«Перекоп» ушел на юг - Василий Кучерявенко

Самолет доставил моряков в город Понтианак на острове Борнео. Городок небольшой, с шумным, по-восточному, базаром. Дома деревянные, все в зелени, многие на сваях. По краям главной улицы вырыты каналы, жители передвигались по ним на лодках.

Моряков поместили в госпиталь. Там оказалось много раненых: город часто бомбили японцы.

Врач-голландец хорошо относился к русским. Хорошо относился и обслуживающий персонал, состоящий из малайцев и китайцев. Только пастор — холеный, выбритый, с хищными и жесткими глазами — люто ненавидел всех.

Узнав, что в госпиталь привезли русских, туда пришли китайцы, принесли в подарок связки бананов, всяких фруктов. Пришел и чех, Ян Эдвард Рихард, владелец маленькой гостиницы. С ним легко было разговаривать, он немного знал русский язык, и морякам многие чешские слова были понятны. Рихард был общительным, подвижным блондином, с ясными, живыми глазами. Но возраст, по-видимому, брал свое. На висках уже поблескивала седина. Он говорил, что ненавидит гитлеровцев, что давно живет на Борнео, а раньше жил на острове Ява. Работал поваром, батраком на каучуковых плантациях, кулинаром, а вот сейчас — владелец небольшой гостиницы на восемь номеров.

Через несколько дней городок был занят японцами.

Рихард рассказал, что японцы заняли Борнео, Яву, Целебес, Суматру, Сингапур.

…Прошло четыре месяца после того, как они прилетели с Большой Натуны на Борнео.

Однажды к Андрианову подошел врач и шепотом сообщил:

— Вас, русских, согласен взять к себе на работу чех Рихард — хозяин гостиницы «Прага». У него и жить будете. Дальше нельзя оставаться здесь. Японцы все чаще увозят из госпиталя европейцев и расстреливают их. Они везде кричат: «Азия — для азиатов!» Да и пастор с японцами что-то уж очень дружен, а вы знаете, как он всех вас ненавидит.

— А вы остаетесь здесь? — спросил его Андрианов.

— Я не могу оставить больных. Не могу!..

В этот же день вечером все четверо перешли в гостиницу «Прага». Гостиница была маленькой: в ней останавливались приезжие с других островов — моряки и рыбаки.

Узнав, что Анатолий Михневич — машинист, хозяин гостиницы очень обрадовался, предложив русским перебрать, почистить и привести в порядок станок для изготовления конфет.

— У вас, русских, теперь всюду машины, так что справитесь.

Моряки с охотой принялись за работу.

Анне Николаевне хозяин Рихард поручил уборку гостиничных номеров.

Ян Эдвард любил поговорить. Однажды он разоткровенничался и рассказал историю своей жизни. Еще в дни молодости он сделал предложение богатой девушке. Невеста оказалась жадной до денег и без богатства не мыслила себе жизни. И он уехал на остров Яву — зарабатывать деньги.

Конфет там тогда еще никто не делал, и Ян стал делать конфеты, сладости — ведь до этого в Чехии он работал кондитером. Потом удалось приобрести примитивный станок.

Дело оказалось прибыльным. И все заработанные деньги Ян переводил будущей жене. Наконец был сделан последний перевод в десять тысяч гульденов к обусловленной в брачном договоре сумме. А вслед за этим и сам Рихард выехал в Прагу. Но там жениха выставили за дверь: у невесты давно был другой, более выгодный муж.

Обманутый Рихард опять уехал на острова и обосновался на Борнео, в городе Понтианаке. Пришлось вновь работать батраком, потом кондитером. Но разве можно было конкурировать с фабрикантами какому-то кустарю-одиночке!..

Рихард, закурив, выпустил дым и, смотря на рассеивающееся облачко, горько улыбнулся:

— Стал я уже стариком, поседел. Так вот и гонялся всю жизнь за богатством. А на старости лет ничего не нашел. Ничего! Все рассеялось, как дым. Нет счастья, и молодость не вернешь.

…В один из дней все население Понтианака под страхом смерти было согнано японскими захватчиками на берег реки. Вскоре сюда привели группу пленных английских летчиков. Руки у них были связаны за спиной. Среди летчиков моряки заметили и голландца, который вывез их на самолете с острова Большая Натуна.

Японцы поставили пленных на колени лицом к воде. Затем прокричали, обращаясь к малайцам. «Азия — для азиатов! И мы, японцы, освобождаем вас от этих европейцев!» Летчиков обезглавили, а трупы столкнули в воду…

Казнь произвела на всех тяжелое впечатление.

