Последний шанс - Сара Грандер Руиз

всё равно говорю себе, что это импульсивное желание связано с моей основательностью во всём, и о нём не стоит переживать.

В этот раз я обнаруживаю Дэйва — одного из стариканов — сидящим у барной стойки с акустической гитарой в руках. Я знал его с детства, но не знал, что в свои двадцать лет он был музыкантом, который даже ездил в туры. До тех пор, пока он не пришёл в паб на наш первый «Музыкальный вторник» со своей гитарой и не рассказал некоторые из своих самых диких историй, которые я никогда раньше не слышал.

Сегодня Рэйн сидит рядом с Дэйвом у барной стойки. Они повернуты лицом друг к другу. Себастьян сидит на коленях у Рэйн, и она машинально гладит его, наблюдая за тем, как играет Дэйв.

Я на мгновение останавливаюсь на другом конце барной стойки и наблюдаю за тем, как Рэйн слушает его. Когда песня заканчивается, Рэйн наклоняется ближе к нему и говорит:

— Не могли бы вы показать мне второй аккорд бриджа10?

— Наша Рэйн собирается стать мировой звездой, — говорю я, хлопая Дэйва по плечу, после чего опускаюсь на пустой барный стул рядом с ним.

Рэйн разражается смехом.

— Боюсь, чтобы стать мировой звездой, одного тамбурина мне будет мало.

Я одариваю её улыбкой.

— Ну, не знаю. Ты как минимум второй лучший музыкант, играющий на ножном тамбурине, из всех тех, что я слышал. Думаю, если ты ещё немного попрактикуешься, ты можешь, в итоге, стать первой.

— А кто на первом месте?

— Его разделили Джози и крошка Джэкки, — говорю я, вспомнив о том, как Нина привела вчера девочек на обед в паб.

И каким-то образом Рэйн очутилась под столом с Джози и Жаклин. Я сидел за ближайшим столом с Ниной и Олли и наблюдал за тем, как Рэйн и девочки сидели, скрестив ноги, и передавали друг другу тамбурин, играя в какую-то игру, правила которой я не очень понял. Обе мои племянницы сели как можно ближе к Рэйн с восторженными лицами, ожидая своей очереди потрясти тамбурин. Я наблюдал за ними в течение пары минут, стараясь не рассмеяться, глядя на то, какими серьёзными выглядели девочки, когда в их руках оказывался тамбурин — лица красные, лобики нахмурены. Рэйн, казалось, воспринимала правила игры так же серьёзно, как и они, но затем я заметил тень улыбки на её губах. После того, как Джози закончила своё энергичное выступление, Рэйн заметила, что я наблюдаю за ней и потеряла самообладание. Я не мог сдержать смех, видя, как ей пришлось прикрыть рот руками, чтобы девочки не заметили её улыбку.

— Тут я не могу с тобой поспорить, — говорит Рэйн. — Эти девочки прирождённые таланты, — она опускает взгляд на гитару Дэйва и вздыхает: — Я так скучаю по музыке.

— А теперь ты, девочка, — говорит Дэйв и протягивает ей гитару. — Сыграй нам что-нибудь.

Когда Рэйн берет у Дэйва гитару и кладет её к себе на колени, её руки сразу же приходят в движение и начинают наигрывать какую-то мелодию, словно музыка это её вторая натура. Она садится чуточку прямее. Её плечи кажутся более расслабленными, чем пару мгновений назад. Она не превратилась в другого человека, но, мне кажется, что сейчас она больше похожа на саму себя. Не то, чтобы я хорошо её знал, учитывая, что я знаком с ней меньше месяца.

Когда Рэйн пытается вернуть Дэйву гитару, он отказывается её взять.

— Если хочешь, можешь её одолжить.

— Я не могу… — говорит она, хотя замечаю, что она ещё крепче схватилась за инструмент.

— Пока ты здесь. Это, конечно, не крутой «Гибсон», но на время сойдёт. У меня есть ещё одна дома.

И прежде, чем Рэйн успевает ответить, я толкаю её в плечо.

— Ты отказываешься от бесплатных вещей лишь один раз, забыла?

Рэйн смотрит на меня, затем на Дэйва, а затем на гитару в своих руках. Мне кажется, что я замечаю слёзы у неё на глазах, но она начинает часто моргать прежде, чем я успеваю в этом убедиться.

— Спасибо, — говорит она. — Правда. Вы не представляете, что это для меня значит.

— О-о, представляю, дорогая, — говорит Дэйв. — У тебя такое лицо…

— Какое лицо?

— Лицо музыканта.

Рэйн ничего не говорит, но её пальцы всё ещё двигаются, играя тихую мелодию, которую я не узнаю. Когда она снова смотрит на меня и на Дэйва, на её лице появляется нежная улыбка.

— Какие-нибудь пожелания?

— Что-нибудь из своего, — говорит Дэйв.

— У меня нет ничего своего, — говорит она.

И когда её щеки окрашивает румянец, она отводит взгляд и опускает глаза на струны, которые вибрируют под её пальцами.

Дэйв смеется.

— Ты совсем не умеешь врать, дорогая.

Рэйн вздыхает. Её пальцы замирают, и я начинаю скучать по её музыке, стоит ей прекратиться. Рэйн скрещивает руки над гитарой и кажется теперь меньше, чем пару секунд назад. Я хочу ткнуть её пальцем в бок, так как знаю, что она особенно боится щекотки в этом месте. Я хочу не дать ей уйти в себя.

— У меня нет ничего достойного, — говорит она.

Дэйв делает большой глоток из стакана.

— Тебе придётся разобраться с этой проблемой, дорогая. В творчестве нет места для подобных сомнений. Тебе придётся поверить в то, что ты делаешь, чтобы и все остальные поверили.

Рэйн открывает рот, чтобы что-то сказать, но из него не вылетает ни слова. Дэйв вскидывает брови, и затем Рэйн и Дэйв просто смотрят друг другу в глаза, но через пару мгновений она говорит:

— Как насчёт Найла Хорана? Ирландский певец. Ирландская песня.

— Ох, ну ладно, — говорит Дэйв. — Но не думай, что я купился на твою уловку. Готовься к тому, что с этого момента и до самого твоего отъезда я буду просить тебя исполнить что-нибудь из своего репертуара каждый раз, когда буду приходить сюда. В конце концов, я тебя уболтаю.

Может быть, мне стоит сказать Дэйву, чтобы он не давил на неё? Как вдруг Рэйн выпрямляется и начинает бить по струнам. Этот ритм очень отличается от той тихой мелодии, которую она играла до этого. Она словно погрузилась в песню, которую сейчас играет. Закрывает глаза, решив отгородиться от всего, и неуверенность на её лице, исчезает.

Я вспоминаю о том вечере, когда мы познакомились, и как Рэйн сказала мне, что любит, когда люди двигаются под её музыку. Я смотрю на Дэйва и вижу, как его голова и всё тело начинают покачиваться. А когда она начинает петь, мне хочется