АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Дим задумчиво нахмурился, забавно сведя белые брови. Тим помог ему разобрать постель и раскрыл свою.

— Дим, забыл?

— Не, иду, — Дим взял полотенце, мыло и, волоча уже расшнурованные башмаки, побрёл в уборную.

Тим улыбнулся, снял со спинки верхней койки своё полотенце и пошёл за Димом.

Он поспел вовремя: Дим и белобрысый Никитка обстреливали друг друга водой, зажимая отверстие крана пальцем, благо, в уборной никого уже не было. Увидев отца, Дим отдёрнул от крана руку, а Никита мгновенно исчез. Тим даже не заметил куда, но его это и не интересовало. Рубашка и штаны у Дима мокрые, как он, скажи, под душем в одежде постоял. Если до утра не высохнут… запасных штанов у Дима нет.

— Пап, — начал Дим, — мы только чуть-чуть… я умоюсь сейчас…

— Ты уже мокрый, — перебил его Тим. — Вытирайся, иди и ложись. Я сейчас.

— Ага, — вздохнул Дим.

Тим редко сердился на него, никогда не кричал и не ругался, как это делали другие отцы — Дим на такое уже нагляделся за эти дни, да и наслушался всяких рассказов про ремни и прочее — но он и так отлично понимал отца. А сейчас отец прав. Ему хотелось дождаться отца, но он послушно побрёл обратно.

И к приходу Тима уже лежал в постели.

Тим проверил, хорошо ли он вытерся, укрыл поплотнее.

— Спи.

— А ты? Читать будешь?

Обычно, уложив его, Тим читал. Дим к этому привык ещё в автохозяйстве и спрашивал сейчас просто так. Ответ заставил его зажмуриться и зарыться в подушку.

— Нет. Я в гладильню пойду. А то тебе завтра выйти будет не в чем. Спи.

Взяв его мокрые штаны и рубашку, отец ушёл.

Все службы в лагере работали с восьми до восьми, но в прачечной и гладильной частенько задерживались, и Тим рассчитывал порваться к свободному утюгу. Минутное же дело. Чтобы успеть, он даже куртку надевать не стал и бежал так, как не бегал на тренировках, когда хозяин подгонял их пулями, стреляя под ноги.

Он успел. В гладильной две женщины в пальто ещё торопливо доглаживали платья, а в дверях уже стоял немолодой усатый сержант с ключами.

— К-куда? — преградил он Тиму дорогу.

И удивлённо заморгал: так ловко обогнул его Тим. Испуганно ойкнула одна из женщин, запахивая на себе пальто, однако Тим не обратил на это внимания, бросившись к первому же утюгу. Ещё тёплый? Живём!

Увидев маленькие, явно детские вещи, сержант смягчился.

— Ладно уж. Давай по-быстрому.

— Да, сэр, — машинально ответил, расправляя рубашку, Тим по-английски. — Спасибо, сэр.

Пока утюг греется, рубашку, потом досохнет. Ага, уже горячий. Теперь штаны.

— Давай помогу, — подошла к нему другая женщина.

Тим молча мотнул головой, прижимая утюг к маленьким джинсам.

— Ну, как знаешь, — пожала та плечами и отошла.

Тим не так гладил, как сушил джинсы утюгом. Джинсы — не брюки, стрелки не нужны.

— Ладно, парень, — сказал сержант, пропуская женщин. — Заканчивай, я пока прачечную и сушку проверю.

Тим молча кивнул, расправляя штанины.

К возвращению сержанта он не только высушил джинсы, но и вторично прогладил рубашку и выключил утюг.

— Ну всё, управился?

— Да, — ответил Тим уже по-русски, быстро складывая вещи. — Спасибо.

Сержант пропустил его мимо себя, оглядел гладильную — все ли утюги выключены и стоят торцом, как положено, выключил свет и зазвенел ключами.

— Спокойной ночи, — весело попрощался Тим.

— И тебе спокойной, — сказал ему в спину сержант.

