АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Можно, — согласился Роман. — Только дешёвое дело прибыли не даст.

— Да, — кивнул Эркин. — Дешевле мужской подёнки ничего нет. Только руки нужны. Ну, так и заработок — меньше нет.

— В пастухах ты заработал, — возразил Фёдор, — сам говорил. А там тоже… только руки нужны.

— Чтобы на пастьбе хорошо зарабатывать, нужно свою лошадь иметь, седловку всю, костровое хозяйство, — стал объяснять Эркин, перемешивая русские и английские слова. — Это надо ковбоем быть, а не пастухом. И пастбища знать надо, ну, места. И на какого лендлорда ещё нарвёшься.

— Пастух — это не своё дело, — сплюнул окурок Грег. — Это ж опять по найму.

— Верно, — обрадовался Эркин.

— И в деле, своём деле, — продолжал Грег, — главное — не деньги.

— А что? — хмыкнул Фёдор.

— Само дело. Тим, что лучше: шоферить или машины чинить?

— На своей машине? — уточнил Тим.

— На чужой — это наём, а мы о своём деле говорим.

— Тогда механиком, — убеждённо сказал Тим. — Я зимой столько машин брошенных видел… Ну, налажу, ну, сяду за руль, а возить кого? И куда? А мастерская… уже надёжней.

— Верно, — кивнул Роман. — Так что, Тим, в России будешь мастерскую раскручивать?

Тим покачал головой.

— Нет. Ни страны, ни людей не знаю. Ничего не знаю. Кто ко мне чиниться пойдёт? И… и я не могу рисковать.

— Чем рисковать? — спросил Эркин.

— Деньгами, — вздохнул Тим. — Ну, куплю я всё, что нужно. А дело не пойдёт. Один — я просто повернусь и уйду. А я не один.

— Верно, — кивнул Грег. — Семья — она твой тыл, конечно, опора тебе. Но и, как якорь, на месте держит. Так запросто не уйдёшь. Как пацан, Тим?

— Хорошо, — улыбнулся Тим. — Врач смотрел, сказал, что здоров.

— А психолог? — небрежно, словно просто поддерживая разговор, спросил Грег.

Но Эркин почувствовал напряжение и насторожился.

— Завтра к нему пойдём, — так же спокойно ответил Тим.

Роман, ехавший в одном автобусе с Грегом и Тимом, кивнул.

— Ты только, Тим, сам не психуй. Дети… они легко забывают.

— Он помнит, — тихо ответил Тим, обвёл их тревожным взглядом и повторил: — Он всё помнит.

— Всё? — переспросил Фёдор.

Тим пожал плечами.

— Я не спрашиваю.

— И правильно, — решительно подтвердил Эркин, начиная догадываться о несказанном. — Спросишь — напомнишь только. Я… дочку, Алису, не спрашиваю. Она и забывает. Понемногу.

— А она что…? — Фёдор оборвал фразу.

Эркин угрюмо ответил:

— Она видела, как Андрея, брата моего, убивали. И ещё… всякое. Она в самый Хэллоуин через весь город ко мне в Цветной шла. Вся в крови была.

— Ранена? — спросил Грег.

Эркин мотнул головой.

— Она через трупы лезла. Бой был, — он впервые говорил об этом. — Свора эта, чтоб их…, в Цветной лезла. Мы палками, камнями отбивались, ну, и ножи у всех. У… одного пистолет был, у Мартина, он белый, но с нами пошёл. У него жену замордовали, насмерть… — у Эркина перехватило горло, он сплюнул, растёр окурок и долго закуривал новую сигарету, пока не успокоился.

— Ночью… во сне не кричит? — спросил Тим.

Так спросил, что Эркин ответил:

— Женя говорит, что, как я вернулся, успокоилась. Иногда только…

Тим кивнул.

— А мой ещё летом… и тоже иногда. Но с зимы помнит.

