Митяй в гостях у короля - Иван Дроздов

— У нас, ваше величество, где-то на севере народность есть такая: хозяин, оставляя на ночь гостя, жену свою ему предлагает. И в русском народе сейчас едва ли не так же все получается: мы своих женщин не защищаем, а с легкостью отдаем чужеземцам. Завидуем вам, видя, как вы женщин бережете. Ведь святость женщин — это святость рода, племени, — это нация!..

Король, слушая молодого человека, понимающе улыбался, а Дмитрий решил, что он окончательно запутался и не знает, что говорить. И замолчал. Чувствовал, как по щекам его гуляет румянец смущения, и оттого терялся еще более. Но король пришел ему на помощь. Он, морща лоб в глубокой думе, заговорил:

— Поражает меня сила вашего ума, вы смотрите в корень, говорите о главном, — видно, так же проницателен ваш ум и в мире техники. Вы, Митя, гений, и сами того не замечаете. И чтобы вас уберечь от всяких случайностей, я должен позаботиться о вашей безопасности. Надеюсь, вас не стеснит охрана. Я буду рад, если вы в моем Отечестве поживете долго. Считайте меня близким другом и отцом вашим. А?.. Я не слишком многого требую?..

Беседа их лилась все в том же роде, и они не замечали, как бегут минуты их счастливого общения.

Глава четвертая

Король улетал домой. Провожая его, Дмитрий показал направление вертолету, объяснил все летчику, сказал:

— Не беспокойтесь. Я пойду на пульт и приму меры. Пожимая Дмитрию руку, король с не свойственным ему приподнятым возбуждением проговорил:

— Отныне вы мой самый дорогой гость, вам будет обеспечена охрана во главе с двумя генералами. Один из них говорит по-русски и будет при вашей персоне моим представителем.

— Мне, право, неловко озадачивать вас, но я с благодарностью принимаю вашу заботу.

Они простились, и Дмитрий пошел, почти побежал к своему месту на пульте. Тут он увидел, что и адмирал Джигарян принимает меры. На взлетной площадке авианосца приготовлен ракетоносец-невидимка — очень дорогой самолет, гордость американского воздушного флота. Адмирал и три высших офицера эскадры сидят в кают-компании у включенного экрана. На главном пульте в готовности номер один прильнули к своим панелям четыре оператора: полный состав счетно-решающей команды.

Дмитрий негромким и мирным голосом сказал:

— Ребята! Вижу, вы затеваете недоброе. Я не хочу вам зла — покиньте помещение пульта. Я хозяин всей вашей электроники, и пора бы вам с этим смириться. Не побуждайте меня к крутым мерам, а своего толстого и глупого адмирала пошлите к чертям собачьим. Не то получите от меня удар.

И ребята дружно поднялись со своих мест, но тут на правой стене, где размещен большой экран, высветилась туша Джагаряна и раздался его хриплый пропитый голос:

— Сидеть! Я отдам вас под трибунал, и вы будете торчать в тюрьме до второго пришествия, матка…

Адмирал не договорил: все четверо операторов повалились на пол. Удар на этот раз был слабее прежних, и ребята быстро оклемались. Но к пульту не подходили.

Дмитрий обратился к адмиралу:

— Послушайте, Джига!..

Так звали его в быту офицеры эскадры…

— Мне жалко ваших ребят, но что же делать, если ты такой непонятливый. В голове твоей мякина, и я не знаю, зачем Большой Билл…

Так звали матросы президента…

— …назначил тебя командовать эскадрой. Предупреждаю последний раз: покорись судьбе и не рыпайся. Иначе я нанесу удар по твоим самолетам или подводным лодкам, и они все залягут на дне залива. Тебя сгноят в тюрьме, а я, как ты знаешь, не хочу человеческих жертв.

Адмирал сидел оглушенный и молчал как рыба, молчали и офицеры. А с площадки рванулся на взлет ракетоносец. И в момент отрыва стал невидимым — такова у него была способность: превращаться в невидимку в момент отрыва. Эту способность давало ему редкое вещество — фулерен, открытое русским ученым Виктором Ивановичем Петриком. Америка за большую цену купила в России это вещество и сделала несколько самолетов-невидимок. Петрик предсказал такую способность фулерена, но в России в это не поверили, и вот… дали против себя грозное оружие. Дмитрий искал метод нейтрализовать такую способность американских самолетов, но средства для этого пока не нашел. Однако его компьютер «видел» невидимку и мог нейтрализовать его электронику. Что и не замедлил сделать. Летчик пытался управлять самолетом, направить его на вертолет с королем на борту, но…, к ужасу его, ракетоносец на форсированной скорости летел по курсу на Каир. Через полчаса американский боевой самолет появится над Каиром и запросит там аварийную посадку. Дмитрий же адмиралу скажет:

— Ну что, Джига! Ты этого хотел? Большой Билл тебе намылит шею. А от меня получи постельный режим на недельку.

И Дмитрий нанес ему электронно-лучевой удар с расчетом вывести человека из рабочего состояния на неделю.

Его лептонная пушечка работала безотказно. Много потрудился Дмитрий над её открытием, а затем и совершенствованием. Изучал природу биотоков человеческого мозга и уловил закономерности «свечения» его клеток, составил коды и тем открыл для себя путь движения коротких электронных волн на большие расстояния. Он теперь мог наносить удары по мозгу человека, и сила его ударов может быть смертельной. Понимал страшную сущность своего открытия и решил не давать его в руки людям. Ведь научись они, как он, наносить такие удары, и завтра же удар может получить его любимая Катя, или Маша, а там и самого его в одно мгновение отправят к праотцам. Вот это то самое открытие, которое ученый может совершить, но отдать его даже в руки своего национального правительства было бы неразумным. Эпоха таких открытий уже наступила, и тут таится опасность гибели для всего человечества. Дмитрий теперь думал над тем, как уберечь подобные средства от обладания ими враждебных сил. Решения такого, к сожалению, не видел.

Пока Дмитрий и Саид общались с королем, «Русалка» жила своей жизнью. Саид вначале оставался на лодке, затем ушел в город.

Женщины в это время были от Саида в восторге, а Маша даже высказала предположение, что Саид — сын короля, принц, и тем еще более воспламенила не только себя, но и Катюшу, которая втайне гордилась тем, что принц ее любит и стоит ей захотеть, как она и сама станет принцессой, и даже, может быть… в недалеком будущем — королевой.

А тут еще новый наряд Саида. Близость к королю обязывала быть одетым надлежащим образом. Король сам хотя и носил бессменную полувоенную форму, но не любил, когда приближенные одевались небрежно. Короли все одинаковы: они полагают, что весь мир состоит из двух половин: первая — это он, а вторая — все остальные. От всех остальных он требовал к себе уважения.