Поиск дорог (СИ) - Букия Оксана

— Спасибо, ваше высочество, за ужин, — произнес Дим.

Она не ответила. Прогорел один огневик и погас. Комнату окутал полумрак.

Димостэнис встал, отвернувшись от княжны, зажег новый. Потушил лампу с цветочным маслом.

— Зачем вы рассказали князю Аввару о моей встрече с его детьми, — прямо спросил он.

Княжна слегка пренебрежительно выгнула одну бровь.

— Не думала, что вас может это как-то задеть.

Неужели она всерьез думает, что он будет терпеть все ее выходки?

— Спокойной ночи, ваше высочество, — Дим демонстративно посмотрел на выход.

Кари вздернула подбородок, резко встала, дошла до двери.

— Я видела, как вам понравилось там, — тихо произнесла она, не оборачиваясь, — я испугалась.

— Чего?!

— Что вы захотите там остаться, — последние слова она не сказала, скорее выдохнула. Еле слышно.

Димостэнис медленно повернулся. С лица женщины сошли все краски. Губы дрожали. Дим первый раз видел княжну в подобном состоянии.

— Вы мне нужны. Я хотела, чтобы вы стали моим избранником.

Что он говорил Рамиру? Решать проблемы, когда они только зарождаются? Выпрыгнуть что ли в окно сейчас? Сколько там еще осталось до Мюрджена?

— Вы мне нужны, — повторила она, кладя ладонь на ручку двери.

— Вам нужен наследник с серебряной аурой, — резко произнес он, разрывая сладкую паутину ее слов. — Только вы не думали, что ваша миссия может несколько затянуться? Между мной и Таурилом прошло ни много ни мало четыреста аров.

Она едва заметно покачала головой.

— Ваш дар — он словно стоит между нами. Мешает. Вы никогда не сможете доверять мне.

— Доверие не строится на пустом месте.

Она молчала. Тяжело вздохнула и вернулась к нему.

— Вы же видели Иасиона? Понимаете, что ему осталось недолго?

— Что у него за болезнь?

— Недуг съедает его изнутри, и от него нет спасения. Он уйдет за Врата Зелоса не дольше, чем через ар. Наш отец умер от этой же болезни. Иасион был всего лишь на несколько аров моложе, чем я сейчас, когда на его плечи легла забота о княжестве, обо мне, обо всех нас. Я росла, взрослела, и перед моими глазами всегда был он. Его самоотверженность, сила воли, его желание восстановить Мюрджен, сделать жизнь людей лучше. Он так и не обзавелся семьей. Везери сходили с ума, каждый день, твердя ему о том, что стране нужен наследник. Он говорил, что позже, что нет времени, но я знала, что он просто боится. Он знал о своей болезни уже задолго и не хотел, чтобы его сын страдал, так же как он.

На ее ресницах показалась первая слеза. Она смахнула непрошенную гостью.

— Я всегда чувствовала его сильное плечо и знала, что у меня есть тот, на кого я могу положиться. Это очень важно. Не правда ли? Иметь в жизни опору.

— Кари, — неуверенно произнес Дим.

Она положила руки ему на плечи, открыто смотря в глаза.

— Я хочу, чтобы ты был со мной, потому что в тебе я вновь нашла того, на кого могу положиться.

Слова потеряли свое значение. Остался лишь ее голос, перешедший в шепот.

Потом он не помнил, чьи губы были первыми. Как его ладони, ощущая тонкую ткань платья, скользили по ее спине, заставляя еще сильнее прижиматься к нему. Как легкие, словно пробующие друг друга на вкус поцелуи превратились в требовательные, настойчивые, жадные. Как набат в голове, отбивающий всего одно слово: «смертная», стихает, исчезая в звуке стучащих по полу пуговиц.

Просто забыться. Расслабиться. Не вспоминать. Он больше никому ничего не должен. Даже хранить верность. Нырнуть с головой в мягкие объятия шелковых простыней и слегка прохладных рук. Почувствовать себя свободным.

Дни до возвращения в долину они провели, закрывшись в каюте.

— Как на это смотрит твое сопровождение? Как твоя репутация?

— Я ухаживаю за героем.

— То есть мне из каюты лучше не выходить. И изображать из себя немочь.

— Достаточно будет просто не выходить.

Дни, наполненные чувственностью, желанием, сладким ароматом, царящим в воздухе. Жаркие, душные, тягучие, они связывали и затягивали в свою трясину.

