я до сих пор не женат? Отвечу тебе метафорой. Когда–то жил знаменитый бард Тангейзер. Я опускаю его родословную, так как историки путаются, даже называя дату его рождения, я уже молчу об именах его благородных родителей, которых, похоже, вообще никто не знает.

Не суть. Тангейзер был самым лучшим менестрелем Германии. Красоте его стихов и голоса изумлялись не только люди на земле, но и боги на Олимпе. Однажды Тангейзер пел возле так называемого грота Венеры, когда прекрасная богиня предстала перед ним во всем блеске своей красоты и славы.

Она поцеловала Тангейзера, забрав его в свой грот, откуда открывался другой мир – мир, прекраснее которого не было ничего на свете.

Несколько лет жил Тангейзер в сладком плену. Но однажды ему захотелось побывать на родине, повстречаться с другими трубадурами, поучаствовать в турнирах.

Прощаясь с ним, Венера сказала, что ему будет очень тяжело в мире людей, так как его сердце остается с нею. Тангейзер не поверил богине и вернулся к людям.

Он участвовал в турнире трубадуров в Вартбургском замке и заслужил главную награду, вручать которую должна была самая красивая девушка королевства. Это была прелестная Елизавета – племянница ландграфа Тюрингского. Тангейзер тут же влюбился в нее. И велел своему герольду оповестить собрание, что сейчас знаменитый Тангейзер исполнит песню в честь несравненной Елизаветы.

Он начинает петь, но вместо того чтобы петь о Елизавете, поет о Венере. Был неслыханный скандал. Оскорбленные таким поведением трубадура дамы покидают турнир, рыцари бросаются на Тангейзера с обнаженными мечами, но Елизавета спасает Тангейзера, признавшись, что любит его и желает выйти за него замуж.

Ландграф соглашается помиловать Тангейзера, но в наказание принуждает его отправиться в Рим на покаяние.

Проходит несколько лет, Тангейзер возвращается из Рима. Возле Вартбургского замка его встречает трубадур Вольфрам фон Эшенбах[34], с которым он был дружен в былые времена.

Тангейзер признается ему, что Папа не простил его грех, сказав, что снимет проклятие с трубадура не раньше, чем его посох зацветет. Куда ему теперь – мир людей не для него, остается вернуться в грот Венеры.

В это время мимо них проходит траурная процессия. С ужасом Тангейзер видит, что хоронят Елизавету. Убитый горем он падает тут же мертвым. В это время мимо идут пилигримы, которые несут небывалую весть – папский посох зацвел.

– Когда мы были мальчиками, ты говорил, что встречаешься с русалкой из Шванзее. Теперь… – Отто почесал затылок. Хотя, может быть, ты и прав, тот, кому открылся мир, прекраснее которого не было на свете… имеет право отказываться от благ этого…

Некстати вспомнив о русалке, Отто было пожалел о своей несдержанности, опасаясь, что брат все–таки накажет его за проклятую актрису, с которой кронпринц невольно свел его, но в лице Людвига не было заметно ровным счетом никаких перемен. Брат счел это неплохим знаком.

Когда Отто прощался с королем, лицо Людвига освещала блаженная улыбка человека, испытывающего в этот момент наивысшее наслаждение. Казалось, что он сейчас пребывает в другом, совершенном и прекрасном мире, в который Отто не будет допущен никогда.

Сев в свой экипаж, Отто еще раз оглянулся на окно кабинета Людвига, но тут же отвернулся, опасаясь, как бы брат не посчитал это неприличной чувствительностью.

* * *

Когда запоздавший секретарь принес саквояж принца и, открыв дверцу, сел рядом с хозяином, Отто бросил последний взгляд на окно, да так и застыл с открытым ртом, не смея ни отвернуться, ни закрыться от исходившего оттуда света.

В золотистом сиянии ему махал рукой Людвиг, рядом с которым стояла небесной красоты женщина в длинном старинном платье с широкими рукавами и в золотом уборе на голове. Длинные светлые волосы незнакомки были усыпаны драгоценными камнями и, казалось, тоже излучали свет.

Отто почувствовал, как экипаж тронулся с места, и поспешно сел на свое место, до боли прикусил себе руку, чтобы понять, не спит ли он. Венера, Эсклармонда или Ундина – все это было слишком необычным, чересчур неземным даже для вечно летающего в облаках Людвига.

