Вторжение - Алексей Стрельцов

В коридоре Бурова встретил Марсель.

— Помочь?!

— Держи задние окна! — закричал Буров — Мы сами! Держи двор!

Буров рванул к собственному кабинету. Ворвавшись, увидел, что окно ярко полыхает. Веселыми чертятами красное пламя скакало по полу. Буров бросился к шкафу, распахнул его и схватил укладку с противогазом. Где-то рядом тарахтел автомат. Звон стекла, шипенье пламени и топот ног — Володя менял позицию.

Это конец, похолодел Буров. Но лишь перекинул лямку укладки с противогазом через плечо и рванул назад в коридор.

— Твою мать! — заорал Акулов, оглядываясь. Через распахнутую дверь он увидел кабинет напротив — окно полыхало ярким пламенем, которое разрасталось на глазах. — Они нас спалят к е… ням!

Марсель в соседнем кабинете слышал его. Слышал топот ног — это был или Володя, или Буров, он не знал. Но не отвечал, напряженно вглядываясь в темноту. Марсель не мог поверить, что нападавшие так просто будут жечь фасад и наплюют на заднюю сторону ОВД. «Хотят, чтобы мы все свалили из горящего здания во двор — и завалить нас на выходе?» — гадал он. Возможно. Марсель сжал рукоятку автомата и еще пристальнее и напряжённее продолжил вглядываться в темноту. Впереди, по диагонали через двор, черной пастью зияли распахнутые ворота ОВД.

Марсель ждал.

— Падлы! — бесновался Акулов за стеной.

Володя ворвался в кабинет, по которому работал один из налетчиков — пули щелкали по решеткам, вгрызались в стену и потолок. Володя бухнулся на пол около письменного столе, надвинув каску на лицо.

Сколько окон ОВД уже полыхают? Как быстро огонь охватит кабинеты? Как быстро пламя выйдет в коридор?

В сейфах находились десятки оперативно-розыскных и уголовных дел. Володя понятия не имел, спасутся ли они — все сейфы в ОВД были старые, дышали на ладан, в некоторых сейфах в щель между дверцей и корпусом можно было просунуть палец…

Бах! — об решетку в метре от Володи разлетелась бутылка с зажигательной смесью. Пламя зашипело, встретившись с дождем снаружи, и перекинулось внутрь. Володя, вскинув голову, увидел, как огонь заплясал над окном, лобызая потолок. Автоматы продолжали колотить и изрыгать пули, но теперь они работали по другим окнам.

В углу во внушительном горшке росла какая-то дрянь, похожая на лопух. Володя схватил ее за толстый, в руку толщиной, стебель и, вложив всю силу, швырнул на окно. Горшок разлетелся об решетку, засыпая подоконник и пол землей. Часть огня сбилась, присыпанная землей, но пламя не погасло — уже вовсю полыхал старый деревянный подоконник.

— Ааа! — взревел Володя, пуская очередь в объятое пламенем окно.

Акулов дернулся, услышав крик, обернулся. Через распахнутую дверь бывшего кабинета, ставшего теперь лишь его огневой позицией, Акулов видел тусклое зарево. По коже пробежала дрожь. Что угодно, только не сгореть, подумал он. Что угодно, только не сгореть!!!

Марсель невольно вздрогнул, когда ему показалось, что на углу кто-то есть. Щурясь, он замер, отчаянно всматриваясь сквозь потоки ливня в темноту. Снова вспыхнула молния. Как начерченный белом на черной доске, в 20 метрах от Марселя возник освещенный сиянием силуэт человека с автоматом. Марсель нажал на спусковой крючок.

Понеслась!

Короткая очередь протарахтела. Силуэт дернулся, но тут же вернулся снова черным пятном. Прогромыхал мощный раскат грома, и сквозь этот грохот Марсель вдруг различил странный новый звук — одновременно трескучий и ухающий, словно что-то тяжелое со свистом провалилось в трубу.

Марсель ответил очередью, чувствуя, как холодеет. Что это?!

Акулов тоже услышал звук, с трудом заставил себя обернуться от двери и впериться в окно.

Но увидеть он ничего не успел.

Граната из подствольного гранатомета Слона врезалась в перекрестье металлических прутьев оконной решетки. Разрываясь с мощным грохотом, граната разнесла половину решетки и часть кирпичной кладки около окна. Ударной волной Акулова швырнуло через весь кабинет, разрывая его лицо и грудь. Десятки осколков гранаты, металла и камня пронзили тело Акулова. Мертвое растерзанное тело дежурного мешком плюхнулось на пол.

— Гранаты! — взревел Марсель, сдавив спусковой крючок. Автомат в его руках бился в судорогах, накрывая смертоносным огнем ворота, а в ушах стоял лишь грохот взрыва. — У них гранатомет!!

