Интерлюдия (ЛП) - Дар Оден

Я пытаюсь сдержать слёзы, вспоминая момент, когда была сделана фотография. Мне только что исполнилось пятнадцать, и бабушка с дедушкой настояли на том, чтобы отпраздновать мой день рождения поездкой в Майами с Кейнами.

Я всегда ненавидела праздновать свой день рождения. Это напоминает мне о моей потере.

Я осталась одна в Tides Hotel, пока мои бабушка с дедушкой и старшие Кейны были внизу у бассейна. Кэролайн, не поддерживая моё желание остаться в номере, пошла по магазинам Оушен-авеню. Я лежала в постели, абсолютно ничего не делая, эгоистично не желая праздновать с семьёй и друзьями, когда Джулиан яростно постучал в дверь моего номера. Я просто хотела, чтобы этот день закончился.

В то время Джулиан был тихим двенадцатилетним мальчиком. Даже с разницей в возрасте мы были близки. Друзей у него было немного, и, по правде говоря, я знала, что ему нравится моё общество. И мне нравилось быть с ним.

— Лина, Лина, я не уйду, пока ты не откроешь дверь!

Такое поведение было необычным для Джулиана. Он всегда был спокойным ребёнком.

Наконец, после трёхминутного слушания его мольбы, я наконец открыла дверь.

Передо мной стоял невысокий мальчик с коробкой кексов.

— С днём рождения, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.

— О, Джулиан. — Не в силах злиться, я улыбнулась, прежде чем осторожно обнять его, убедившись, что кексы не упали.

Проглотив несколько кексов, я всё ещё не хотела покидать комфорт своего гостиничного номера. Тем не менее, я собиралась пообщаться с одним из моих любимых людей на земле. Странно, как воспоминания могут изменить нашу точку зрения. Казалось бы, пятнадцатилетней девочке неловко тусоваться с мальчиком помладше. Но в Джулиане всегда было что-то такое, что не делало его странным. Он был умнее и взрослее большинства детей моего возраста. Он всё читал, всё смотрел, всё впитывал, как губка. Редко случалось, чтобы он чего-то не знал. Более того, мне было просто комфортно с ним. Он ничего от меня не хотел. Он просто хотел быть со мной.

— Лина, пойдём со мной. Давай просто выйдем из комнаты. Мы все приехали сюда, чтобы быть с тобой. Давай просто прогуляемся по пляжу. — Джулиан был взрослым для своего возраста. Более того, он был прав. Я была эгоисткой. Мы вышли из Tides Hotel и направились к пляжу через дорогу.

Я вспоминаю тот день и вспоминаю, как впервые рассказала кому-то о своём стремлении стать кино-композитором. Когда я рассказал Джулиану о своей мечте стать следующим Эннио Морриконе, он просто сказал:

– Я буду болеть за тебя.

Я упоминала, что Джулиан был крошечным двенадцатилетним мальчиком? Камера, висевшая у него на шее, казалась слишком большой для его маленькой фигуры. Цифровой фотоаппарат был рождественским подарком от матери. Он любил прятаться за ней и фотографировал всё подряд. До сих пор я не понимала, что была его любимой темой.

Я всегда стеснялась фотографироваться. Но почему-то фотографии передо мной говорят об обратном. Я смеюсь. Показывая зубы. На фотографиях я чувствую лёгкость. Я счастлива, беззаботна и с кем-то, кто мне дорог. На следующей странице я запечатлена дремлющей на Парк-авеню, семьсот сорок, с нотной тетрадью в руках.

Хорошо.

Я переворачиваю страницы альбома и не могу поверить своим глазам. Вся фото-книга содержит мои фотографии. Это больше, чем фотоальбом. Это альбом из вырезок. Некоторые из них — фотографии, а некоторые — вырезки, сделанные всего несколько месяцев назад. Вырезки включают в себя фотографию двухлетней давности, на которой я получаю свою первую и единственную премию «Золотой Глобус» за лучший саундтрек к фильму.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь понять всё, что передо мной. На заднем плане играет Police «Every Breath You Take». Сталкерская песня. Как уместно. Пролистывая каждую страницу, меня переполняют разные эмоции. Приподнятое настроение. Гнев. Печаль. Путаница. Тонны воспоминаний захлёстывают меня. Меня поражает, что после всех этих лет я почему-то всегда была с ним. Он всё это время наблюдал за мной. Дело было не только в моей карьере.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как же так получилось, что за всё это время он ни разу не связался со мной? И всё же он всегда знал, что я делаю. Я смотрю, как моя жизнь разворачивается передо мной с помощью альбома. Есть даже фотография выпускного вечера в колледже. Как ему удалось заполучить её? Я уверена, что даже мои бабушка и дедушка не слышали о Джулиане после всех этих лет.

