Путешествие без Надежды - Павел Улитин

Узкие полоски текста были хороши для разрезки. Их можно выдирать и приклеивать. Опять будет понятно по-своему. Ладно. Заботы 31-го читателя. «Смех у баб» — как всякая трагикомедия: смешно потому что про кого-то еще. Когда про нас, то реакция простая. «Вот гад». «Сволочь». Разговор окончен, трубка вешается. Трубка кладется на место. Лисицы уходят в норы. Зверь бежит на ловца. Анекдот пересказывается своими словами. У птиц гнездо, у зверя темный лог. Один сын человеческий не знает, где преклонить голову. По ее словам, 4 раза подчеркнуто. Музыкальная жизнь: дочка Катаева, внук Леонова, племянница Паустовского. Шекспировский актер разорялся на всю катушку. При всем старании лучшая сторона не проявилась, а так хотелось. А желание было. Гроза надвигалась. Впереди на фоне Останкинской телебашни маячила стая галок и ворон. Не такие были точные слова. Эти веселые рассказы остались в другом месте. Если вы уедете, у нас никого не останется. Не заметил. Укоризна через Черное море несется, как чайка, в плаваньи сестра{169}. Но корабли, что следуют за нами, не встретят в море нашего следа. Разве так надо защищать Беззащитного человека? Он полемизирует с бандитами. Он воюет с пиратами. Он еще на галере и не может забыть: еще не прислали выкуп. С ним обращаются хорошо. Где-то на Западе звенят дукаты. На Севере тугрики.

Законченность таких размышлений просто пугала. Что-то вроде ореола мелькнуло вокруг потемневшего лица, но я был занят подготовкой к операции. Укол. Мгновение. Вот и все. Через одну минуту все будет хорошо. Надо потерпеть. Наконец-то я вспомнил: я недочитал одну страницу. Здесь несколько больше, но не настолько. Есть указание на неопределенные отношения в Чертаново. А пошлите вы его к чертановскому резиденту. Это как с переплетом Андерсена. Андерсен ждал 100 лет, может и еще подождать. Цитаты из «Ни дня без строчки» не получилось. Т. е. цитата как раз была со ссылкой на смерть Самсонова, но чужие пики нам ни к чему, когда беспокоят свои провалы. Чем же он дышит? Страдает элегантно с комфортом, как актер на улице Левитана. Когда кончится мамино наследство, будет искать интеллектуальную жизнь и духовных руководителей. Насчет вождей это мы еще посмотрим. Мы всяких видали, у нас такие на каждом перекрестке. Насчет Юрия Олеши не скажу, потому что ему ведь главное — что было? Чтобы не напоминали в «Национале», что он задолжал 12 тысяч, за соседним столиком чтобы не появился красавец Мариенгоф. Ну и конечно, чтобы мистер Уистлер не напоминал Оскару Уайлду «Ты об этом еще напишешь». Когда является прототип, тут сдохнешь от тоски. Вы случайно не знаете такого Архангельского? Он лучше меня знает мои стихи. Профессор Хиггинс поморщился, но когда об этом же заговорил полковник Пикеринг, он стал употреблять аллитерации, свойственные поэтической речи.

Немножко от тех данных, которые не повторяются. Это как цитаты из несуществующей книги. Впрочем, картина существует в одном экземпляре. А она сожалеет. У всех есть драмы и запретные темы, а он с ней перестал кадриться. Теперь нечего вспомнить. А Маша переехала в другой район. А ей передали банкноту, разрезанную на две части. Вы за нее не беспокойтесь, у нее хватит на старость. Да мы — нет.

Издание из Датского государства: «Чорт у Манна» и «Смех у баб». Вот вы смеетесь, а дело обстоит серьезно. Ты не можешь повлиять? Ты не можешь позвонить Нике и сказать?

Сколько у него читателей? Он будет стоять в «Литературной энциклопедии» 21-го века? Как ты думаешь? Люди нашего круга все больше убеждаются, что бензин теряет свою популярность. Лучше на велосипеде. Два колеса хорошо, четыре колеса плохо. Как сказал Классик{170}. Почему в моем доме нельзя про велосипед?

Еще коварней «Любовь к трем мушкетерам». Он напьется и будет говорить. А она не может ехать. Особое простодушие. Прояви любовь и на тебя посмотрят большими глазами. Вопрос о шпаргалках из кафе не решился. А собственные комплименты прозвучали загадочно и печально. Абсолютно непонятен такой интерес к Н.Мейлеру. За неимением лучшего. Точные слова в другом месте. Пока есть туман, мы посмотрим, чем живет Дагестан.

Жутко неправильно идет примыкание. Это зависит от английской машинки.

