Сачлы (Книга 2) - Сулейман Рагимов

— Да оставь ты в покое исполком! — рассердился Худакерем. — Что он дался тебе? Не об этом идет речь. Дело — в уважении. Дело в том, что человека надо ценить, с ним надо считаться. Пойми, дело — в уважении!..

— То есть?.. О каком уважении ты толкуешь, Худуш-джан? Чего тебе не хватает?

— Я говорю о том уважении, сынок, когда человека не обводят вокруг пальца, не дурачат…

— Как одурачил и обвел вокруг пальца Мешади Ибада мой Сервер, да?.. Так?.. — закончил с ухмылкой Аскер.

Мешинов молча поднялся и направился к двери. Он так хлопнул ею, что с потолка на курчавую голову Тель-Аскера посыпалась штукатурка.

Всю ночь Худакерем пролежал с открытыми глазами, терзаясь и мысленно ведя разговоры, споря, словесно сражаясь с Демировым, Нейматуллаевым, Аскером. Под утро его начало лихорадить, сначала бил озноб, затем поднялась температура: вновь дала себя знать застарелая малярия.

Из сберкассы прибежал курьер Пири, начал совать ему прямо в постель пачку документов:

— Подпишите, товарищ Мешинов!.. Без вашей подписи деньги не можем выдавать… Пожалуйста. Худакерем окрысился на посыльного:

— Убирайся к чертовой матери!.. Проваливай к дьяволу!.. Катись!.. Чего привязался?

— Но как же нам быть? — настаивал посыльный. — Скандал!.. Вкладчики сберкассу разнесут, шумят, требуют. К тому же это их деньги. Они вправе требовать… Как назло, сегодня спозаранку пришло столько народу, как никогда!..

Мешинов, приподнявшись, сказал:

— Пойди, скажи там, что меня нет дома. Понял? Давай катись!

— Да, но как же?.. У меня язык не повернется… Они растерзают меня… Ведь я… У меня… Нет, нет!.. Ведь это…

Мешинов прервал его заикания:

— Ступай, ступай!.. Сегодня я буду очень занят. Мне надо повидать Демирова. Ясно? Дело! Чрезвычайно важное дело!..

— Не посчитай за труд, — упрашивал Пири, — загляни вначале в сберкассу, потом ступай к Демирову в райком по своему важному делу!.. Наверное, ты будешь хлопотать за нас… Спасибо!.. Зарплата маленькая — семья большая…

— Ступай с богом! — Мешинов показал на дверь: — Иди, иди… Проваливай… Ну, тебе говорят?!

— Что же я скажу им там? — причитал Пири.

Худакерем облизал пылающие губы, прохрипел:

— Скажи, что Худакерема больше нет. Понял? И проваливай! Убирайся, говорят тебе!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Утром Сары, собираясь на работу, делился с матерью обидой, говорил возмущенно:

— Не боюсь я этого Нейматуллаева! Пусть он ветром станет все равно не проскочит мимо меня в кабинет товарища Демирова. И ничего он нам с тобой не сделает. Товарищ Деми-ров сказал: есть местком, он не допустит… Да и кто мы?! Мы — трудящиеся, работаем. Ты — бедная вдова, я — сирота, без отца… Пусть только попробует обидеть тебя!.. Что он, самый главный здесь — этот Нейматуллаев?! Демиров главнее. Товарищ Демиров самый главный. Вчера вечером сказал мне: "Сары, ты — молодой, у тебя все впереди. Не вечно ты будешь здесь курьером. Пока поработай, наберись ума. Потом мы что-нибудь придумаем, выдвинем тебя на другую работу, пошлем в Баку учиться, человеком станешь…" Вот какой Демиров!.. А Нейматуллаев?.. Видела бы ты его, мама, в тот момент, когда он выскочил из кабинета товарища Демирова!.. Он походил на мокрую общипанную курицу… Демиров задал ему!.. Ты, мама, не бойся, если он начнет притеснять тебя. В случае чего, я и к товарищу Илдырымзаде пойду, комсомол заступится за тебя. Зачем же я тогда ношу в кармане вот эту книжку?

Мать в ответ только молча улыбалась, любовно поглядывала на Сары. Вот какой у нее сын! Опора. Прежде они жили в деревне. Сары окончил сельские курсы для малограмотных. Работал почтальоном при сельсовете. Не поладил с председателем — расстался с работой и вскоре переехал с матерью в райцентр.

У этого переселения была своя маленькая история. Уже давно, с прошлого года, двоюродный брат Сары, его одногодок, Кара, работавший в городе и время от времени наезжавший в деревню, уговаривал его:

— Ах, Сары, как хорошо жить в городе!.. Вечером там лампочки загораются как звезды в небе. А что хорошего здесь, в деревне?.. Давай переезжай с матерью в город… Нам там будет неплохо. Мы — два брата, будем помогать друг другу. Пока мы — никто, маленькие люди. Но со временем станем большими начальниками… Я слышал в тамошнем клубе, рассказывали биографию одного человека, сейчас он нарком, а раньше был такой же, как мы, бедняк… понял?.. Постепенно выдвигался и стал наркомом. Мы тоже начнем выдвигаться, снизу… Аллах милостив, может, он и нас сделает наркомами. Все от судьбы зависит. Если переедешь в город, ты там не пропадешь, там у нас есть защита — местком. Тебя пальцем никто не посмеет тронуть…

В конце концов Кара уговорил Сары, и тот с матерью перебрался в город. Однако сам Кара теперь раскаивался в том, что расстался с селом. Он еще в прошлом году поменял место работы, устроился в столовую, которая вскоре стала для него сущим адом. Посетители столовой без конца покрикивали на него, оскорбляли, унижали; завстоловой и буфетчик затыкали им, как говорится, каждую дырку.