Я провожу, по крайней мере, полтора часа, изучая альбом, читая вырезки, о существовании которых даже не подозревала; ошеломлённая временем и усилиями, которые, должно быть, потребовались для создания этой книги. Моё сердце тает от осознания того, что Джулиан, должно быть, заботится больше, чем я думаю.

Но тут меня пронзает острая боль. Чем он занимался все эти годы, пока собирал сувениры из моей жизни? В Интернете о нём нет ничего, кроме его деловых отношений в качестве Дж. С. Резерфорда. Что касается его личной жизни, то её не существует. Его прошлое — полная тайна не только для мира, но и для его нынешней возлюбленной. Я могла бы спросить мисс Пендлтон, но, зная, в чём заключается её преданность, она никогда ничего не расскажет.

Близость затуманила мой разум. Мы были близки так, как я и представить себе не могла. Он кончил мне в рот. Он коснулся моей девственной дырочки. Его беспощадный язык коснулся каждого дюйма моего тела. Может быть, я просто бредила, полагая, что удивительный секс равен знаниям.

Почему его прошлое — такая тайна? Всё, что я знаю — это та, информация, которую он предлагал во время наших бесед. Какую-то во время постельных разговоров. Какую-то во время еды. А что-то было сказано вне дома.

Что мой возлюбленный отчаянно пытается скрыть?

Почему Джулиан до недавнего времени отказывался меня видеть? Я могла понять его желание покинуть город, который напоминал ему о смерти матери, но что могло заставить его расстаться с нашей дружбой на все эти годы?

Просидев несколько часов в его домашнем кабинете и выпив полбутылки вина, я засыпаю на диване, сжимая обеими руками кожаный альбом.

— Дорогая, — шепчет он мне на ухо. Это ощущение его нежных поцелуев и его восхитительный аромат избавляют меня от сна. Когда он утыкается носом в мою шею, я вдыхаю его. Он так хорошо пахнет.

Без сомнения, я ошеломлена.

—Джулиан. Когда ты вернулся домой? — Слово «дом» легко сорвалось с моих губ.

Взглянув на свои старинные чёрные часы, он говорит.

— Семь минут назад.

— Семь минут? — повторяю я.

— Да. — Он снова нежно целует меня в лоб. — Глядя, как ты спишь, у меня перехватило дыхание. — Он смотрит на меня в течение короткой секунды, прежде чем сказать: — Мне нравится возвращаться домой к тебе. — Его взгляд опускается на альбом, лежащий у меня на животе. — И, ты нашла книгу, — на его красивом лице появляется улыбка.

— Да, ты не шутил, когда говорил, что восхищаешься мной издалека.

На лице Джулиана появилась нерешительность.

Мне следовало подождать, прежде чем затрагивать эту тему.

Должно быть, со мной действительно что-то не так. Меня совсем не пугает, что он преследовал меня все эти годы. Вместо этого я чувствую себя польщённой и очарованной. Наверное, если бы он не был потрясающе красив, до смешного умён и так талантлив в спальне, я бы сбежала несколько часов назад.

Я криво улыбаюсь ему, и моя рука тянется к его щеке, проводя большим пальцем по шраму, просто чтобы заверить, что его преследование меня не беспокоит.

О, Джулиан, если бы ты только мог впустить меня. Дать мне кусочек твоего сердца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Забрав у меня фотоальбом, он быстро кладёт его на стол. Вместо того, чтобы ответить на моё последнее заявление, он меняет тему.

— Чем бы ты хотела заняться сегодня вечером?

— Ну, поскольку ты, кажется, знаешь всё о моем прошлом, я бы хотела, чтобы ты поделилась своим. Думаю, пора, Джулиан. Я долго не выдержу. — Его обычно яркие глаза затуманились.

Прошлой ночью, я верю, что было обещание, но в этот момент между нами только расстояние. Я жду ответа, но не получаю его. Неловкость заставляет меня отступить, и я больше не настаиваю. Вместо этого мы ведём себя так, как будто последних нескольких минут вообще не было.