Прошла неделя. В город из глубины острова Борнео по каким-то делам прибыла целая группа даяков, племя, которое обречено на вымирание.

Даяки были в набедренных повязках, богато орнаментованных камнями и металлическими блестками в виде змей. Чуть раскосые глаза, широкие носы, толстые губы, сбитые копной волосы, перья в ноздрях и ушах; луки, колчаны, полные стрел; на руках и ногах браслеты из белого металла — такими запомнились они Андрианову.

Японцы увели даяков в свою резиденцию. А потом стало известно, что некоторых из даяков посадили в железные клетки и отправили в зоопарк в Токио. Остальных пленных вывели в пальмовую рощицу недалеко за городом и там отрубили им головы. В газетах же опубликовали, что, согласно медицинскому заключению, все даяки были сумасшедшими, неизлечимо больными и представляли опасность для жителей острова…

…В другие вечера Андрианов рассказывал, как на чердаке гостиницы «Прага» они установили приемник и слушали Москву, Хабаровск, Владивосток. А когда японцы выследили и забрали приемник, сведения им приносил малаец Санд, часто приходивший к Рихарду.

Однажды Санд сообщил, что в порт за каучуком и копрой пришла джонка с двумя китайцами — с ними русским можно уехать в Сингапур.

Андрианов уже несколько месяцев ходил к японцам, просил отправить их или к советскому консулу в Токио, или в Советский Союз, но все безрезультатно.

К тому времени, как из Сингапура пришло разрешение, приехал новый комендант. Ян Рихард посоветовал Андрианову отправиться немедленно к нему за разрешением выехать с острова.

— А если не разрешит, оставайтесь у меня до конца войны, — сказал он.

Комендант принял Андрианова, долго рассматривал его, затем велел прийти через неделю, принести по два гульдена с человека за каждую визу. В назначенный срок моряки пришли в комендатуру, попав наконец к коменданту. Визы на выезд во Владивосток через Сингапур были получены.

Японец, потирая довольно руки, заявил морякам:

— Видите, как велика императорская Япония, и я, ее офицер, выдаю вам визу для поездки с Борнео через Сингапур во Владивосток! Я, японец, выдаю. Это понимать надо! Борнео, Сингапур, Маньчжурия — всё Япония… — И он гордо посмотрел на русских.

Шкипер джонки китаец Ли Сан-ча попросил и на его имя выписать бумагу, в которой было бы указано, что он имеет право взять русских и везти их в Сингапур. Была получена и эта бумажка.

Рихард снабдил моряков питанием на дорогу, дал сто гульденов — заплатить за проезд.

На джонке совершенно негде было поместиться. Все было загружено. В конце концов Ли Сан-ча разместил их в маленьком кубрике, где жили оба китайца.

Путь был далек и опасен, так как в это время года начинались жестокие штормы.

Шесть суток погода благоприятствовала плаванию, на седьмые джонка попала в шторм. Волны, накатываясь одна за другой, заливали суденышко. Моряки отливали черпаками воду, но это мало помогало. К счастью, вскоре показался островок Тамбелан. В одной из его бухточек укрылась и отстаивалась джонка, пока бушевал шторм.

На двенадцатые сутки джонка под одним парусом, тихо покачиваясь, плыла на запад. Но что это? Целая группа маленьких островов встала на пути.

Ли Сан-ча недоуменно пожал плечами и развернул карту. Это была английская крупномасштабная карта района, прилегающего к Сингапуру и Суматре. Оказалось, что джонку снесло в сторону Суматры.

Определившись, пошли от острова к острову, а еще через двое суток попали в Сингапур, Но в Сингапуре моряков схватили японские военные власти. Японский офицер, увидев у моряков визы, отобрал их и начал допрашивать каждого.

— А потом нас привезли сюда. Вот мы и встретились, — закончил рассказ Андрианов.

В свою очередь, моряки рассказали товарищам, как они жили на Большой Натуне. Много вечеров было посвящено этим беседам.

А вдали виднелись исхлестанные дождем сиротливые пальмы, и сердце тосковало по северу, по Родине.

Через несколько месяцев моряков перевезли в Сайгон.

На японском корабле

Советское правительство, узнав о местопребывании моряков парохода «Перекоп», потребовало от японских властей возвращения их на Родину.

В Сайгоне советские моряки находились почти месяц, жили за колючей проволокой. Кругом все было оплетено зелеными вьющимися растениями, поэтому ничего, что происходило за пределами лагеря, не было видно. В помещении тесно, повернуться негде. Один раз группа моряков во главе с Бакаловым вышла во дворик, чтобы размяться. К ним подошел японский солдат и долго что-то толковал. Потом сказал на ломаном русском языке.