Кровь на клинке - Трофимов Ерофей

– Сполним, княже, – раздалось в ответ, и следопыт принялся раздавать приказы.

* * *

Раненого иностранца трясли словно грушу. О целостности его шкуры никто и не собирался заботиться, так что уже через два часа после начала допроса британец запел, что тот соловей. Как оказалось, это был так называемый куратор от британского двора, который должен был удостовериться, что османы не гашиш по закоулкам курят, а делают все, чтобы заставить русского медведя беспокоиться о целостности своих границ.

Отрядов, которые должны были проводить акции устрашения, было всего три. Два из которых казаки сумели уничтожить. Сотня башибузуков уже вкушают плов в райских кущах, или куда их там черти унесли. Осталась еще одна полусотня. И ждать ее надо было через неделю, все на одной из тех же дорог. Как оказалось, в турецком штабе и понятия не имели, что большая часть этих головорезов прекратила свое существование.

Узнав все, что хотел, Руслан одним резким движением всадил кинжал британцу в ухо и, дождавшись окончания агонии, коротко приказал, вытирая клинок об одежду убитого:

– Этого похоронить, добычу в Эривань. Остальные, со мной в лагерь. Будем третий отряд ждать.

Каждая полусотня турок действовала на отведенном ей участке, по своему графику. Приходили, наводили страх и снова возвращались на свою сторону. Связи между этими отрядами не было, так что узнать об уничтожении своих сослуживцев турки просто не могли. Вся эта ситуация Руслану что-то напоминала, но что именно, он никак не мог уловить. Было в этой тактике что-то знакомое.

Казаки избавились от тел, увязали всю добычу и передали ее вместе с лошадьми бойцам, собиравшим лагерь. Через двое суток вернулись и минеры, отправленные с охотником на старую тропу. Дело было сделано. Теперь и завал разбирать было бесполезно. Тропу просто разрушили. Отправив все добытое в город и избавившись от лишней обузы, казаки принялись подготавливать позиции для очередной засады.

Роман, как лучший следопыт, сделал все, чтобы скрыть на дорогах все следы прежних боев. Теперь даже самый придирчивый взгляд не мог бы заметить, что на этих переходах кого-то убили. Казаки срыли землю там, где запеклась кровь, и засыпали все воронки от разорвавшихся мин. Наблюдатели снова заняли свои места у самой границы, отслеживая каждое движение в подзорные трубы. Шатун уже не один раз мысленно похвалил себя за приобретение для отряда оптики.

Теперь наблюдателям не было необходимости действовать в зоне видимости противника. Да и времени для реагирования у них было больше. Противник еще только переходил границу, а посыльный уже мчался к основному отряду с сообщением. В общем, появление третьей полусотни не стало неожиданным. Заняв позиции, казаки замерли, ожидая, когда враг втянется в зону обстрела. Дальше последовал стремительный бой, и все было кончено.

Задумчиво оглядывая тела уничтоженных турок, Руслан то и дело ловил себя на мысли, что все идет слишком просто. В его команде даже поцарапанных не было. Пять выстрелов из миномета, три-четыре залпа из винтовок, и дело сделано. Да, понятно, что турки не ожидали встретить тут подобное сопротивление. И уж тем более не готовились к засаде. Привыкли, что могут хозяйничать в местных горах, как им вздумается. Но все равно кто-то же должен был задуматься, а куда делся первый отряд? До границы не так и далеко и разрывы мин не могли не слышать.

За этими размышлениями его и застал Роман. Следопыт, поднеся парню роскошный бебут в серебряных ножнах, украшенных перламутром и десятком мелких рубинов, негромко пояснил, доставая кинжал из ножен и вертя им из стороны в сторону:

– Глянь, княже, красота какая. А клинок булата дамасского.

– В таких ножнах его только на стену, перед гостями хвалиться, – пожал Руслан плечами.

– Что не так, княже? – тут же насторожился казак.

– Не нравится мне эта тишина, – помолчав, нехотя признался Шатун. – Словно и войны никакой нет. Не могли турки стрельбы нашей не заметить.

– Да как же они ее заметят? – удивился следопыт. – Это ж долина. В горах эхо далеко слышно, а в степи, да в долине, далеко не укатится. К тому же они и сами на границе не сидят. Так, разъездов пару гоняют за ради порядка, и все.

