Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

дёргаться, стесняясь, и что нужно вести себя с достоинством. Выпрямилась, спокойно взглянула в ответ и позволила подхватить и усадить на королевского оленя.

Он шептал на ухо:

— Я знаю, в присутствии моего сына воздух становится для тебя мягким и золотистым, и ты удивляешься меняющемуся миру, но удивляться нечему: строение человеческого глаза предполагает расширение зрачка при определённых переживаниях. Когда ты смотришь на него, твои глаза цвета зимнего неба становятся почти чёрными — зрачок расцветает, как у лесной кошки ночью… Послушай… я не могу сделать так, чтобы ты расцветала при виде меня, но волшебством сделаю ненастный день светлым и праздничным.

Щелчок пальцами — и время на секунду замерло, в глазах слегка зарябило, и тут же серый воздух поголубел. Шорох и посвистывание ледяной крупы сменились торжественной тишиной и медленно, действительно празднично падающими с пронзительно-лазурных небес снежинками.

Прижалась потеснее, буркнула:

— Крупа тоже была красивая, но такого прекрасного снега никогда не видела, — была польщена, что для меня, маленькой, такие космического масштаба фокусы проделывают.

Король тоже польщённо и как-то рассеянно выдал фразу на квенья — примерно поняла, что ему приспичило обругать лориэнских эльфов за недостаточное понимание красивостей зимы. Потом перешёл на синдарин:

— Я чувствую себя одуревшим от счастья молодожёном, valie, и день этот счастлив для меня. Украл, у всех украл, везу в свой дом… Побудь со мной в этом счастье, почувствуй его и своим, — он смеялся, дышал в волосы, прикусывал ушко, и я действительно всё так и чувствовала и была счастлива, аж распирало, а кавалькада неслась по заснеженному лесу, только деревья мелькали, и как-то у эльфов получалось двигаться через чащу так, что ни деревья, ни бурелом не мешали.

Несколько раз подъезжал аранен во главе разъезда, разведывающего путь — и по ласковой синеве его глаз и улыбке понимала, что… что жизнь хороша.

Где-то в середине дня, когда мы двигались вдоль речки, король задумчиво приостановился:

— Я почувствовал, a’maelamin, что ты устала… хочешь, мы завернём к подгорному королю? Нас примут, как дорогих гостей, ты отдохнёшь… Тебе, я помню, интересно было посмотреть. Это небольшой крюк. Погостим пару дней — мне кажется, что так лучше будет. Что скажешь?

Алчно задумалась о тепле, жарких перинах, жареных свиных окороках и чудесах подгорного королевства — и покивала, соглашаясь.

Король тихо свистнул, указал рукой — и кавалькада двинулась по льду на другую сторону речки.

129. Чудеса подгорного королевства

все размышления о вечном

обьединилися в одно

когда я глянул в женской бани

окно

© андро

— А кто сейчас король в Эреборе? — я дальше Торина Дубощита ничего не помнила, и стало любопытно.

— В Эреборе — Торин Третий, Каменный Шлем, — владыка был слегка рассеян, покровительственные нотки стали, я бы сказала, основными.

Небось после вчерашнего «В ногах валяться не буду» добирал, стабилизируясь.

Постаралась задавить тихие ехидные мыслишки, но не очень удалось, судя по тому, что во владычном голосе добавилось сухой насмешки:

— Но королевство Эребор, сиречь Одинокая гора, в другой стороне, дальше, чем мой замок. Если бы ты, vanimle sila tiri, сияющая красой, — тут он выдержал маленькую паузу, в которую, видимо, предполагалось додумать, что, кроме красы, неплохо бы и чем-нибудь ещё сиять, — так вот, если бы ты обратила свой лучезарный взгляд на географическую карту, а не опрокидывала шкафы в библиотеке совместно с араненом, то, вне всякого сомнения, разглядела бы там Эмин Дуир, Тёмные горы, они опоясывают мои леса с юго-востока. Ныне царствующий Фрар Железноголов сел на трон не без моей помощи, и отношения у нас хорошие — он будет рад нам.

— А почему Железноголов? — спрашивая, ожидала истории про крепость черепа, но нет:

— Упрямый, хуже деда своего, Даина Железностопа… — владыка поразмыслил, и с твёрдостью закончил, — впрочем, тот тоже был свинья свиньёй.

* * *

Спустя небольшое время мы выехали на вымощенную камнем дорогу. Владыка любезно сообщил, что это знаменитый гномий тракт Мен-ин-Наугрим, очень древний, проходящий от реки Быстротечной через всю Арду — до моря.

Древностью от тракта прям-таки несло — но не старостью. Камни были тёсаные, гладкие, без щербин и выветренностей — но как будто… седые, что ли. Чувствовалось, что каждый камень на своё место положен неспроста. Всё-таки страшный народ гномы. Мастера запредельного таланта и выучки.

Уже вечерело, когда с тракта свернули. Причём у меня возникло ощущение, что сворачиваем с жалкой тропиночки на магистраль: серый камень тракта сменился полированными плитами из розового гранита, и дорога стала шире в два раза. Пялилась, думая, что в иных дворцах таких стен не бывает, а гнумы себе дорогу вымостили.

— Что ты хочешь, valie, это парадный вход… поверь, незаметных крысьих ходов у них хватает, но тут надо было себя показать.

Я всё ждала, когда ж горы-то начнутся, но пока были только поросшие густым еловым лесом холмы, и удивительно показалось, когда, выехав из-за очередного холма, увидела совсем близко уходящую в небо гору, розовеющую то ли саму по себе, то ли от закатного солнца.

Это было сильное ощущение: мрачные ёлки, а потом ярко-розовая гора, как будто вышагнувшая навстречу.

Так же удивлял и Железноголов, своими ногами во всех регалиях вышедший встретить вместе с толпой придворных. Говорил он на всеобщем, и я с пятого на десятое понимала, что честит он Трандуила лучшим из эльфов и лучшим из друзей, и что радость его столь велика, аж надо немедленно выпить.

Натурально, по первому рогу всем приехавшим поднесли раньше, чем те с коней спустились.

Немножко в ступор впала, когда мне почтительный гном подал здоровенный, литра на два, серебристый рог, полный адской сивухи. Понюхала — чистый нашатырь! Приветливо улыбаясь, судорожно соображала, что делать — окружающие эльфы под приветственные клики рога благополучно осушали.

Думала недолго: владыка, справившись со своим, и мой так же лихо махнул. После чего вознёс хвалу небесам, благосклонным, судя по всему, к Фрару и его народу — такого крепкого «Извержения Ородруина» владыке, с его слов, пробовать ещё не доводилось. Вспомнила, как «Извержения» этого несколько капель Глоренлин в чай недавно добавил, и потеряла дар речи. Оно понятно, что эльфы, наверное, и не почувствуют, но два литра сивухи в качестве приветственной чарочки… Гнумье гостеприимство страшная вещь!

Выпив, свита короля поспешивалась, и лошадок тут же начали забирать, а эльфы, запросто мешаясь с гномами, как мачтовые сосны среди коротких пней, безо всякого этикета попёрли внутрь горы по роскошному этому тракту. Трандуил не спешил: снял меня, поговорил с уводящим оленя гномом о том,