Кровь на клинке - Трофимов Ерофей

– Почему дом нету? – растерялся проводник.

– Некогда строить, – пожал Руслан плечами. – Служба. Сначала за границей жил. Потом сюда, на Кавказ приехал. Где тут дом заведешь.

– А родители, родственники? – не унимался Рубен.

– Нет никого.

– Сирота, да? Плохо. Нельзя, чтобы человек без своего дома жил. Плохо ему.

– Ничего. Мне за службу землю пожаловали. Потихоньку построю, – хмыкнул Шатун в ответ, уже жалея, что завел этот разговор.

– Где строишь? – решительно спросил охотник.

– Под Пятигорском. Имение между городом и предгорьем.

– Там хорошая земля, – помолчав, кивнул Рубен. – И родит хорошо, и лес богатый. Охота хорошая. А река есть?

– Ручей рядом.

– Плохо. В ручей рыба нет. Вон, Севан возьми. Все есть. Любой рыба. Даже форель. Вкусная. На привал встанем, сам тебе поймаю, попробуешь, – заверил охотник, подгоняя кобылку.

– Благодарствую, – едва заметно улыбнулся Шатун.

Караван выкатился за пределы города и, прибавив ходу, направился к границе.

* * *

Тропы на перевалах они закрыли за две недели. Как и предполагалось, их было не много. Дольше добирались до самих перевалов. А вот с дорогами через границу в долинах пришлось повозиться. Точнее, Руслан вообще не понимал, что с ними делать. В итоге, плюнув на все, парень приказал обустроить полевой лагерь примерно в середине между двух караванных троп и начал подготовку полевых укреплений. Благо камней тут было более чем достаточно.

Казаки, понимая, что делается это не ради развлечения, а для спасения их же жизней, работали словно проклятые. Уже через два дня по обочинам каждой тропы были устроены редуты. Сооружения эти решено было назвать именно так, потому что настоящего названия у этих полудзотов не было никакого. Просто каменные брустверы высотой в человеческий рост, с небольшими амбразурами для стрельбы. Основной упор Руслан делал на огневую мощь отряда и наличие миномета.

Пристрелять миномет, из-за отсутствия учебных болванок, было невозможно, так что ориентиры пришлось выводить на глазок. Так они простояли неделю. Высланные к самой границе наблюдатели менялись каждые два дня. Людей и так не хватало. Мины разнесли по редутам, обоз оставили в лагере. Теперь оставалось только ждать. Чего именно, Руслан и сам толком не знал. Надеялся на удачу.

Еще через три дня, когда казаки уже начали потихоньку ворчать, в лагерь примчался один из наблюдателей, сообщив, что границу пересек отряд в пятьдесят сабель, верхами. Одеты нейтрально, но оружие имеется у каждого. Казаки, давно готовые к бою, взлетели в седла, и короткая кавалькада галопом понеслась к подготовленным позициям. Кашевары, они же коноводы, подхватили поводья коней и тут же погнали их обратно в лагерь.

Кашеваров Руслан вынужден был набрать из ветеранов. Благо умевших вкусно готовить среди казаков было немало, так что выбирать было из кого. Руслан не пожалел денег, вооружив ветеранов как свой десяток. В итоге лагерь находился под постоянной охраной двух опытных казаков, имевших при себе по винтовке, револьверу и четыре гранаты на каждого. Вполне достаточно, чтобы остановить два десятка горцев. К тому же эти самые ветераны еще и отлично владели боевым оружием.

Убедившись, что коноводы ушли, Руслан приказал готовить миномет, который привезли на одном из битюгов. Для огромного тяжеловоза это был не груз. Громадный жеребец шел ходкой, размашистой рысью, словно миномет с опорной плитой вообще ничего не весил. Установив орудие на заранее подготовленную позицию, казаки открыли ящик с минами и приготовились встречать врага.

