Левиратный брак (СИ) - Татьяна Алферьева

От неожиданности Лилиана выронила из рук мольберт и, чтобы не потерять равновесие, обхватила Виктора за плечи. Маркиз с большим трудом разорвал поцелуй.

— Прощайте.

Он отпустил девушку и поторопился скрыться в карете. Даже такое короткое прикосновение к жене вызвало в его теле сильное напряжение. Что ж, с глаз долой…

Как бы он не старался отвлечься приготовлениями к выставке, хозяйственными вопросами поместья, Виктор постоянно думал о Мариане. Он думал, что когда разъедутся гости, она покажет своё истинное лицо, перестав играть роль радушной и приветливой хозяйки поместья. И она показала, только совсем не то, что ожидал Виктор. Каждое утро его жена уходила рисовать. Она собирала вокруг себя толпу деревенских ребятишек, тех, кому возраст ещё позволял отлынивать от полевых и огородных работ, и играла с ними. Как-то он проезжал мимо полянки, на которой она расположилась с мольбертом. Мариана сидела прямо на траве в кольце ребятни и учила с ними стихотворение.

Как образ этой доброй, милой девушки мог вязаться с тем, что он представлял по словам Лесли, мажордома поместья Ларден, в котором жили Ральф с женой. Это поместье принадлежало их матери, урождённой графине Катине Ларден. Оно находилось на морском побережье, и Ральф обожал бывать там. В Ларден он познакомился с Марианой, и там же решил провести медовый месяц, переросший в медовый год. Лесли рассказывал, что из-за этого Мариана не раз устраивала мужу скандал. Она мечтала быть представленной королю, мечтала о столичной светской жизни, о том, что родители Ральфа помогут ей получить должность при дворе. Однако маркиз всё откладывал и откладывал переезд в столицу. Ему нравилась спокойная и размеренная жизнь на побережье. Нравилось писать море, ходить под парусом… Ему не хотелось возвращаться в шумную столицу, и ему не хотелось делить с другими свою хорошенькую жену.

Сам Виктор видел Мариану два раза — на свадьбе и на похоронах. На свадьбе он запомнил лишь её довольный взгляд, когда она отходила от алтаря, опираясь на руку своего новоиспечённого супруга. В тот момент Виктору было не до молодожёнов. Его собственная жена была на сносях и неважно себя чувствовала. Ада настояла, чтобы он поехал на свадьбу, оставив её одну в Стейнауте. Сразу после церемонии Вик на перекладных поспешил домой. Он успел к родам, успел последний раз увидеть любимую жену и в первый и последний раз — их сына, которому всё-таки дал имя — Марк. Он похоронил их вместе на семейном кладбище, а сам, чтобы не сойти с ума от горя и тоски, уехал за границу.

Второй раз он видел Мариану на похоронах Ральфа. Она была во всём чёрном и, надо отдать ей должное, громко плакала. Пожалуй, даже слишком громко, театрально опираясь на свою тётушку — леди Геридж. Тогда-то Виктор и заподозрил её в неискренности чувств. Он подробно расспросил мажордома Лесли о жизни молодых супругов. Сначала Лесли отпирался, но, сам потрясённый произошедшей трагедией не меньше господ, быстро сдался и рассказал, что в тот вечер, когда случилась беда, Мариана и Ральф сильно поссорились. Началось всё как обычно с разговора о переезде в столицу. Ральф искренне недоумевал, почему жена так рвётся в шумный, тесный Йордан. Тогда Мариана заявила, что скоро умрёт со скуки в Ларден. Задетый её словами Ральф поинтересовался, уж не стосковалась ли она по барону Эдвер, который так часто навещал её в девичестве, а недавно перебрался в столицу. И тут Мариана заявила, что барон, в отличие от её мужа, мужчина в полном смысле слова, а не наполовину. На требования Ральфа объясниться, жена напомнила ему о его бесплодии. Действительно, после одной неприятной детской болезни доктора предупреждали Стейнов, что мальчик с большой долей вероятности не сможет иметь наследников, однако родители надеялись на чудо. Жестокие слова Марианы потрясли маркиза до глубины души, а когда распалённая ссорой жена добавила, что никогда не любила его, Ральф не выдержал. Он напрямую спросил то, о чём давно подозревал:

— Может, потому что вы любите кого-то другого?

— Да! Я люблю другого! А вас презираю за вашу жалкую, никому ненужную любовь!

Ральф попытался утопить горе в вине, но и этого ему показалось мало. Маркиз приказал оседлать лошадь. Слуги отказывались исполнить безумный приказ своего господина. Сгущались сумерки. Тогда Ральф оседлал лошадь сам. Как ни старался удержать его Лесли, ничего не вышло. Последней каплей стал демонстративный выход Марианы на балкон.

— Куда это вы собрались? Хотите сделать меня вдовой? Скатертью дорога…

Впрочем, девушка была сильно потрясена, когда её жестокие слова сбылись. Несколько дней она не ела и плакалась тётушке, что вина за смерть Ральфа неподъёмным грузом легла ей на сердце. Однако Виктор не верил, что чувство вины могло настолько сильно изменить Мариану. Он скорее был готов поверить в её непревзойденный актёрский талант, чем в искреннее раскаяние.

Теперь же, наблюдая за девушкой, маркиз не знал, что и думать. Невозможно настолько хорошо играть свою роль даже в никому не нужных мелочах! Всё это очень странно. И чтобы разобраться, ему необходимо было уехать от Марианы подальше, чтобы снова начать мыслить здраво. По сути, он сбегал. Сбегал от своей жены и от странной смеси чувств, испытываемых к ней, от непреодолимого физического влечения.

* * *

Когда маркиз уехал, Лилиана отправилась с визитом к мистеру Кэрри. В школе никого, кроме учителя не было. В прошлый раз из-за дождя и спешки Лил толком ничего не рассмотрела. Сегодня она увидела, что зданию школы требуется основательный ремонт.

Кэрри сидел за столом и читал книгу, то и дело, поправляя сползающие на нос очки. Как и в прошлый раз, его рыжие волосы были взлохмачены.

— Добрый день, мистер Кэрри, — поздоровалась неслышно вошедшая через открытую дверь Лил.

Молодой человек поднял голову и от удивления выронил книгу из рук.

— А где дети? — спросила Лил, оглядывая пустующий класс.

Заметив, что взгляд маркизы остановился на его небогатой библиотеке, Кэрри вспыхнул. Никогда раньше потрёпанные книги с истёртыми корешками не казались ему настолько жалкими. Девушка, одетая в изящный костюм для верховой езды из тонкого зелёного бархата казалась самим совершенством. И окружающая бедная обстановка была недостойна присутствия прекрасной феи.

— Я распустил их по домам. Хорошая погода, пусть гуляют, — запинаясь, ответил Кэрри. Он встал из-за стола, но не смел сделать и шага навстречу маркизе.

— Вы прекрасный учитель, мистер Кэрри, — подняла на молодого мужчину небесно-голубые глаза Лил, от чего у того перехватило дыхание. — В прошлый раз я заметила, что дети вас обожают. Сразу видно, вам нравится ваша работа.