Жестокие игры мажора - Маша Демина

Здесь ты в безопасности.

Я не должна ему верить.

Но он достал меня из того ужаса и вернул к жизни.

И я действительно чувствую себя в безопасности рядом с ним. Почему? Он ведь главный источник моих мучений.

Но сейчас мне все равно.

Я обнимаю Багирова и, прижавшись лбом к его твердому плечу, всхлипываю и перевожу дыхание, которое постепенно приходит в норму.

А потом прижимаюсь еще крепче и устраиваюсь в его объятиях, как в теплом спальном мешке.

Отголоски истерики все еще прерывают мое дыхание, но странное чувство спокойствия такое реальное, что я хочу остаться в этом моменте как можно дольше.

Я даже не сопротивляюсь, когда он стягивает с меня толстовку, чтобы тепло быстрее проникло в мое дрожащее тело. Сейчас я слишком благодарна ему за то, что он рядом и отгоняет своим присутствием тени пережитого кошмара.

Я не знаю, сколько времени длится наше молчание, на самом деле мне совершенно неважно сколько. Главное, что все плохое позади. Если честно, со мной так давно не случалось панических атак, что я нахожусь в полнейшей растерянности.

Позже эта растерянность сменяется чувством стыда, потому что это настолько личное, что я никогда и ни с кем им не делилась. Кроме своего психотерапевта, который рекомендовал мне держаться подальше от глубокой воды.

И я держалась.

Но не потому, что было страшно, а потому, что после каждой панической атаки, которая не спрашивает, когда случиться, люди всегда смотрели на меня со страхом, отвращением или жалостью. Я не хотела ни того, ни другого. Я не хотела внимания…

А сейчас я боюсь посмотреть на Илая и увидеть в его глазах то, что привыкла видеть в глазах окружающих, которые становились свидетелями моих приступов.

Затаив дыхание, я осторожно поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх, встречаясь с самой мрачной версией его взгляда. Настолько мрачной, что я не могу понять, какие эмоции прячутся в темноте глаз.

— Тебе лучше? — его глубокий голос вибрирует в твердой груди прямо под моими ладонями.

Все, на что меня хватает, — это слабый кивок.

Илай хмурится.

— У тебя талассофобия?

Я судорожно сглатываю и отвожу взгляд в сторону, не готовая к этому разговору. Но Багиров цепляет пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть на него.

— Я хочу понять, что вызвало твой приступ.

— Я… я не знаю… — попытка заговорить причиняет боль в горле.

— Ты знаешь, — уверенно произносит он и, выпустив мой подбородок, убирает пальцами прилипшие к моему лицу волосы в сторону. — Просто не хочешь делиться со мной. — Его большой палец скользит по моим скулам и останавливается возле уголка моих приоткрытых губ. — Такая загадочная Ведьма.

13.1

Прерывистый вздох касается моих разбитых костяшек, когда я провожу большим пальцем по ее бледной нижней губе. Не знаю, какого черта я творю, но меня дразнит невинная реакция Алисы. И я повторяю это движение снова, усиливая давление, чтобы кожа под моим пальцем вспыхнула красным.

Даже находясь под горячими каплями воды, Ведьма все еще кажется дрожащей ледышкой. И, несмотря на то что дыхание постепенно приходит в норму, ее грудь продолжает судорожно вздыматься.

— Тебе холодно?

Моргнув своими большими глазами, Алиса мотает головой и одновременно пожимает плечами, будто сама не понимает своих ощущений.

— Ты должна расслабиться, — хрипло произношу я и, взяв ее дрожащую руку, кладу себе ладонью на грудь, ощущая, как вся она напрягается от моих действий. Я и сам не понимаю, зачем это делаю. Почему мне важно, чтобы она успокоилась. — Почувствуй мое дыхание.

Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, крепче прижимая ее ладонь к своей груди.

Блядь.

Такое незначительное прикосновение, но оно чертовски меня возбуждает.

Мне следовало бы потрахаться, прежде чем запираться в душе с этой Ведьмой.

Алиса практически сразу сбивается с моего ритма. Быстро облизывает губы и, прикрыв глаза, снова пытается повторять за мной, но ее вдох выходит резким, а выдох неровным.

— Не торопись. Давай еще раз, медленнее, — произношу тише, чтобы она расслабилась и прислушалась ко мне.

Алиса пробует снова, но на этот раз смотрит на меня напряженным и в то же время растерянным взглядом. Она не доверяет мне.

Я хочу сказать Ведьме, что разделяю ее чувства, но решаю не мешать ее попыткам подстроиться под мое дыхание.

И постепенно она отвлекается от своего зажатого от стресса тела, концентрируясь на том, что происходит между нами. Тогда я начинаю замечать, как дрожь в ее теле утихает, а ладонь, которую я удерживаю на своей груди, наконец расслабляется. Алиса привыкает к моей близости и позволяет теплу проникнуть глубже.

— Медленно, — шепчу я, контролируя ее дыхание. — Вдох, — втягиваю носом воздух, вздымая грудь. — Выдох.

Она внимательно изучает мое лицо и, следуя монотонным указаниям, ерзает, сидя на мне, вряд ли отдавая себе отчет в том, как на меня действуют движения ее бедер.

— Чтобы ты не скрывала от меня, я все равно это из тебя вытяну, Ведьма, — уверяю ее спокойным тоном. — По-хорошему или по-плохому, выбор за тобой.

Я опускаю руку на ее бедро и чуть сжимаю, движимый азартом телесного контакта. И теперь дыхание Алисы затрудняется по другой причине.

Как и мое.

Перемещаю ладонь выше, наблюдая, как меняется ее лицо, когда я забираюсь под рубашку и касаюсь ее плоского живота.

— Что ты… — тихий голос Алисы обрывается и она распахивает рот, одновременно с тем, как я провожу большим пальцем по резинке пижамных штанов.

Я жду, что она остановит меня, но Ведьма, вцепившись в мои предплечья, лишь хлопает ресницами и пытается не задохнуться в клубящемся вокруг нас паре, пока я трогаю ее гладкую и нежную кожу.

Мне нравится, как она покрывается мурашками.

А еще мне нравится, как ее хрупкая талия идеально помещается в моей ладони. Будто создана для меня. Зажав нижнюю губу зубами, я сминаю ее сильнее.

Алиса охает, но шум воды слишком быстро заглушает этот соблазнительный звук.

Ухмыльнувшись, я трогаю языком уголок своих губ.

На моих глазах Ведьмой овладевает совершенно другое чувство, которое не имеет ничего общего с паникой, что еще несколько минут назад сотрясала ее тело.

Я знаю, что мне лучше остановиться и не связываться с несовершеннолетней, но поздно — тормоза отказали, осталось только хотя бы не улететь в кювет.

Я наблюдаю за ней, одной рукой разминая ее задницу, другой — живот, талию, ребра. Черт. У меня встает, и очень хочется поправить член, упершийся в ширинку джинсов, особенно когда Ведьма ерзает на мне, возбуждая чертовым трением сильнее.