Темные воды - Лариса Васильева

В условиях общежития сохранять работоспособность, усердие, дотошность к изучаемым предметам было очень сложно. Общежитие само по себе, словно какой-то особый микромир, «делало» все, чтобы не дать студентам заниматься. Со временем Сашка привыкла к его дикому режиму: утром на занятия, потом, если получится, краткий сон, вечером беготня по комнатам, гитары, песни, шутки, флирт, какая-нибудь еда и все прочее, и только после двенадцати наступало время учебы. Хорошо, что ей хватало для сна четырех — шести часов ночью и двадцати минут днем. Учиться она умела, полностью отрешаясь от всего окружающего, вникала в лекции, разбиралась в схемах и зубрила термины, химические формулы и латынь. Саша не только учила заданное, но и находила время листать дополнительную литературу, не переставая удивляться, как многого она еще не знает и как нужны ей эти знания для лечения больных! А как была она раньше самоуверенна… Ведь не могла даже правильно назвать больной орган, а бралась ставить диагноз и даже лечить. Какое счастье, что поступила сюда!

Постепенно первокурсники набегались, успокоились, свыклись со свободой от родителей и приспособились к новым условиям. Большинство стало больше заниматься, упорядочив сумбурную жизнь. Сашке пришлось повоевать, отстаивая свои права, и вскоре, если ей надо было заниматься, Света и Майя уходили к друзьям, а не наоборот. Как сказал Светин друг: «От твоей Сашки хочется спрятаться — как глянет своими злющими глазами, так забываешь, зачем пришел».

Стас мечтал стать артистом, в мед поступил только по настоянию родителей. Он не расставался с гитарой, неплохо пел. И если Сашка успевала до их прихода все выучить, то позволяла ему петь все, что он хотел. Если бы не Сашкина увлеченность медициной, Стас уже бросил бы вуз, но он чуть-чуть влюбился и поневоле попал под ее влияние, и теперь потихоньку тоже начал заниматься и даже интересоваться некоторыми предметами. Саня постоянно балагурил, веселил всю их маленькую компанию. Сначала Сашка считала его совершенно несерьезным, но он сильно удивил ее, произнеся как-то:

— Саш, ну хватит учиться, ты бы хоть вот Библии послушалась.

— А что в Библии? — удивилась Сашка. Себя-то она считала единственным в общежитии знатоком Священного Писания, не думала, что еще кто-нибудь его читал.

— «Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Сашка помнила эти строки, только она никогда их не относила к занятиям в школе или институте. Было поразительно, что парень читал Библию да еще помнил тот отрывок, который нравился и Сашке. 

39

Павел Кузьмич Жук перестал чувствовать усталость после пары часов работы, напротив, он даже ощущал прилив сил, особенно, когда читал лекцию Сашкиному потоку. Он уже решил, что рано ему на покой, и опять взялся за научную работу, голова у него работала отлично, лучше, чем десять лет назад: он сумел в срок выполнить заказ, а ведь собирался отказаться. Нет, есть еще порох в пороховницах!

Темноглазая студентка все так же прилежно посещала его лекции, и профессор вдруг начал замечать, что именно от ее взгляда он словно наливается силой, бодростью, но истолковал все неправильно: вот это, наверно, и есть настоящая любовь — в присутствии любимой чувствуешь себя молодым, полным сил, остроумным и красивым… Это она дарит ему свою молодость, а он всю жизнь увлекался теми, кто тянул из него все соки. Он уже забыл, что в молодости, в присутствии своих прежних куколок, так же летал орлом.

Сашка отметила, что Антибиотик не просто оживился — помолодел, даже волосы у него местами потемнели, исчезла их неприятная желтизна, теперь это была благородная седина, скорее даже проседь. И походка стала энергичной: профессор уже не шаркал ногами, а вальяжно выступал. Значит, она все же смогла передать ему часть своей энергии и даже не заметила потери, более того, руки у нее временами покалывало, значит, можно еще поделиться с кем-нибудь…

Глядя на профессора, она испытывала чувство гордости, ведь его бодрость — ее рук дело. Она себя чувствовала настоящим экспериментатором. Жаль, никому не скажешь…

Сашке нужен был хороший конспект, чтобы переписать пропущенную лекцию по химии. На перемене она принялась искать, у кого бы взять тетрадь. Прошлась между рядами парт, заглядывая в лежащие на столах конспекты. Один из них ее поразил. Тетрадь принадлежала Мирзаеву, невысокому мальчику в больших очках, тесноватом костюмчике, с густыми, коротко стрижеными, вьющимися волосами, на плечах у которого всегда видна была перхоть. Он постоянно сидел со своим другом, почти ни с кем больше не общался. Лекция была написана прекрасным, каллиграфическим почерком, буква к буковке, схемы вычерчены цветной пастой, никаких сокращений, все ясно и понятно. Сама Сашка так не смогла бы написать. К сожалению, она никогда с ним не разговаривала, даже не помнила, как его зовут, этого тихого паренька, Сеня, что ли? Но все-таки решила попросить конспект но, еще не успев ничего сказать, почувствовала, что он откажет, и потому схватила его за руку и очень убедительно, медленно и раздельно произнесла:

— Дай мне твои лекции.