Он жаловался брату:

— Что мне делать, Сары? Что делать?.. Куда податься? Не по душе мне эта холуйская работа. Ты оказался поумнее меня — вступил в комсомол/Меня же теперь даже близко не подпускают к комсомолу, говорят, иди, иди, ты работаешь в кооперативной системе, небось нечист на руку. А зачем мне быть нечистым на руку?.. Ведь я живу один, семьи у меня нет. Есть сестра в деревне, так ведь она замужем, Муж у нее работает конюхом. Живут неплохо, в помощи не нуждаются. Зачем же мне воровать? Просто ваш Илдырымзаде терпеть не может Нейматуллаева, оттого и нас всех считает ворами.

Сары старался, как мог, утешить брата:

— Подожди, Кара, потерпи немного. Дай я упрочу свое положение, тогда устрою тебя на такую работу — все завидовать будут. Может, удастся определить тебя конюхом к товарищу Демирову. Будешь смотреть за его конем.

— Определи, определи, умоляю тебя, помоги мне, братишка! — просил Кара. Я считаю, не только конь Демирова — даже его пес во сто раз лучше этого Нейматуллаева… Ух, рожа такая противная!.. Без конца скалит зубы, улыбается, улыбается…

Сколько можно улыбаться?.. Не понимаю… Перед всеми заискивает, кланяется всем, спину гнет — хитрец, лиса!.. А я думаю так: если ты мужчина, выйди и ты хоть раз вперед, взмахни крылья ми, нахохлись, покажи, какой ты петух!.. Особенно перед Мешиновым лебезит. Стоит ему увидеть Худакерема — превращается в подстилку, которая сама так и стелется к ногам. А видел бы ты, как обращается с маленькими людьми, — деспот!.. Мне он, правда, всегда улыбается, всегда говорит при встрече: "Ах, детка!.. Нравишься ты мне очень!.." Но я ненавижу этого лицемерного Бесирата, хоть он и обещает перевести меня на другую работу в магазин. Не пойду, не хочу, не лежит у меня душа к этой работе!.. Ведь ты знаешь мои мечты, я хотел бы стать знаменитым наркомом… Боюсь, очень боюсь, втянут они меня в этой столовой в какую-нибудь аферу сгнию за решеткой. Боюсь, Сары, прямо не знаю, что мне делать. Посоветуй, братишка! Скажи, что ты думаешь обо всем этом?.

— Потерпи, Кара, потерпи, — утешал брата Сары, — дай мне укрепить свое положение. Увидишь, что я сделаю с этим подлецом Нейматуллаевым… Он запляшет у меня. Поеду в Баку на курсы, вернусь другим человеком!

— Завидую я тебе, Сары, счастливчик ты! Ты учился в деревне на курсах, а я, болван, всего лишь два раза пошел вечером в школу и то неудачно — в первый раз лампа: не горела, керосину не было, а во второй раз учитель заболел, ушел раньше времени. Так я и бросил… Когда я в прошлом году приехал сюда, то неплохо устроился, попал в учреждение, которое ведает учительской работой, отделом народного образования называется. Если бы я там остался, было бы замечательно. Почему?.. Чистое место. Это было как раз тогда, когда я начал нахваливать тебе город… Потом вижу: нет, так дело не пойдет, не смогу… Голодал, живот заставил меня променять такую чистую работу на тарелку проклятого пити… Нам зарплату всегда задерживали, вижу: подохну с голоду, взял и переметнулся в столовую, будь она неладна! Теперь жизни нет!..

… В это утро Кара, как обычно, зашел за Сары. Им было по пути: столовая находилась недалеко от райкома. Сары в дороге наставлял брата:

— Учиться ты должен, ай, Кара, учиться. Учись!.. Возьмемся крепко за руки и пойдем вперед. Увидишь, каким большим человеком я стану. И ты тоже. Погоди, вот встану немного на ноги, я покажу этому Нейматуллаеву, где раки зимуют!.. Ах, Кара, честное слово, как бы я хотел задать жару этому жулику Нейматуллаеву!.. Знал бы ты, какой это притворщик! Но вчера он получил по носу, выскочил из кабинета Демирова с поджатым хвостом, как побитая собака. Погоди, Кара, не то еще будет!

— Хитрец, виляет хвостом перед Мешиновым. Лиса!

— Ничего, клянусь тебе, буду жив, я обрублю ему его пышный хвост! Если не сделаю этого — имя сменю. Или ты не знаешь, каков я?.. Клянусь тобой, братишка, я не оставлю тебя, пока ты жив… Я сейчас обеими руками ухватился за учебу. Кроме того, я крепко подружился с телефонистом Аскером. Наш клуб в его руках. Он мне пообещал, говорит: я вытащу тебя на сцену в немой роли.