* * *

Это была последняя встреча братьев. По свидетельству медицинской комиссии, созванной в Мюнхене для освидетельствования кронпринца в 1872 году, наследный принц Отто Виттельсбах сошел с ума.

Никто не мог поверить в то, что бесшабашного, смешливого, любившего проводить время в окружении певичек и проматывающих свои состояния молодых людей, Оттона вдруг придется поместить под надзор в одном из пригородных замков.

Отто и сокровища Грааля

Со слов его личного секретаря Герберта фон Блюма, расставшись в памятном 1868 году со своим братом королем, Отто сидел какое–то время в экипаже, не поднимая глаз от пола. Так что господину фон Блюму показалось, что тот заснул.

Когда они проезжали Шванзее, принц вдруг вскочил, велев остановиться.

– Видите это озеро? – спросил он у секретаря.

– Да, конечно, – фон Блюм утвердительно кивнул головой. – С этого места замок выглядит особенно странно. Поглядите: всего одно озеро, рядом с которым стоят целых два королевских замка – Хохеншвангау и Берг, к которому мы сейчас подъехали. Как будто ваши предки не могли допустить даже мысли о том, что кто–нибудь кроме них может жить близ вод лебединых озер. Вы не находите?

– Да, странно… – точно в забытьи прошептал принц, его глаза горели, лицо покраснело, лоб покрылся испариной. – Когда мы были детьми, Людвиг рассказал мне о своих встречах с русалкой этого озера. Клянусь Богом, если, конечно, господин Фрейд ошибся и Господь все–таки существует. Клянусь Богом, дорогой Герберт, мне следовало тогда не насмехаться над моим братом, а попытаться проследить за ним. Проникнуть в его мир. В грот Венеры, черт возьми! А теперь, теперь, я полагаю, все потеряно. Моя жизнь прошла впустую. А Людвиг… – он шумно вздохнул.

– Но ваша жизнь еще не прошла. Вы так молоды и так много можете сделать. В конце концов, вы наследный принц, – секретарь понизил голос до шепота. – Никто не знает, сколько Господь кому отмерил, а у короля нет наследников…

– Наследников… престол.… Как же вы не можете понять, что я нуль, пустое место. Что это он, а не я великий король… – Оттон велел кучеру остановиться, после чего вылез из экипажа, подставляя лицо теплому, летнему ветру. – А может, не все еще потеряно? Я посмеялся над ним тогда, но зато теперь, когда я видел… когда проник в его тайну… кто знает, может, судьба дарует мне новый шанс. Последний шанс.

Услышав подобные признания, больше смахивающие на бред, нежели на сколько–нибудь связную речь, господин фон Блюм всерьез забеспокоился, предполагая, что Оттон болен. Он поспешно вылез из кареты, не зная, что предпринять, в то время как принц вдруг скинул с себя сюртук, растянул стягивающий его шею галстук и побежал по склону холма к воде.

Фон Блюм устремился за ним, непрерывно зовя принца и умоляя его не делать глупостей.

– Вы не понимаете, Герберт, что я открыл его тайну! Я понял, где вход в грот Венеры, куда он в один прекрасный день уйдет от нас, оставив Баварию с носом! – уворачиваясь от пытавшего утихомирить его секретаря, выкрикивал Отто. – Вход здесь. Прямо в озере. Сначала русалка, потом Эсклармонда де Фуа. Вход в грот Венеры находится под водой, где–то здесь. Не случайно же мой брат часами плавает в лодке по этому озеру! Не случайно он требует от слуг, чтобы никто не подходил к воде на расстояние мили и не нарушал его покоя.

Просто он не хочет, чтобы кто–то еще видел его встречи с… Не хочет, чтобы кто–нибудь из нас, недостойных, увязался за ним в мир, прекрасней которого нет. В эту чертову страну Грааль!

– Но послушайте, сир, – секретарь задыхался от быстрого бега, к тому же каждый раз, когда он старался ухватить Отто и повалить его на землю, тот с проворством юного леопарда вырывался от Герберта, смеясь и продолжая выкрикивать свои глупости. – Послушайте, Ваше высочество, принц. Почему вы считаете, что вход в этот запредельный мир должен быть именно на лебедином озере? Всем известно, что король приказал сделать озеро в его личных покоях в мюнхенском дворце. Быть может, вход там, а вы только вымочитесь здесь и схватите инфлюэнцу?