Смерть – плохая примета - Оксана Обухова

– Прости. Прости, Рома, я забыла, что ты ничего не видел.

– В телевизоре?! – яростно уточнил боксер.

– Нет. Помнишь, я в туалет отпрашивалась?

– Ну.

– Так я не совсем туда ходила. Я решила посмотреть, что делается во дворе, чем занимается наш хозяин…

– Зачем?

– Ну чутье у меня, Рома, на неприятности! Когда ствол на чужой балкон перекидывала – тоже чутье сыграло! Понимаешь? Я посмотрела во двор – Захряпин спокойно сидит в машине. Заглянула в кабинет – Тихон разговаривает по телефону. – И добавила, чуть понизив голос: – Игната, Рома, забрали только после того, как Тихон поговорил с кем-то по телефону. Конкретно – после этого. До тех пор его никто не трогал.

– Подожди, подожди…

– Да нечего тут ждать! Шефилов решил нас задержать после того, как ты рассказал ему о моих несчастьях! Он остался в кабинете, с кем-то там поговорил и дал приказ Сергею увести со двора Игната.

– Уверена?

– Почти на сто процентов.

– Ерунда, – после секундного раздумья отмахнулся Савельев, посмотрел на свою ногу, где налипший подорожник остановил кровь. – Я Тихона два-дать лет знаю, о твоих проблемах он услышал только сегодня. От нас.

– Уверен? – вернула вопрос Марья и деловито приступила к оклеиванию ног дополнительными слоями лопухов, жестом велев Роману разодрать платок на две половинки.

– Почти на сто процентов, – усмехнулся тот. – Шеф, конечно, здорово изменился, но так прикидываться…

Руки Марьи замерли, девушка подняла голову:

– Роман, Шефилов деньги зарабатывает тем, что разводит людей на деньги. Ему прикинуться – раз плюнуть! Это – его нынешняя профессия.

– Мария, не путай! Если Тихон собирался нас отпускать, как ты говоришь, – зачем ему представление разыгрывать?! Он не завелся, пока я о Владе Романове не напомнил!

– Снова здорово, – проворчала Марья, обвязала ногу боксера куском платка – его едва хватило, чтобы поверх ступни кончики завязать, – заботливо спросила: – Не мешает? – и взялась за вторую пятку. – Роман, – повязывая, бормотала, – Тихон тоже знает тебя двадцать лет. Я знаю тебя три дня. Но поверь, этих дней хватило, чтобы понять – ты своих на переправе не бросаешь. НИКОГДА.

– А если бы я бросил?! Если бы уехал?!

– Нет. – Марья встала прямо и печально посмотрела на замершего с ботинком в руке настоящего мужчину.

– Тихон не дурак, Маша, – сказал он. – Зачем ему потребовалось разыгрывать такое представление? Схватил бы нас просто, запер в подвале…

– А это, Рома, уже вторая часть вопроса, – соглашаясь, хмуро кивнула Марья. – Для чего, точнее, для кого Шефилов разыграл представление.

Савельев торопливо надевал ботики, Мария глядела на его макушку и мрачно кусала губы: крепенький узелок сверху на ноге будет точечно натирать нежную кожу на лодыжке.

Роман встал с пенька, осторожно, приминая повязки, потопал.

– Пошли, – сказал. – По дороге расскажешь, что надумала.

Марья болезненно, сочувствующе поморщилась – очень больно? – и неторопливо тронулась вперед.

– Ничего особенного я не надумала, – метров через пятьдесят вернулась она к разговору. Лес вокруг, казалось, совершенно не собирался погружаться в ночную тьму, вокруг было все так же светло. – Только как-то странно все это… Приватно поговорил с кем-то по телефону, потом вызвал Сергея, дал приказание увести со двора Игната… Все закрутилось гораздо позже, Роман.

– Но что тебе странно?

– Не дает покоя мысль – Тихон разыгрывал спектакль с негодованием не столько для нас, сколько для своего окружения. Он представлялся перед своей командой.

– Зачем?

– Не знаю, – честно помотала головой Маша. – Зачем-то ему нужно было задурить головы своей своре… – Подумала немного и предположила: – Может быть, он все же ведет разработку состояния тестя Игоря Николаевича, но так секретно, что об этом не знает даже его голова? Могу предположить, что у Тихона этих «голов» – пруд пруди…

– То есть ты мне не веришь, что Тихон впервые услышал о твоих заморочках только сегодня? От меня…

– В том-то и дело, что – верю! – огорченно воскликнула Маша. – Я сама так подумала – откуда в этой пробитой боксом башке такие актерские таланты… Ой, прости.

– Я не обиделся, – не слишком искренне отозвался боксер. – Привык.

– Еще раз прости. Так вот – откуда такие таланты?! Тихон так всамделишно изобразил непонимание момента! Так удивился! Потом – да. Потом он представлялся. Разыгрывал. Но это – потом.