Хотя надо было сказать только «приготовьтесь к операции». У меня был иначе подход. Ах вон что. Уже забылось. Или ссора с читателем или заботы пишущего человека. «Сейчас встретится писатель Катаев и расскажет о себе какую-нибудь гадость». Он любит о себе рассказывать гадости. Занимай его дачу. Заскок из этих диссиденций. Но 100 процентов прецедентов ты не обязан. Точка. Другие слова. Еще короче. Просто какие-то напрасные слова. Авеста действует на тебя как мескалин. Все это мы будем читать. Я посмотрел на кучу книг и подумал: «Откуда бы взять?» Но разве есть такие слова?

К операции приготовиться. Так горько было расставаться с сознанием, как будто входишь в гроб, в могилу, и там проснешься и ничего не увидишь. Это недолго. Ты проснешься и уже все будет кончено. Но как это себе представить? Это невыносимо. Этого нельзя себе представить. Смерть — это временно, потому что ты все равно ничего не почувствуешь. Ты слышишь: не больно, это я тебе даю укол. Все хорошо. Вот и все. А следующий миг — это все будет позади.

Светит, светит, а потом перестает греть. Черты прощания. Случайные черты. Ашкенази и Жбанов разделили сферы влияния. Но слово про актера-алкоголика, разыгрывающего из себя писателя{171}, — странно прозвучало в диапазоне 25 метров. Разумеется светит. Как «шипучий яд» в 65 году. Веселые разговоры приятно цитировать. Они хороши один раз в год на кухне в день рождения. Каждый день мы будем ходить в читальный зал. Из этой книги — конец про Спасителя. Из романа — про мальчишку на одесском базаре. Тут мы прочитаем вставную новеллу. Нет, не про город детских лет. Нет.

Вы такая странная, глазки очень узкие. Ножки очень толстые. Словно не было разговора о «Тропою грома»{172}. Но паразиты никогда. Но танец продолжается. Но рыжего возьмем: он дурак, но может работать на износ. «Дурак» оскорбляет на 5 минут, но его взяли все-таки в игру, а через 4 минуты они уже быстро бегают и он работает на износ.

В какой манере. А вы приносите в другой манере. Хранит и собирает, никому не дает и почитает. Это писатель при Цезаре. Был писателем при Антонии, потом при Клеопатре, теперь при мне. Вот так. Вот мы какие. Меньших не держим.

Рассказы про Кристину Кийлер и министра Профьюмо не туда. Кроме того, об этом нужно по-английски.

А чем вы будете заниматься, возвратившись в Лондон? А разве нельзя писать книги? Ну там разные эссэ? На самом деле не остается ни слова. Еще небрежней про Хому Брута. Еще раз про Емелю. Еще раз «не помню». Плохая бумага выйдет в критерий, а книга забудется. Не с вами читали, с кем-то еще придется говорить. Пока еще есть возможность проверить цитату. Да, правильно. Только и всего. А «Шуберта наверчивал» он пришлет. А «В том шалмане» у него нет. А стихи для «Зари Востока» он видел в другом месте. А вы забыли, что это ваша книга. Я ее у вас брал на 3 дня. Но она у меня стоит на полке. Считайте, что это ваша. А Рабиндранат Тагор терпеть не мог кагор. А Ксенофоб взволнован не ошибками, а бледностью жены. А Вы не в курсе. Не исчезайте, тогда вы будете в курсе. А цитата из «Назад к Мафусаилу» не пригодилась. Бернарда Шоу я не люблю и литература ничего бы не потеряла, если бы такого писателя не было.

Мощные переплеты по разным углам. Смешно было соединять их вместе. Вот намек на картину, которую приятно вспомнить. Тут была одна ошибка. С другой точки зрения. Или наоборот. Мне стыдно сейчас прочитать. Я не хотел этого показывать. Почему нет выписок из важной книги? Там все как-то иначе. Ты бы хотел иметь эпизод в самолете? Нет. Смешно. Неразборчивое предложение. Мне никто не напишет книгу «Ты и я». Зачем нужно было, неизвестно. Картины, которых я не трогал. Опять стоит велосипед, и я читаю стихи Есенина. Разница только одна. Ты хотела, я не хотел. Она была равнодушна, а я был неравнодушен. Это как книга про императора Клавдия{173}. Я не читал мемуаров генерала. Другая история. Вранье с характером. Тоже вынужденный шаг. Минимум халтуры. Твоя Россия. И эти слова не пригодились. Ефрем Сирин — кажется так. Забавно, как они читали «Войну и мир». Вот заморочили нам голову. Ладно, мы оставим эти картины без слов. Когда из таких кусков получается пипифакс. Когда не читается написанное. Утомленная кожа при свете дня. Я 4 раза вспомнил. Можно подумать, я постоянно размышлял только над одним погибшим романом. 4 картины — это верно. С тех пор я его никогда не видел и никогда не увижу. Он покупал сигареты у Пушкинской площади. Почему он ушел из философии, для меня до сих пор остается загадкой. Сейчас я буду переводить английскую фразу. Матрешка. Загадка, мистерия, тайна — три слова. Из трех слов комбинировалась одна фраза. И терпения хватило. Выскочить из кожи. Сдохнуть от тоски. Еще раз. Еще раз. 150 речей на тему. Вот еще раз.