Акт 1 - Испытательный (СИ) - Амосов Михаил

В какой-то момент я почувствовал что-то новое, такое сильное умиротворение, какого еще не было. Все казалось таким правильным. Я заметил кого-то рядом с собой. Тем кем-то оказался человек, измазанный с ног до головы углем и белой краской, его тело украшали привязанные перья, лоскуты ткани с нацарапанными письменами. Белоснежно-седые волосы его гривой колыхались за спиной, на лице — деревянная маска с нейтральным выражением. Из головы вырастали два оленьих рога.

Я смотрел на него, внезапно просто появившегося, но даже не подумал сделать хоть что-то, а так и остался сидеть рядом с ним на одной ветке, ни о чем не задумываясь. Мою голову стали заполнять звуки его утробного, дребезжащего, словно натянутые струны контрабаса, голоса. Он пел что-то очень похожее на молитвы. Я прикрыл глаза, погружаясь в эти волшебные звуки, сердце успокоилось, ушли в одно мгновение все тревоги, возбужденность, я будто бы стал един с чем-то большим и властным, но добрым и заботливым, и это чувство, никогда ранее не испытываемое пересилило все остальные. Такой покой…

* * *

Подняли меня, чуть ли не пинками; дело в том, что голос Синдейна, особенного утром был сопоставим с ударом обухом по голове. Первой моей мыслью и желанием было запустить в источник шума чем-нибудь тяжелым, как я бы сделал это с будильником, но что тот, что другой от этого бы совершенно не замолкли, а в моем случае, Синдейн станет орать еще громче, можно было прямо выпустить будильник модели, названной в его честь. Пожалуй, я когда-нибудь предложу кому-нибудь из торговцев Базара такую идею, даже денег не возьму, пусть все насладятся, также, как и я. Стоп… А что я здесь делаю?

Резко поднявшись, я увидел карету, Синдейна, Ридли, присоединившегося к работе будильником, Эрика, что грустно смотрел на мягкую, удобную, теплую, родную землю, Янко, что поднялся и освежал лицо утренней росой. Криол тоже уже встал и теперь направлялся обратно к карете.

Каким образом я вернулся из леса? Хотя, быть может, что все это мне приснилось, я часто путал сон с настоящими событиями и мог спросить, проснувшись, например, у Эрика, где моя удочка, которую он у меня брал, и только потом понять, что удочки у меня вообще не было и что рыбалку я не люблю. Но сон был странным, хотя и любопытным, приятным я бы сказал, однако на смену ему пришла суровая, забавная и куда не менее странная реальность.

— Всем… ммм…

Я хотел поздороваться со всеми, но вовремя понял, что добрым это утро можно было назвать, только если я хотел еще больше испортить настроение людям, поэтому как-то промолчал.

— Все! Хватит пререканий! Поднимай своих щенков, и мы отправляемся! — кричал Синдейн. — Мэрлоу, отправляемся!

— Да, милорд, — уже как-то угрюмо отвечал кучер, потягиваясь и хрустя всеми своими старческими костями.

Ридли покраснел, прямо как наш чайник, когда я пытался разогреть в нем воду с помощью огненного заклинания, случайно расплавив беднягу и чуть не устроив пожар. Но наш учитель смог совладать с собой и, обернувшись к нам, успел стереть со своего лица большую часть неприятных эмоций, а именно после этого его лицо выглядело так, словно у него только что безнаказанно пошарились в карманах и плюнули напоследок. Мы, заметив это, даже без приказа мигом построились перед ним.

— Так, ребята, — потирая виски начал Ридли. — Значит так, Янко — идешь позади экипажа, контролируешь хвост и левый борт, Эрик — идешь по правую сторону от Экипажа, следишь за лесом. Я иду впереди, Михайло, ты знаешь, за разведку.

Мы кивнули, инструктаж был прост и ясен, поэтому не следовало задерживаться. Не знаю, что было дальше возле кареты, так как в ту же минуту превратился в кота и убежал в сторону леса, куда-то вперед. Скажу сразу, я не придумал ничего умнее и эффективнее, чем просто носиться туда-сюда по лесу впереди и по сторонам дороги, временами останавливаясь и прислушиваясь, вглядываясь в окружающее пространство. И да, в конце концов, мне надоело бегать, хотя я и не устал, а просто решил взглянуть на все это свысока, так сказать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мой обзор вовсе не увеличился, в том смысле, что я вообще практически перестал видеть то, что происходит внизу — густые кроны деревьев скрывали и дорогу, и лес, поэтому я решил, спустя некоторое время, вернуться на землю грешную. И это я сделал очень вовремя, так как мое крыло полоснула наконечником стрела. Я имел неосторожность стать орлом в этот раз, что, возможно, привлекло какого-то охотника, да и летел я слишком низко. От понимания того, что меня чуть не проткнули, сердце сжалось, камнем я упал вниз, приземлился и превратился обратно. Замер, слушал, тишина. То, что рядом есть кто-то с оружием, меня насторожило и обязывало выяснить точное количество людей и их намерения.