— Ничего, — Роман взял у Фёдора зажигалку, прикурил. — Обустроишься на новом месте, жизнь наладится, и забудет он всё.

— Плохое забывать надо, — улыбнулся Фёдор.

— А если помнится? — усмехнулся Роман.

— Ты что, над памятью своей не хозяин? — подчёркнуто удивился Фёдор.

Эркин и Тим одновременно покачали головами и быстро поглядели друг на друга.

Наступившую тишину нарушили голоса женщин, созывавших детей. Тим улыбнулся, слушая этот многоголосый зов.

— За своим пойду.

Остальные закивали. Конечно, кто же уложит мальца, как не он. Тим кивком попрощался и ушёл в быстро наступавшей темноте на детский звонкий гомон.

Обычно Дим сам бежал ему навстречу, но сегодня чего-то малыша не видно, и Тим встревожился. Не случилось ли чего?

— Дим! Ты где?!

И с облегчением услышал:

— Здесь я, пап.

Зашелестели кусты, оттуда вылезло что-то тёмное, но Тим уже угадал Дима и сердито сказал:

— Ты в порядке, Дим?

— Ага! — весело ответил Дим. — Пап, это Катька. Кать, а это мой папка.

Только тут Тим заметил маленькую, меньше Дима, девочку. Из-за повязанного поверх пальто платка она казалась очень толстой, но личико было маленьким и бледным.

— Катя! Ка-а-атя-а-а! — звал далёкий женский голос.

— Это мама, — шёпотом сказал девочка, попятилась и побежала от них на голос. — Ма-ама-а-а! Я здесь, мама!

Дим вздохнул ей вслед.

— У неё совсем фантиков нет. И камушков. Пошли, пап?

— Пошли.

Тим взял его за руку, и они направились к семейному бараку. Дим шёл вприпрыжку и рассказывал о своих делах. Тим слушал и кивал. Здесь, в лагере, Дима никто не обижал и не дразнил, малыш в первые же дни обзавёлся кучей приятелей и был счастлив. А больше Тиму ничего и не нужно.

— Ты дал Катьке фантики?

— Не дал, а проиграл, пап. В камушки. А то ей меняться нечем. Правильно?

— Правильно, — кивнул Тим. — Она лучше тебя играет?

— Не, я поддался. Ну, если просто дать, это же обидно, а так… — Дим, уцепившись двумя руками за кулак Тима, поджал ноги, перепрыгивая через лужу. — Ух, здорово!

Они вошли в семейный барак и из прокуренного забитого людьми холла свернули в свою казарму. Ещё горел полный свет, по проходам между отсеками пробегали дети и взрослые, хлопали то и дело двери уборных, десятки голосов сливались в сплошной гул. Проходы были слишком узкими, чтобы идти рядом, и Дим, по-прежнему вприпрыжку, побежал впереди Тима к их отсеку и первым нырнул за тяжёлую занавеску из пятнистой камуфляжной ткани.

Их отсек самый маленький, меньше невозможно. Двухъярусная койка, тумбочка вплотную к койке напротив занавески и вплотную к ней щит, отгораживающий их от соседей, а второй щит тоже вплотную с другой стороны койки. Тесно, конечно, теснее, чем в их комнатке в автохозяйстве, где они прожили две недели перед отъездом. Но Тим уже привык, вернее, приспособился. Тепло, есть бельё, своё он даже не доставал из мешка, нет, всё нормально.

— Давай, сынок, поздно уже.

Он снял и повесил свою куртку и пальтишко Дима.

— Ага, я сейчас. Пап, а у Кольки машинка маленькая есть, в кулак зажмёшь, а ездит. Он за неё двадцать фантиков просит и ещё все болтики. Это много?

Тим пожал плечами.

— Не знаю, — и улыбнулся. — Сам решай.

Дим задумчиво нахмурился, забавно сведя белые брови. Тим помог ему разобрать постель и раскрыл свою.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});