Ценнее власти (СИ) - Ольга Арунд

гарантированное вымирание. Даже доказательства бы предъявил, на которые всем всё равно на тот момент времени было бы уже плевать. И со скорбной миной задвинул речь о горе, утратах и том, что он, конечно, не хочет, но теперь должен стать новым Главой. Исключительно чтобы восстановить то, что разрушил вампирский выродок.

Жесть, просто жесть.

Но звучит реалистично, и от этого как-то совсем неуютно.

Поёжившись, жалею, что не взяла что-то из тёплых вещей. Снова иду к комоду, напрочь игнорируя разумную мысль, что морозит меня не от холода, а от нервов. Открываю ящик, осматриваю небогатый выбор. Но руки сами тянутся, куда не надо. Хотя, почему бы и нет.

Одним движением я натягиваю худи Марека. Тону, конечно, в кофте на пять размеров больше, зато согреваюсь практически мгновенно. И приятное жжение между лопаток только помогает процессу.

А поднявшая голову вампирская суть вспоминает, что рядом слишком давно не было нашего вкусного волка. Мда.

Собираясь прикинуть, на чём бы поймать Чеха, я хочу вернуться в кресло, но в тишине спальни раздаётся громкий и требовательный стук.

Глава 25

И гостям очень хочется ответить матом.

Но я лишь тяжело вздыхаю и плетусь открывать. Уже потому, что за дверью может быть Калата, такой стук как раз в духе нашего патологоанатома. А Петя просто так не ходит, у него либо новые трупы, либо другие, не менее интересные новости.

И я открываю дверь. Чтобы разочароваться.

— Поговорим?

Глядя на принцессу в запредельно откровенном платье с разрезами, декольте до пупа и, судя по крою без спины, снова вздыхаю. Намного тяжелее, чем только что. И вспоминаю, что внизу всё ещё развлекается народ, не особо заморачиваясь, что труп их наследника в одном подвале, а брат трупа во втором.

Подняв бровь, я скрещиваю на груди руки и продолжаю просто смотреть.

Стася тоже вздыхает, отлепляется от косяка и вытаскивает из-за спины руку с зажатой в ней бутылкой.

— А так?

Нам только напиться и подружиться не хватает.

— Я с миром, честно, — мрачно обещает принцесса. — Я… погорячилась.

Если бы она извинилась или сказала, что была неправа, я, пожалуй, рухнула бы в обморок прямо здесь. Но принцесса держит марку, по-прежнему считая себя самой-самой.

Где я была в её возрасте? И какой. Хотя такой точно не была. К этому моменту мне уже промыла мозг вся родня, ясновидческая и нет, на весёленькой встрече за гранью.

— Оль, я… я люблю всех своих братьев, но Влад. — Она судорожно вздыхает. — Влад всегда меня поддерживал. У него всегда было время, были хотя бы пара, но тёплых слов только для меня. Он не отмораживался делами, расследованиями, кланом…ничем. И его смерть… — Принцесса тряхнула головой, а мне, естественно, стало её жаль.

— Я не могу быть сейчас там, внизу. — Она кивает на коридор. — Кто-то из них убийца, но всем плевать. И отцу плевать, его больше заботит клан, чем свои дети. А я не могу.

Так, принцесса пошла на второй заход. Вдобавок по щекам покатились две больших слезы. И мне осталось только вздохнуть.

А ещё обнять, погладить по голове и посочувствовать. Я же как раз планировала.

— Я надеюсь, у тебя есть что-то, кроме этого, — киваю я на бутылку в её руке, и Стася неверяще вскидывается.

— Там. — Она всовывает мне в руку гладкий стеклянный бок, а сама появляется через мгновение с огромным подносом всяческой еды.

От ароматов свежеиспечённого хлеба я захлёбываюсь слюной, а желудок напоминает, что меня снова не кормили. Если уж от крови я отказываюсь, то хоть нормальной еды тело требует в двойном размере.

Отступать некуда и поздно, поэтому я сторонюсь, наблюдая, как проворно Стася размещает снедь на кофейном столе. И обречённо захлопываю за ней дверь.

— Почему я?

За несколько секунд местная принцесса успевает скинуть туфли, расставить закуски, подтащить столик к креслам и встать рядом с побитым видом. Я за это же время делаю два шага.

— Всегда мечтала о сестре… — вдохновенно начинает она, но напарывается на мой взгляд. — А кто ещё? — Стася разводит руками и садится в одно из кресел. — Эрику с Пашей на всё плевать, они всегда были сами по себе. Мар… ему не до того, Влад и вовсе…

Одним движением бутылки о стол она срывает пробку и прикладывается к горлышку.

Порежется или нет?

— Ещё наши все на взводе, кто-то убил восьмерых оборотней. — Не порезалась. — Совсем ведь молодых, неопытных. И поговаривают, что убил кто-то из вампиров.

Кстати, о вампирах.

— Почему не пошла к Бенешу? — Соорудив сэндвич, я с любопытством склоняю голову набок. Стася напрягается.

— Мар рассказал?

— Он.

То ли я гений в приготовлении сэндвичей, то ли есть чаще надо, но первый укус кажется вкуснее всего, что я пробовала до этого.

— Ревнуешь? — насуплено, из-под чёлки бурчит принцесса.

— Безмерно, — с откровенным сарказмом. — Ни спать, ни есть не могу, только о вас и думаю, — фыркаю я и откусываю бок сэндвича.

— Князь он… странный. Как будто не из этого века, — наконец, подбирает она слова. Хотя как раз Бенеш даже не из этого тысячелетия. — Вежливый, но холодный. Всегда отстранённый и смотрит, как будто прикидывает, что ему вообще со мной делать.

Подозреваю, что так оно и есть. Одно дело договариваться о чисто дипломатической свадьбе и совсем другое переводить её в разряд настоящей.

— А метка? — Вдруг осеняет меня, и на принцессу я смотрю уже расчётливо. Кому как не ей знать все подробности этого дела. Подробности, которые мне сейчас совсем не помешают. — Ты же не можешь пометить целого вампирского князя.

— Ты просто не в курсе. — Стася тянется к сыру. — Метки — это пережиток.

То тесть не я одна так думаю? А она продолжает рассказывать, размахивая сыром в такт словам.

— Да, возможно, когда ещё существовали истинные пары, там и спрос был другой. Не сильно-то получится разбежаться, когда двое как единое целое. И метка была гарантом, что никто не посмеет посмотреть на твою пару. — Она фыркает. — Представь, оборотней, каждый из которых чувствует другого на любом расстоянии. Каждую царапину чувствует, так печально всё было. Но было так давно, что никто уже и не помнит.

Стяся делает ещё глоток.

— Сейчас мы, так же, как и обычные люди регистрируем брак официально, по законам страны, в которой живём. Это оставляет некоторую свободу действий. Ведь развестись — гораздо проще, чем убивать пару, на которого ты уже смотреть не можешь. — Она поднимает на меня взгляд, выражение лица меняется. — Нет, ты не подумай.