Секреты, скрытые в шрамах - Estrella Rose

НУЖНА! — Наталия с тяжелым дыханием опирается обеими руками о пол и опускает голову вниз, буквально захлебываясь слезами. — ОНИ СЧИТАЮТ, ЧТО ОНИ МОГУТ СО МНОЙ ПОИГРАТЬ И ПОТОМ ВЫКИНУТЬ КАК КОТЕНКА! Этот жадный урод МакКлайф прав: если я и встречу кого-то, то только того, кто будет пользоваться мной! Мне никогда не быть счастливой, потому что я — эгоистичная и глупая дура!

— Нет-нет, Наталия, не говори так! — резко мотает головой Терренс, берет лицо Наталии в руки, уставляет свой уверенный взгляд в ее опухшие глаза, бегающие из стороны в сторону, и слегка встряхивает девушку, чтобы заставить ее посмотреть на нее. — Посмотри на меня! Наталия! Посмотри на меня! Послушай, пожалуйста!

Однако Наталия продолжает с громкими всхлипами смотреть в пол или по сторонам.

— Наталия, прекрати считать себя неправильной, — взволнованно умоляет Терренс. — Еще не все потеряно. Ты красивая и молодая, и у тебя еще вся жизнь впереди. Сильная и добрая девушка, которая всегда была добра к своей семье и друзьям. Ты — прекрасный и преданный друг, который делает все на благо своим друзьям и любимым людям. Те, с кем ты общаешься, должны ценить столь чудесную девушку. Потому что лучшего друга они не найдут.

Терренс замолкает на секунду и бросает взгляд на Ракель, что смотрит на него мокрыми глазами.

— Лично я никогда не забуду того, сколько всего ты сделала для меня, — напоминает Терренс. — Как ты поддерживала, когда наши отношения с Ракель ухудшились. Может, этого было мало, но я все равно мог почувствовать себя чуточку лучше благодаря твоей поддержке. Кроме того, я все еще помню, как ты однажды сказала, что будешь ждать от меня помощи, если она тебе понадобится. Думаю, настало время сделать это. Если бы вы с Ракель были сестрами, я бы был очень рад иметь такую потрясающую будущую невестку и называть тебя членом своей семьи. Впрочем, ты и так стала мне близка как член семьи, и я всем сердцем люблю тебя как свою сестру и желаю тебе только счастья.

Терренс убирает с лица Наталии некоторые пряди волос, пока та тихо шмыгает носом.

— Обещаю, Наталия, мы с Ракель ни за что не бросим тебя, — уверенно обещает Терренс. — Если бы нас не интересовали твои проблемы, ни один из нас не стал бы интересоваться тобой. Однако нас беспокоит твоя судьба, и мы хотим помочь. Даже если бы весь мир ополчился против тебя, мы были бы все рано были на твоей стороне. Не только мы с Ракель, но еще и твои родители, и Анна с Даниэлем… Да и Питер тоже не остался в стороне. Ему было бы легко понять твои чувства. Возможно, поговорив друг с другом, вам было бы намного легче.

Терренс крепче сжимает руку Наталии.

— Может, ты не привыкла к трудностям, ибо родители старались оберегать тебя от потрясений. Но надо бороться с этим. Нельзя после каждой неудачи рыдать в подушку и мечтать о смерти. Это не выход. Надо либо прикладывать усилия для борьбы, либо погрустить немного и найти в себе силы двигаться дальше. Однажды даже самое плохое заканчивается. Вот и ты должна понять, что в твоей жизни может случиться что-то еще хуже расставания с подлецом. А чтобы помочь тебе пройти через это, мы с Ракель с радостью протянем тебе руку помощи, поддержим и выслушаем, если ты захочешь что-то рассказать.

— Терренс абсолютно прав, Наталия, — с грустью во взгляде смотря на Наталию и мягко гладя ее по плечу, тихо говорит Ракель. — Он сказал очень мудрые слова. И я также считаю, что ты сыграла огромную роль в нашей жизни. Твоя поддержка в трудные моменты была самым лучшим утешением как для меня, так и для Терренса. Я никогда не смогу сполна отблагодарить тебя за все, что ты когда-либо для меня сделала.

Ракель едва заметно улыбается, замолчав на пару секунд.

— И я тоже считаю, что пришло наше время помочь тебе, — добавляет Ракель. — Не потому, что мы хотим отдать тебе должное. А потому, что искренне любим тебя, и наша дружба с тобой для нас очень важна. Мы делаем это ради нашей дружбы. Еще раз повторюсь, мы с Терренсом ни за что не оставим тебя, кто бы что ни говорил. Ты никогда не встретишь осуждения с нашей стороны. Ты помиришься с родителями, которые в любом случае очень переживают за тебя. И получишь поддержку Анны, Даниэля и Питера, которые также очень любят тебя.

Ракель берет плачущую Наталию за руку и с легкой, но вымученной улыбкой смотрит на нее.

— Мы с тобой, дорогая, — уверенно говорит Ракель. — Всегда будем. Ты заслуживаешь самого лучшего и должна быть счастливой. И ты будешь. Настанет день, когда все в твоей жизни встанет на свои места.

— Не сдавайся, Наталия, — мягко говорит Терренс, положив руки на плечи Наталии и гладя их. — Сейчас тебе плохо, потому что ты держала все в себе и пыталась пережить все свои проблемы в одиночестве. Хотя тебе не станет легче, если ты продолжишь молчать и делать вид, что все хорошо. Если нам и правда не под силу помочь, то ты просто можешь выговориться обо всем что хочешь. Конечно же, ты не придешь в себя сию минуту. Но заметные улучшения будут заметны уже после одного единственного откровенного разговора.

— Конечно, никто из нас не собирается давить на тебя, потому что это было бы неправильно. Но мы все равно будем ждать и верить, что однажды ты захочешь рассказать о своих проблемах. Мы придем на помощь в любую минуту и будем готовы выслушать хоть посреди ночи. Ты должна лишь захотеть. Мы не можем тебя заставлять.

Наталия все-таки находит в себе силы немного успокоиться и почувствовать себя лучше, осознав, что Терренс и Ракель действительно не бросят ее. Правда, она молчит, ибо у нее нет сил выразить благодарность своим близким друзьям, да и голос сильно охрип после столь оглушительных, душераздирающих криков. А видя, что Наталия не хочет ничего говорить, Ракель и Терренс просто вовлекают в групповые объятия, которые та принимает, уткнувшись подбородком в каждое плечо этих двоих. В какой-то момент Терренс перекидывается взглядом с Ракель, обнимающая подругу с другой стороны. Они выглядят довольно измотанными после всего, что произошло, но радуются, что им удалось немного успокоить свою подругу.

Групповые объятия продолжаются примерно несколько секунд, до тех пор, пока все немного не успокаиваются. Конечно, никому из них не становится по-настоящему хорошо, однако некое напряжение им все же удается снять,