Я стал снова котом, но в этот раз опять попытался изменить свой окрас, сделав его зеленоватым, под цвет прочей зелени и деревьев. Некоторое время я аккуратно двигался в том направлении, откуда, как мне казалось, прилетела стрела. Затем, остановившись, я стал ждать, пока что-нибудь произойдет.

Ожидание нарушил треск сучьев, громкие голоса, те, кто направлялся ко мне, вряд ли были охотниками, никто на охоте не двигался бы так шумно. Я подождал еще немного, но голоса и шум становились тише, пришлось пробежать в сторону, куда они удалялись. Мой расчет оказался верен, я наткнулся на группу людей в самой разной одежде, но не лохмотьях. На ком-то были элементы военной формы, как мне казалось, шапки меховые или же просто легкие шляпы, штаны, то рваные, то более хорошие, жилетки и рубахи, башмаки и сапоги. Их было шестеро человек. Один нес в руках ружье, на поясе его была закреплена шпага, двое других ограничились двумя ножами и двумя пистолетами, что крепились на поясе. Еще один, особенно крупный и рослый держал в руках дубину с воткнутыми в нее гвоздями и острыми железками. Двое шедших следом держали лук и арбалет. Вся эта компания двигалась шумно, что-то крича и смеясь. Да такую ораву и за сто метров слышно будет.

Доверия, естественно, эта группа не вызывала, но я пока ничего не предпринимал, а просто смотрел, товарищи эти двигались медленно, по направлению к дороге, но от экипажа они были, по моим расчетам, еще далеко. Когда они остановились, присев отдохнуть на небольшой полянке, я подкрался к ним поближе и навострил уши…

— Дьяк Родрик, — саркастично начал солдат (парень в военной форме). — Подумать только, какая отвратительная оказалась погода сегодня! Вашу стрелу нагло сдул ветер, не находи те ли вы это несправедливым, ведь он, по сути, украл вашу собственность не подарив нам птички к обеду!

— Вольконт, вы ба заткнули свой галантный рот! — гаркнул на него один из тех двоих, у которых были ножи с пистолетами. Они были словно два брата, только один был рыжим, а второй брюнетом. На них была похожая легкая одежда — короткие штаны и рубаха с жилеткой, на ногах старые башмаки, взгляды жестокие, подозрительные, глаза то и дело стреляют взглядом по сторонам, будто ожидая нападения. Я для себя назвал их «рыжий» и «черный».

— Да, сами-то вы не тратили своих пуль! — поддержал друга рыжий. — Хватит уже этих ваших тупых шуточек.

— Не ссорьтесь, братья, — сказал человек с луком из-под опущенного капюшона. — Прав брат Вольконт, не желает господь Бог наградить нас пищей сегодня, вот и рука моя неверна, ушла птица из-под стрелы.

— Жрать хочу, — пробасил великан с дубинкой, играя мускулами и постукивая своим инструментом по земле.

— Спокойно, Джим, — веселым голосом заверил его солдат — блондин с длинными волосами и полубезумным взглядом, — Скоро вернется Кашка и расскажет, где есть добыча. Вы со мной согласны, мистер Шон?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Обращаясь к человеку, что держал арбалет, Вольконт получил лишь суровый равнодушный взгляд. Шон, как его назвал солдат, был невысоким человеком, волосы и густая борода его были грязны и за долгое время свалялись в комки, придавая ему еще больший грозный, дикий вид. Именно он носил меховую шапку, несмотря на теплую погоду, а также был сам по себе закутан, словно на улице была поздняя осень. Некоторое время я не мог понять, что же смущало меня в нем больше всего, но затем я понял, что хотя две его руки, на которых к тому же было всего по четыре пальца, сжимали арбалет, две его же руки лежали на коленях. Это было очень любопытно, так как получалось, что этот человек вряд ли здешний, а скорее из другого измерения, чего лично я не ожидал.