Обратно в барак Тим тоже бежал. Уже не боясь опоздать, а чтоб не прихватило холодным ветром. Ноябрь всё-таки уже кончается. Вот-вот снег пойдёт.

В бараке уже горел синий ночной свет и было намного тише. Проходя по своей казарме, Тим почти столкнулся с возвращавшимся из уборной Эркином, разминувшись в последний момент. И по тому, как тот ловко изогнулся, пропуская его мимо себя, Тим окончательно убедился: спальник. Ну, что ж, вроде, парень спокойный, а если перегорел, то и не опасен. Пусть его.

Тим, приподняв занавеску, вошёл в свой отсек. Дим спал. Тим аккуратно положил отглаженные вещи, быстро разделся сам и ухватился за край своей койки, чтобы подтянуться и лечь, когда Дим сонно позвал его:

— Пап!

Тим нагнулся к нему.

— Я здесь, что?

— Пап, я больше не буду водой баловаться.

— Хорошо, — улыбнулся Тим. — Спи.

Дим только вздохнул в ответ. Убедившись, что сын заснул, Тим наконец подтянулся на свою койку и лёг, вытянулся. Ну, вот и ещё один день позади. Медкарту на Дима он заполнил целиком, ему самому что осталось? Свою он тоже заполнил, прошёл всех врачей. Протрясся, конечно, ведь и знаешь, что здоров, а как белый халат увидишь, так хуже, чем под дулом. А Дим не боится врачей, только к зубному не хотел заходить, но тоже… не всерьёз. Странно даже. Хотя… слава богу, что Дим не знает ни питомничных врачей, ни сортировок. Завтра психолог. После завтрака. Ну, это совсем не страшно: одни разговоры.

И уже засыпая, вдруг подумал: как это спальник проскакивает врачей? Хотя… жалко будет, если парня заметут. Хоть и спальник, а вроде ничего парень, и отзываются о нём неплохо. Жаль…

Разминувшись с Тимом, Эркин подошёл к своему отсеку и стукнул костяшками пальцев в стойку щита.

— Эркин? Входи, — сказала Женя.

Она, уже в рубашке, сидя на койке, расчёсывала волосы. Алиса спала. Эркин вошёл в узкое пространство между двумя двухъярусными кроватями и сел на койку Жени.

— Всё в порядке? — шёпотом спросила Женя.

Эркин кивнул и улыбнулся. А что с ним здесь может случиться? Конечно, в порядке. Он сидел и смотрел, как Женя быстро заплетала косу.

— Эркин, ты когда свою карту заполнишь?

Эркин покраснел и потупился. Сегодня он опять так и не решился войти в медицинский корпус. Не смог. Женя отложила гребень и пересела поближе, мягко положила руку ему на плечо. Эркин ещё ниже склонил голову и вдруг, как упав, прижался лицом к её коленям. Женя гладила его по голове и шептала:

— Эркин, милый, я всё понимаю, но это же надо. Ну, хочешь, я с тобой пойду…

Он молча мотнул головой и медленно выпрямился. В синем ночном свете его лицо казалось очень тёмным, щёки влажно блестели.

— Нет, — наконец выдохнул он. — Я сам. У… — он сглотнул, справляясь с собой, — у тебя и так много дел. Алису завтра к психологу?

— Да. С утра после завтрака.

Женя вдруг обняла его, прижав его голову к себе, и он замер.

Наверху шевельнулась, всхлипнула во сне Нюся. Она почти каждую ночь плакала во сне, никогда не просыпаясь. Но, зная и это, и то, что сверху она их никак не увидит, Женя и Эркин отпрянули друг от друга. Эркин разулся, снял рубашку, встал и легко подтянулся, лёг на свою постель, и уже под одеялом снял джинсы. Повесил их на спинку и уже окончательно вытянулся и завернулся в одеяло. Ладонь Жени легла ему на плечо, он повернул голову, коснувшись подбородком её руки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});