Жданов на секунду остановился, прислушиваясь. Ему показалось, что он слышал какой-то странный звук. Жданов прислушивался, но больше не было ничего — только рев воды. Наверное, гром, мысленно буркнул Жданов и двинулся дальше.

Жданов брел по пустынным темным улицам в дождевике, освещал себе дорогу фонариком и чувствовал себя самым несчастным человеком на планете. Дежурные смены в тепле, даже ППСники с крышей над головой, и только его, Жданова, проклятый Гейзер — так между собой МОБовцы именовали майора — послал выполнять свои тупые прихоти. Если он станет начальником ОВД, намучаемся, вздохнул Жданов.

Подходя к аптеке, Жданов услышал далекие звуки, похожие на треск горящих дров или… или на выстрелы. Мысль с выстрелами он отогнал сразу. Щурясь от потока бьющей в лицо воды, Жданов свернул за угол.

Первое, что он увидел — странное зарево, дрожащее с фасадной стороны ОВД. Костер перед отделом? Под дождем? Или что-то горит? Что за…?

Жданов сделал еще пару шагов, тщетно пытаясь сообразить, что происходит, когда вдруг вспыхнула молния. Жданов окаменел, увидев через дорогу у распахнутых, покореженных ворот человека в камуфляже. Человек возился с автоматом, что-то запихивая в область ствола — что, Жданов не разглядел — и что-то кричал.

Нет, подумал Жданов. НЕТ!

Он понял все. Жданов развернулся и побежал.

— Повторяю, одного снял! — кричал Слон, перезаряжая подствольник.

А потом он увидел силуэт человека на углу аптеки — тот бежал за спасительный угол. Земля была покрыта водой и грязью. Снова вспыхнула молния — Слон разглядел, что это человек в длинном дождевике, который махал руками и старался не поскользнуться и не упасть в грязь.

Слон прицелился и послал ему в спину короткую очередь.

Человек упал.

Жданову прострелило позвоночник. Упав лицом в грязь, он сразу понял это. В спину словно вставили раскаленную кочергу, отделившую низ его тела от верха. Жданов чувствовал мокрую мерзкую грязь лицом, ладонями и даже грудью — но ниже не было ничего. Словно кроме головы, рук и груди у него ничего не осталось. Позвоночнику кирдык. Пули копошились где-то внутри него, из разорванных внутренних органов хлестала кровь, заливая изнутри брюшину. Жданова поразило, какой спокойной для него была эта мысль. «Не жилец».

Но и руки не слушались. Он зарылся в складках дождевика, негнущимися пальцами нащупал в кармане сотовый. Доставая телефон, уронил его в грязь. Только не это! Пальцы скрутило судорогой — странно, при этом особой боли во всем теле Жданов не чувствовал. Он констатировал как факт, что не чувствовал своего тела, кроме верхней четверти, и что в его позвоночник. Жданов попытался закричать, но из груди вырвался лишь слабый хрип, который не расслышал он сам.

Жданов поднял облепленный мокрой грязью сотовый и непослушным, словно отмороженным на лютом холоде, пальцем снял блокировку. Экран вспыхнул последним ярким пятном света в его жизни. Жданов ткнул кнопку повторного набора. Сквозь пятно грязи на мокром дисплее он увидел длинный 11—значный номер и имя абонента — «Гензер».

Слон, пригнувшись, подбежал к углу, высунулся — но автоматная очередь загнала его назад в укрытие. Пули щелкали об кирпичную кладку, сбивая куски с угла здания, в 10–15 сантиметрах от лица Слона. Паскуды мусорские, подумал Слон, отворачиваясь.

И вдруг в кромешной тьме улицы он различил огонек.

— Живучая, паскуда!

Прицелившись, Слон дал две короткие очереди в темнеющий на углу аптеки силуэт.

Первый залп ушел в молоко. Второй кучно вошел в основание черепа Жданова. Участковый умер еще до того, как его лицо плюхнулось в грязь.

Но телефон сделал свое дело. Рука мертвого Жданова продолжала сжимать трубку, которая дозвонилась до майора.

— Гензер, слушаю.

Из динамика на него хлынул гул дождя, чавканье и всплески. Гензер поморщился, прикрыл второе ухо ладонью и громче повторил:

— Жданов, алло! Говори!

Ничего, кроме рева стихии.

Слон не стал рисковать и выглядывать из-за угла. Он высунул автомат, держа его на вытянутых руках, и послал наугад гранату из подствольника. Судя по мощному грохоту, она врезалась в стену. А в ответ затарахтел автомат. Слон едва успел отдернуть оружие. Пули щелкали о мокрый асфальт прямо перед Слоном.

— Твою же мать! — бесился Слон, делая шаг назад.

Гензер вздрогнул.

— Жданов? Ты меня слышишь?

Трубка молчала. Лишь хлюпанье воды и грязи — и далекие, слышимые, словно помехи в эфире, трескающие звуки.