Сайтин-1. Измена - Кэролайн Черри

— Ах, Флориан! Ну что же ты?

Джастину казалось, будто он проваливается в бездонную пропасть, хотя сознание он пока не потерял. Юноша попытался шевельнуться, но был полностью подавлен непреодолимой смесью звуков и ощущений. В отчаянии Джастин попытался усомниться в реальности происходящего, но это оказалось самым трудным. Уоррик-младший видел, как Флориан убрал опрокинутый стакан, чувствовал, что его голова лежит у Арианы на коленях, в лощине между ее скрещенными ногами, и что он смотрит снизу вверх в глаза хозяйке, а та неторопливо расстегивает ему рубашку, чтобы снять ее окончательно.

Однако не одна она расстегивала на Джастине одежду. Неподалеку слышались еще голоса, хотя они нисколько не интересовали паренька. «Джастин!» — позвал кто-то, и Ари осторожно повернула его голову. «Можешь мигнуть, когда нужно, — прошептала она тоном, каким обычно говорили дикторы в развивающих обучающих лентах. — Тебе удобно?»

Джастин не знал. Ему было страшно и стыдно. Он ощущал множественные прикосновения к своему телу, потом его подняли и стащили на пол.

Теперь над ним возвышались Кетлин и Флориан. Оказалось, что его трогали именно ази, беспрестанно передвигая с места на место и делая с ним нечто такое, что ощущалось крайне смутно, хотя было ясно: творится нечто скверное и ужасное.

«Прекратите, — в панике подумал он, — прекратите, я не согласен. Я не хочу!»

Однако удовольствие все-таки было. Где-то в глубине души Джастин неожиданно ощутил настоящий взрыв наслаждения.

«Помогите! Мне это не нужно!»

Юноша впал в полубессознательное состояние, но тут Ари сказала:

— Ты не спишь, так ведь? Теперь ты понимаешь? Большего просто не может быть. Все отменно, как положено. Приятнее быть не может, с кем бы ты это ни пробовал. Обычная биологическая реакция. Вот теперь сразу первое и второе правила…

— Смотри же!

Началась обучающая лента — между прочим, эротическая. Постепенно действие на экране переросло в то, что происходило с ним самим. Джастину, хотя он всей душой не желал подобного удовольствия, было приятно, но в том была уже не его вина, да, не его вина…

— Кажется, он начинает приходить в себя…

— Ничего, дайте ему еще! Он сразу успокоится.

— Ничто не сможет так пробудить тебя, как обучающая лента. Правда, мальчик? И кто бы ни пытался. Что поделаешь — биологическая реакция. Повторяю, кто бы ни пробовал…

— Не двигайся…

— Боль и наслаждение, милый, идут рука об руку. За минуту они могут пересекаться дюжину раз, боль — переходить в удовольствие. Могу продемонстрировать. Ты еще вспомнишь, милый, на что я способна ради тебя. Ничто не сравнится с этим. Ты будешь вспоминать это всю жизнь… Но все будет уже не так…

Открыв глаза, Джастин увидел наклонившийся над ним силуэт. Сам он, обнаженный, лежал в незнакомой кровати, и чья-то рука успокаивающе трепала его по плечу, откидывала с глаз непослушные волосы. А Ари все повторяла: «Ну же, очнись!» Только теперь юноша понял, отчего так сильно прогибалась постель. Ари сидела одетой, а он…

Его сердце снова учащенно забилось.

— Милый, мне нужно на работу. Можешь спать дальше, если хочешь. Флориан приготовит тебе завтрак.

— Пойду домой, — пробормотал Джастин, откидывая простыню.

— Поступай как знаешь, — пожала плечами хозяйка, поднимаясь, отчего матрац перестал прогибаться так глубоко. Она подошла к зеркалу полюбоваться собственным отражением — демонстративно безразличная к тому, что глодало душу гостя. — Заходи, когда захочешь. Можешь поговорить с Джорданом.

— И что мне теперь делать?

— Что хочешь.

— Мне остаться здесь? — растеряно спросил юноша, осознавая, что, выдавая собственные опасения, он только усугублял свое положение, ибо Ари в будущем обязательно использовала бы его страх перед случившимся. Тем более, что в ее последней реплике проскользнула скрытая угроза — так, во всяком случае, показалось Джастину. Хотя голос женщины был лишен всяких эмоций. Голос Арианы на мгновение помог юноше забыть недавние злоключения с Грантом, который теперь прятался далеко отсюда. И потому Джастин бросил:

— Имей в виду — этот номер не пройдет!