— Димостэнис, — прошептала Кари, — ты часто пользуешься своим даром? Я имею в виду, как тогда? Когда случился обвал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пальцы, скользящие по ее спине, едва ощутимо вздрогнули и замедлили свой бег. Она не заметила его напряжения и ткнулась носом в плечо.

— Если для тебя это так тяжело, то, — она замялась, подняла глаза, — то лучше бы его вообще не было.

— Как же наследие вашего прародителя? Подвиги во спасение мира? Величие Изменяющего?

В его голосе звучало неприкрытое веселье.

Кари лукаво улыбнулась.

— Пусть тогда следующий через четыреста аров и совершает подвиги.

Дим кивнул в ответ на ее слова, бальзамом пролитые на его душу.

Дни, сплетающие в его жизни новую веху, отделяющие от прошлого и как ему казалось вытеснившие из памяти голубые цветы и зеркала озер, возле которых златовласая девушка расплетала свои косы.

Первое, что Димостэнис почувствовал, проснувшись очередным утром, что он был один и что его больше не качало. Он еще немного подождал, встал, оделся и вышел из каюты, в первый раз за все дни их путешествия.

На палубе была лишь команда. Он посмотрел на пристань, на роскошные экипажи, которые ждали своих хозяев. Увидел Гарда верхом на лошади рядом с одной из карет, на которой был выбит герб правящего Дома. Морской прохладный ветерок пробежал по лицу, взъерошил волосы, остудил желания. Кари сбежала даже не попрощавшись. Ей тоже был необходим этот ветер?

Подошел человек, подвел под уздцы Серебряного. Дим улыбнулся, погладил жеребца по морде.

— Здравствуй, дружок! Как ты тут без меня?

Тот попытался ткнуться в него носом в знак приветствия.

— Все! Все! — Димостэнис, как обычно, отвел его морду и, взяв под уздцы, медленно пошел по набережной.

Спешить было некуда.

Пора обдумать, что делать дальше. Неожиданное предложение Кари открыло перед ним новые дороги. Конечно же он понимал, что все равно это не его путь, но тот по которому он хотел пройти был безвозвратно потерян, а любые другие одинаково не представляли никакой ценности.

Ветерок на пристани остудил не только разгоряченную кожу, он охладил дни, проведенные в тесном плену объятий и жаркой страсти, и они перестали владеть им. Вернулись сны, наполненные голубыми цветами и дни, разъедающие душу тоской и горечью невосполнимой потери.

— Ты изменился, — старец Иофар сам встретил его у входа в свое жилище. — Рад, что ты вновь пришел ко мне.

Это было место, где он мог спокойно подумать. Хозяин дома не мешал. Не докучал вопросами, не лез в душу. Все дни Димостэнис проводил на террасе, не сводя глаз с бесконечной синей глади.

Ему нравился этот дом. Наверное, он когда-нибудь хотел иметь такой же. Наполненный силой, живой, который можно чувствовать. Впрочем, кого он сможет привести в тот дом?

— Ты изменил мнение о своем даре? Смог познать себя?

Спросил Иофар в один из вечеров. Серебряный пожал плечами.

— Со мной кое-что произошло, но я все еще не уверен, что это мое. И хочу ли я этого.

— Ты мне расскажешь?

Дим медленно кивнул.

— Ты очень рисковал, — старец внимательно выслушал его, не перебивая.

— У меня не было выбора. Могло погибнуть много людей.

— Ты познал, что в первую очередь защитник? Твой дар позвал тебя?

Димостэнис устало прикрыл глаза.

— Все видят во мне лишь мою ауру. Для кого-то — я угроза, для кого-то — желанная цель. Так или иначе меня постоянно пытаются использовать.

— Все ли? — недоверчиво посмотрел на него Иофар. — Может, ты просто выбрал не тех людей по дороге своей жизни? Вспомни.

Не тех людей?

Димостэнис горько усмехнулся. Где же тогда они, те?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты пришел, что-то спросить у меня?

Гость кивнул.

— В империи всегда были запрещены союзы людей с даром и без? Есть это в ваших книгах?

— В летописях было упоминание о том, что после большой войны для укрепления мира вождь шактов взял себе в избранницы обычную женщину без дара. И повелел своим потомкам поступать так же. Чтобы показать, что ары ссор и раздоров в прошлом, теперь они одно целое, один народ. Так было несколько поколений подряд.