— Я никому не даю свои тетради, — начал он, но, еще не закончив фразы, протянул ей конспект.

Получив тетрадку, Сашка тут же поняла, что сделала и пожалела о таком поступке, все произошло так быстро, автоматически… А ведь она давала себе слово не пользоваться своими способностями всуе, да и непорядочно это — навязывать свою волю. Но не возвращать же теперь конспекты… Саша колебалась…

Эту сцену наблюдала Людочка Розина, пухленькая, хорошенькая, с миндалевидными глазками — маслинами.

— Что же ты ей дал свою тетрадь? Мне не давал, — обиженно протянула она.

— Она ведьма.

Сашка услышала его слова. Неправильно говорит: ведьма вредит людям, а она помогает! Лучше бы назвал ее ворожея или знахарка… Она как-то сразу забыла, что с ним-то как раз и поступила, как ведьма.

А вечером пришел Антон. В Москве начался театральный сезон, и они уже побывали на балете «Лебединое озеро»: балерины были такими воздушными, легкими, просто порхали, словно бабочки, только мешал гулкий, тяжелый стук, когда они приземлялись на сцену после прыжков.

Сегодня же они отправились филармонию. У Сашки был утомительный день, и она долго не могла сосредоточиться, вслушаться, мешала женщина, сидящая перед ней: та все время меняла положение, и ее кресло скрипело. Девушка поняла, что у этой меломанки болит спина — бедная, как же она терпит? После этого Саша уже не могла думать о музыке: больной ведь нужно помочь, и потихоньку занялась ею, жаль только, что нельзя было заставить тетку постоять немного, но все равно целительница справилась с больными позвонками, успела. Музыку, к сожалению, она почти не слышала: нельзя погрузиться сразу в две различные сферы…

Антон потом сказал:

— Тебе понравилось? Я видел, как ты напряженно слушала. У тебя был такой взгляд…

— А я думала, ты заснешь сразу, — как обычно съязвила Ира.

Сашка промолчала, она была довольна собой. 

40

В этот день Сашка была в комнате одна — для общежития это большая редкость. Она уже сделала домашнее задание по химии, решила задачи (и зачем они нужны врачу?). Ей хотелось еще успеть сделать и лабораторную, девочка из соседней комнаты дала ей свою тетрадь с готовой работой, данные у них немного отличались, но принцип решения был один. Сашка принялась искать тетрадь для лабораторных. Перебрав дважды стопку тетрадей, она вспомнила, что ее брал Саня, как всегда сказав, что сразу вернет. Это было на прошлой неделе, а он так и не принес ее. Сашка вскочила и побежала на два этажа ниже, в комнату к Саньке. Хоть бы он был дома! Она перепрыгивала через ступеньки, решительная и злая: сейчас она ему покажет, как не возвращать чужие вещи… Она для приличия стукнула в дверь и, не дожидаясь ответа, влетела в комнату.

— Саня, я тебя убью! — грозно начала она. — Где моя тетрадь для лабораторных?!

И тут она увидела стол, заваленный едой.

— Это что, посылка?! — радостно и удивленно спросила она, сразу сбавив тон, и только потом заметила, что, кроме Сани, в комнате была женщина, она прилегла на Санькину кровать. — Извините…

— Это моя мама, — сказал Саня, совершенно не обратив внимания на Сашкин грозный крик. — Садись, ешь!

Сашка замялась.

— Мама, это моя однокурсница Сашка, я тебе рассказывал.

— Очень приятно, значит, ты та самая знаменитая Саша? — поднялась женщина с кровати.

— Чем знаменитая? — растерялась Сашка.

Саня покраснел: ох эта мама, не успела приехать и с первого слова выдала его секрет. Мать поняла свою оплошность и поправилась:

— Ну, та, которая обожает медицину.

— Садись, Саша, — Саня оттеснил мать плечом, — давай, налегай, я же знаю, ты голодная, а то сейчас народ набежит, ничего не останется.