— Неужели? — осведомилась Ари, взбивая волосы. Сегодня облаченная в бежевый костюм она была особенно элегантна. Обернувшись, она лучезарно улыбнулась: — Заходи в любое время. Сегодня вечером можешь сидеть дома. Впрочем, и сегодняшний вечерок мы могли бы скоротать вдвоем, верно? Можешь даже рассказать все отцу и помочь ему пережить последующий шок. В общем, расскажи ему все, что считаешь нужным. Разумеется, я все записала на пленку. Так что если он захочет кинуться в Комитет, я представлю веские доказательства…

Джастина прошиб холодный пот. Не желая выказывать панику, он улыбнулся. Стиснув челюсти, он смотрел и смотрел на начальницу, а она, тоже улыбнувшись, направилась к выходу. Джастин еще долго лежал в кровати, холодный, как ледышка, чувствуя неприятную тяжесть в желудке и испытывая приступы острой головной боли, сверлившей голову от темени до шеи. Кожа еще сохраняла сверхчувствительность и кое-где покраснела. На покрытой синяками руке виднелись четкие отпечатки чьих-то пальцев…

…Флориан!..

На мгновение в мозгу сверкнула вспышка — смесь ощущения и образа. Джастин, закрыв лицо ладонями, отчаянно пытался изгнать мучительное воспоминание. И понял: при помощи обучающей ленты ему сделали внушение на уровне подсознания. Со временем станут вспоминаться все новые подробности проведенной ночи. Пока что юноша мог только предполагать, что именно вспомнится ему в будущем. Но не было сомнения в том, что обрывки воспоминаний станут подниматься из глубин памяти на поверхность, вынося слова и целые фразы, образы и ощущения. Едва показавшись и озарив сознание, они погрузятся обратно — неполные, но ясные и все умножаясь. И он ничего не сможет с этим поделать…

Откинув простыни, юноша соскочил с кровати, стараясь не смотреть на собственное тело. Проковыляв в ванную, он принял душ, намыливаясь снова и снова, энергично натираясь губкой и по-прежнему не глядя на себя, стараясь ничего не чувствовать и ничему не удивляться. Уоррик-младший усердно намыливал, обмывал и снова намыливал лицо и волосы, прополоскав с ароматизированным мылом даже рот, ибо не знал, чем еще смыть с себя скверну. Он то и дело сплевывал, кашляя от отвратительного мыльного привкуса, однако по-прежнему не чувствовал себя чище. Джастина все еще преследовал запах, который, как он помнил, принадлежал Эмори. Теперь он сам не только благоухал так же, но и ощущал его едва ли не носоглоткой.

Обсохнув под сушилкой, Джастин вышел в холодную ванную. На пороге тотчас показался Флориан с его одеждой, сложенной аккуратной стопкой.

— Господин, есть кофе, если хотите…

Джастин был потрясен: после всего ази мог говорить так спокойно! Как будто ничего и не было.

— Где у вас здесь бритва? — спросил юноша.

— На полочке, господин. — Флориан указал на дальнюю, отделанную зеркалами стену ванной. — Там же зубная щетка, расческа, лосьон. Что еще желаете?

— Ничего, — нарочито спокойно отозвался Уоррик-младший, подумывая о том, чтобы уйти домой. Потом закралась мысль о самоубийстве — ножом, взятым с кухни, или хранящимися в ванной таблетками. Но обязательное расследование наверняка повернет дело в политическое русло, а политика сожрет отца В то же время юноша подумал, что ночью ему в подсознание наверняка вживили особые импульсы — нечто вроде порыва к самоубийству и прочего. И потому он теперь вправе относиться с подозрением к любой нелогичной мысли, подвергать ее сомнению. Вчера таких импульсов была целая серия: чувства, эротические видения, пейзажи, старинные произведения искусства…

А потом — вещи более реальные, нацеленные в будущее. Разгневанный отец, он сам — мертвый, распростертый на полу в кухне. Восстановив в памяти последний образ, Джастин попытался видоизменить его, сделать менее реальным: например, представить как отправился в путешествие за пределы территории комплекса в таком виде, что его тело, похожее с воздуха на груду белого тряпья, смогли обнаружить только через несколько часов с самолета. «Простите, господин, мы, кажется, нашли его», — наверняка скажет пилот.

Однако сейчас было не время проверять действенность вживленных ему в подсознание побуждений — на какие бы ни пал выбор Эмори. Когда человеческий ум погружался в развивающие обучающие ленты, он попросту вбирал их в себя. Образы, приведенные в обучающей ленте, имели тенденцию постепенно утрачивать выразительность, в то время как постоянная память срасталась с полученной от обучающей ленты, начиная развиваться самостоятельно. Стопроцентно надежного способа отыскать вживленную команду не существовало; однако и команда была не в состоянии заставить подопытного при ясном сознании совершать необходимые кому-то поступки — разве что был спущен заранее подготовленный «рычажок». И только если наркотики снижали порог, до которого человек контролировал свои действия: тогда подопытный попросту не мог анализировать все поступавшие к мозгу побудительные импульсы, отвечал на все без исключения задаваемые вопросы, делал все, что приказывали.