Социалистическая традиция в литературе США - Борис Александрович Гиленсон

других языках, на которых говорили их читатели{147}.

У ИРМ были свои художники, карикатуристы, графики. Нередко популярные стихи и песни печатались в виде листовок, снабженных броскими иллюстрациями или карикатурами. Особой популярностью пользовались плакаты, выражавшие в образах, наглядных, четких, перед-ко сатирически заостренных, основные идеи, политическую философию ирмовского движения, они призывали к пролетарскому единству, обличали своекорыстие капитала, ненасытную алчность профита и т. д.

В литературе ИРМ прежде всего в поэзии отразились главные этапы и события этого движения: крупнейшие стачки в Лоуренсе и Патерсоне, т. е. «битва за свободу слова» в начале 10-х годов, антимилитаристские выступления в годы войны, кампания в защиту арестованных и томящихся в тюрьмах ирмовцев, солидарность с Октябрьской революцией.

Конечно, массовая поэзия ИРМ была неоднородным явлением. Появлялось немало стихов декларативных, художественно слабых. Большинство поэтов ИРМ не было профессионалами, они не имели необходимого образования, писали стихи в свободное время после тяжелого рабочего дня. Показательно, что ирмовцы почти не создавали прозаических произведений: для этого у них просто не было необходимых условий, времени.

И все же глубоко значителен этот взлет художественной, творческой активности масс в той живительной атмосфере, с которой был связан расцвет ИРМ накануне первой мировой войны. Бытовало множество песен, написанных анонимными авторами из рабочей среды. Некоторые популярные песни перерабатывались. Вся литературная, т. е. в сущности, песенная продукция ирмовцев имела фольклорные истоки, была одной из форм народного творчества. И хотя политическая тема, бесспорно, главенствовала в поэзии ИРМ, неверно видеть в ней лишь некую иллюстрацию к текущим лозунгам. Не была она и однотонной, а ее жанровый диапазон отличался широтой: ирмовцы любили и призывную патетику, и насмешку, и юмор, и пародию, и лирическую интонацию.

Так, популярностью пользовалось стихотворение ирландского социалиста Джеймса Конелла «Красный флаг», написанное им во время стачки лондонских докеров 1889 г. В Америке ирмовцы пели его на мелодию «Мериленд, мой Мериленд». «Гимном американского рабочего движения», по словам одного из критиков, стала песня видного поэта-«уоббли» Ральфа Чаплина «Солидарность навсегда». В широких и торжественных строфах гимна поэтически формулировались основные требования рабочих. Для Ральфа Чаплина (1887–1961) время пребывания в рядах ИРМ связано с наибольшей творческой активностью; он выпустил два значительных поэтических сборника «Когда падают листья» (1917) и «Решетки и тени» (1922), писал очерки, выступал в качестве художника и был редактором одного из ведущих ирмовских изданий газеты «Солидерити». Другой поэт ИРМ, Чарлз Эшли, печатал свои стихи и очерки в радикальных журналах 10-х годов, в частности в «Мэссис» и «Либерейторе»; в дальнейшем он вступил в ряды компартии.

Талантливым поэтом ИРМ был Артуро Джиованитти (1884–1959), итальянец по происхождению, активный участник классовых битв; во время знаменитой стачки в Лоуренсе он был арестован и брошен в тюрьму. Там он написал свою знаменитую поэму «Шаги», которую критики сравнивают с уайльдовской «Балладой Редингской тюрьмы». Луис Антермейер, радикальный поэт и критик, находивший в творчестве Джиованитти «удачную соразмерность между пропагандой и искусством», писал о «Шагах»: «Это поразительная вещь, которой может гордиться наша литература»{148}. Поэт выразил чувства своего лирического героя с помощью оригинального ритмического рисунка. В широких, набегающих, подобно волнам, строфах поэмы передан ее эмоциональный накал, безысходность и отчаяние, охватывающие узника одиночной камеры:

Я слышу шаги над головой всю ночь напролет.

Они приближаются и уходят. И снова они приближаются

и уходят.

И так всю ночь напролет.

Их приближенье — вечность в четыре шага, и вечность

в четыре шага —

их удаленье. А в промежутках — молчание, ночь,

бесконечность{149}.

В 1914 г. Джиованитти обнародовал сборник «Стрелы в воздухе», пронизанный революционными настроениями и оптимизмом. В нем он сумел соединить столь свойственную ему романтическую приподнятость и патетику с бытовой достоверностью в том, что касается рабочих. Постоянный автор «Мэссис», а затем «Либерейтора», Джиованитти был одним из первых американских поэтов, приветствовавших Октябрь.

Буржуазные критики обычно «не замечают» поэзии ИРМ, ей нет места в академических и учебных курсах истории американской литературы. Если о ней и идет речь в специальных работах, то как о некоем экзотическом явлении, не связанном с основным художественным течением в США. А между тем многие песни ирмовцев стали фольклором, а сама борьба «уоббли» оставила заметный след в американской литературе, например в романах Эптона Синклера и Дос Пассоса. Из рядов ИРМ вышла драйзеровская Эрнита, героиня одноименной повести. Колоритная фигура несгибаемого бунтаря против капитала, «уоббли» Янка в пьесе Юджина О’Нийла «Косматая обезьяна» — свидетельство симпатий драматурга к ирмовскому движению.

Джо Хилл был не только талантливейшим поэтом-самородком, вышедшим из рядов ИРМ. Он стал символом самого движения. Его скромное наследие, всего около двух десятков песен, имело общеамериканское звучание. И одна из причин этого в том, что Хилл был выразителем настроений и чувств многих своих соотечественников. И сама его поэзия во многом вырастала из народного творчества. Это определяло ее долговечность.

Джо Хилл (настоящее имя Джоэль Хегглунд) родился в Швецип в 1879 г. в многодетной семье бедного железнодорожного кондуктора, в которой господствовали религиозные, весьма консервативные воззрения. Отец, музыкант-самоучка, играл на самодельном органе, и любовь к музыке передалась сыну. Позднее он писал, что она «была у него в крови»; также самостоятельно он научился играть на аккордеоне, гитаре и скрипке, своем любимом инструменте. Тогда в детстве, по свидетельству его сестры Эстер, Хилл стал сочинять песни-дразнилки. После смерти отца 10-летнему Хиллу пришлось пойти работать; он трудился на канатной фабрике, потом кочегаром, пока в 1902 г. не покинул родину и уехал в Соединенные Штаты. Там он в полной мере вкусил нелегкую долю иммигрантов, прибывших в поисках счастья из Старого Света.

Сначала он жил в Нью-Йорке, в его беднейшем квартале Бауэри: служил в салуне, был уборщиком, очищавшим плевательницы, а порой развлекал посетителей, бренча на расстроенном рояле. Потом подался на Запад. Началась полоса скитаний: был и сельскохозяйственным рабочим на уборке пшеницы, и докером, и горняком.

Пробовал даже организовать коммуну, а в свободные часы сочинял стихи и песни. В это время он изменил свое имя и превратился в Джозефа Хиллстрома. В кругу близких и друзей его звали просто Джо Хилл.

Известность пришла к нему вместе с созданием знаменитой песни о Кэйси Джонсе, скэбе, рабочем, изменившем своему классу. Образ Кейси Джонса не был выдумай Хиллом: он бытовал в рабочем песенном фольклоре. Но Хилл придал знакомой фигуре рельефность, остроту. Непосредственным толчком к созданию песни послужили события на Тихоокеанской железной дороге, где в 1912 г. началась забастовка и администрация прибегла к услугам штрейкбрехеров. Их