– Рубен! – оглянувшись и найдя взглядом охотника, позвал Руслан. – С той стороны сейчас кто-то мирный ходит? Ну, купцы, там, или пастухи?

– Нет. Никто не ходит, – решительно мотнул охотник головой. – Все османов боятся. Раньше ходили. И то только те, у кого на той стороне родственники есть. Османы не любят, когда наши купцы туда торговать ездят. На границе весь товар скупают, потом сами там продают. А было, что и просто отнимали. Никто не ходит, – решительно повторил армянин.

– Так, Рома, – повернулся Шатун к следопыту. – Помнишь, я вас учил мины на веревочку ставить?

– Забудешь такое, – мотнул казак чубом.

– Кто у тебя самый толковый по минам был? – спросил Руслан, делая вид, что забыл.

– Так Степка да Николка. Этим только дай взорвать чего, – ухмыльнулся следопыт.

– Берешь этих двоих, мины и отправляешься к границе, дороги минировать. Но учти. Ставить их так, чтобы ни одна собака не заметила. А самое главное, не забудьте веревки для якоря поставить. Чтобы снять те мины можно было только взрывом.

Еще задумывая это оружие, Руслан озаботился сохранением секретности, так что способ постановки на неизвлекаемость был им продуман серьезно. Под миной в землю вбивался металлический ерш, к которому тянулась дублирующая нить от взрывателя. Сдерни мину, и взрыватель сработает. Для исключения любой случайности в теле самой мины был установлен подвижный поводок из тонкой проволоки. Его нижняя часть выходила под корпусом мины, а верхняя находилась под самим взрывателем. К этой проволоке и крепился поводок от ерша. В общем, не зная, и не поймешь.

Прихватив все привезенные мины, казаки погрузили их на заводного коня и умчались к границе. Оставшиеся принялись не спеша готовиться к возвращению в город. Рубен, прихватив свой карамультук, вскочил на лошадь и, не говоря никому ни слова, куда-то уехал. Проводив его удивленным взглядом, Руслан недоуменно пожал плечами и вернулся к делам насущным.

Но ближе к вечеру охотник вернулся, привезя за седлом тушу серны. Отдав добычу казакам, Рубен быстро обиходил лошадь и, подсев к костру, тихо спросил, осторожно поглядывая на Руслана:

– Скажи, князь, у тебя там, дома, для меня место найдется?

– В каком смысле? – растерялся Шатун. – Что значит место для тебя? И где это дома?

– Ну, если я туда приеду, смогу дом свой построить?

– Ты хочешь уехать отсюда? – осторожно уточнил Руслан.

– Семью хочу увезти. Одного сына я уже потерял. Не хочу, чтобы и с другими так же случилось.

– Даже не знаю, что и сказать, – почесал Шатун в затылке. – А большая у тебя семья?

– Все вместе двенадцать человек, – улыбнулся охотник. – Но охотник один я. Еще сыновей учил, но охотиться только среднему нравится. Остальные больше крестьяне.

– А сколько у тебя всего сыновей? – уточнил Руслан.

– Четверо было. Теперь трое.

– Ну, ты, сыновей трое, жена. Остальные-то кто?

– Брата семья, и мама, – вздохнул Рубен. – Старая совсем стала. Но бросить ее нельзя.

– Это понятно. А чем брат занимается?

– Хлеб сеет, дети его овец пасут. Земля у него плохая.

– Мне от империи за службу подарили имение под Пятигорском. Земля там есть. Но ее еще никто не обрабатывал. Если хочешь, я могу дать тебе и твоей семье надел, – подумав, осторожно предложил Руслан.

– А платить как буду? – тут же подскочил охотник.

– Ну, мне самому с урожаями возиться некогда. Что вырастишь, то и продашь. Мне только за аренду земли платить станешь, – медленно принялся пояснять Шатун, слабо представлявший систему отношений с арендаторами. – Тут еще подумать надо, но если на первый прикид, то так.

– А дом тогда как ставить? – не понял Рубен.

– А так и ставить. Живешь, работаешь, детей растишь. Ты же не собираешься через несколько лет обратно ехать?