– Чуйка заработала, говоришь? – усмехнулся Роман.

– Кто?

– Чутье твое железное!

– Ну да. Мне почему-то показалось, что Тихон прикидывается перед всеми вообще. Перед Сергеем, перед своим племянником…

– Зачем? – вернулся к основному вопросу Савельев.

Марья остановилась и растерянно посмотрела на обернувшегося друга.

– Не знаю. Но вполне могу предположить, что ты не дожил бы до завтрашнего боя. – Роман немного наклонил голову вбок, взглянул на девушку из-под бровей и ничего не произнес. Марья, продолжая говорить, почувствовала, что ее начинает немного по тряхивать. – Я почему-то думаю, что сегодняшней ночью нас всех пристрелили бы в том подвале.

– За что? – после короткой паузы спросил Роман.

– За то, что много знаем.

– Не слишком ли хитро? Шеф мог завалить нас еще наверху, а…

– Нет, Рома, – перебила Маша, – не мог! Он уводил своих свидетелей от темы первого разговора. Я это чувствовала – уводил. Вывел тебя на скандал, и получилось – ты сам во всем виноват. Хотя бы в глазах его своры.

Роман развернулся и молча, чуть прихрамывая, потопал вперед, Марья крикнула ему в спину:

– Тихону надо было задержать нас любой ценой! – пошла вслед за другом, приноровилась к шагу. – Я это чувствовала!

– И что дальше? – спросил Роман через некоторое время, когда осмыслил только что услышанное.

– Вариантов много, – печально проговорила Маша. – Он мог вернуться в подвал один, застрелить нас всех по очереди, а потом сказать – ты на него набросился вместе с Игнатом. Еще мог за ужином напоить как следует свою свору… Я, Рома, рядом с Сергеем все время была… Слышала, как он пыхтел недовольно…

– Недовольно? – переспросил Роман.

– Да. Сереже не все нравилось в происходящем. И думаю… Тихон легко навел бы его на разговор о том, какую опасную штуку ОНИ – заметь, все вместе – затеяли. Не исключено, Сережа сам бы предложил нас утопить в озере вместе с машиной…

– Н-да, – крякнул Савельев, – Тихон умный…

– Вот видишь! Он не мог выставить тебя на бой. Ты слишком заметная фигура в мире бокса. А пушечного мяса, – Маша обреченно махнула рукой, – у него и без спортивных звезд хватает. Вот думаешь, он не смог бы как-нибудь ласково, с хитрецой Игната обработать? – Роман сопел не отвечая. – Еще как смог бы! Наплел бы парню – заплати, мол, дружок, по счетам и вали на все четыре… Но он – он повел себя как последний отморозок… Заставил тебя…

– Тут я с тобой согласен, – неожиданно перебил Савельев. – У самого в голове не укладывалось – зачем так рисковать? У меня, поверь, своих болельщиков всегда хватало. Даже если бы на бое присутствовал хоть один человек немного близкий к миру спорта, уже на следующий день по Москве поползли бы слухи – Тихон беспредельничает. Уж я бы на ринге даже в «клетке» молчать не стал.

– Вот! Вот! Теперь ты понимаешь – все это был спектакль! И скорее всего, для всей своры – тоже!

После этих слов остановился уже Савельев, и Марье пришлось оглядываться.

– А как ты думаешь? – прищурился задумчиво. – Кому звонил Тихон? Может быть, твоей Луизе? Такую рисковую тему можно поднять только ради кого-то близкого… родного…

– Или ради чего-то кровного, – быстро вставила Мария. – Конкретно – ради денег. Они Шефилову роднее всех близких. А деньги у тестя моего шефа – больши-и-ие…

Савельев фыркнул и тронулся с места.

– Роман! – крикнула Марья, так и оставшаяся стоять. – Луиза здесь ни при чем! – Боксер недоуменно покачивал головой, и Марья, обгоняя защит ника и друга, заглянула ему в лицо: – Ты мне не веришь? Не веришь?! – Роман шагал молча. – Ну вот смотри. Я доказала тебе, что есть у меня чутье на людей и неприятности? Скажи! Доказала?! – дернула за рукав ветровки.

– Ну, – буркнул боксер.

– И вот теперь послушай. Луиза – мой друг. Настоящий! Она не могла мне навредить!

– Твои слова да богу в уши, – пробормотал упрямец.

– Ну что ты в самом деле! – огорчилась девушка. – У тебя что – друзей нет?! Или не было никогда…

– Почему же не было – были.

– А лучший – есть?!

– Есть.

– И вот представь. Твой лучший друг совершает подлость по отношению к тебе. Можешь такое представить? – Роман покрутил головой, хмыкнул. – Э! – возмутилась Марья. – Ты брось этот свой мужской шовинизм! У женщин тоже дружба настоящая!