В том, что это не купеческий караван, сомнений не возникало. Шла война, и с сопредельной стороны мирных путешественников быть просто не могло. Особенно если вспомнить доклад посыльного. Пять десятков молодых, здоровых мужиков с оружием. И пусть кто-то попробует сказать, что они ошиблись. Казаки рассредоточились по своим местам, не спеша готовя к бою оружие. Руслан, достав из подсумка бинокль, взобрался на громадный валун, служивший угловой опорой для стены редута, и принялся осматривать дорогу.

Посыльный добрался до лагеря минут за двадцать, ведя коня галопом. Турки доберутся до редута часа за полтора. Им спешить некуда, и коней гнать они не станут. Им еще с места нападения уходить. В общем, после всех скачек и приготовлений у отряда было в запасе еще минут десять. Точнее сказать было просто невозможно. Руслану оставалось молиться, чтобы туркам не вздумалось куда-то свернуть.

Спустя четверть часа над тропой поднялась пыль, и Руслан с облегчением перевел дух. Не свернули. Теперь все зависело только от них самих. Спрыгнув с валуна, Шатун громко объявил о появлении противника и, перебежав дорогу, принялся в последний раз проверять, как приготовились к бою его бойцы. Для полного перекрытия дороги было построено два редута по обе стороны. Убедившись, что учить тут некого и казаки к бою готовы, Руслан одобрительно вздохнул и, посмотрев на Романа, который давно уже стал десятником, громко сказал:

– Удачи, казаки. Рома, сам в драку не особо влезай. За бойцами смотри. Твое дело – правильно командовать.

– Не изволь беспокоиться, княже. Все сполню, – решительно кивнул следопыт.

Кивнув, Руслан метнулся обратно. Его место было возле миномета. При таком соотношении сил орудие было их главным козырем. По задумке парня, чтобы не дать никому из нападавших уйти, казаки из правого редута должны были начать стрелять по задним рядам противника. Из левого будут бить по противнику, идущему впереди. Тех, кто вырвется из засады, встретит дежуривший у границы казак. Да, один. Но иного выхода не было.

Отбросив эмоции, Руслан не отрываясь смотрел на приближающийся пыльный шлейф. Когда головной ряд всадников пересек первый ориентир, парень плавно передернул затвор и, посмотрев на минометчиков, негромко скомандовал:

– Приготовились. Огонь по моему выстрелу.

Он собирался, пользуясь оптикой, снять командира турецкого отряда. Турки хоть и переоделись, но командира всегда можно было отличить. Он все равно будет выделяться самым богатым оружием, самым лучшим конем и самой лучшей одеждой. Восток, и тут ничего не попишешь. Встав так, чтобы видеть тропу над краем бруствера, Шатун вскинул винтовку и принялся высматривать командира.

Уже через минуту Руслан точно знал, кто это. Крепкий, широкоплечий турок ехал в голове колонны, подбоченясь и задумчиво оглядывая окружающий пейзаж. Ехавшие за ним турки явно болтали между собой, но обратиться к нему даже не пытались. Похоже, командира своего они всерьез опасались. Дождавшись, когда вся кавалькада втянется на размеченный участок, Шатун навел метку прицела в грудь главному турку и, спуская курок, громко скомандовал:

– Огонь!

Мина свистнула, едва только прозвучал его выстрел. Куст разрыва встал в самой середине колонны, разбрасывая в стороны людей и коней. Вместе с разрывом раздался и треск винтовочных выстрелов. Передние ряды османов просто вынесло из седел. Казаки, помня, что живут с добычи, выбивали всадников, стараясь не зацепить лошадей. Их потом и в поле поймать можно будет.

Пять разрывов разнесли колонну в клочья. Трое бандитов, быстро сообразив, что их тут убивают, успели развернуть коней и наметом понеслись в сторону границы, но метров через триста вдруг начали выпадать из седел, один за другим. Казак, оставленный для наблюдения, сделал свое дело на ять. Прекратив огонь, казаки отложили винтовки и, достав револьверы, отправились проверять турок на наличие живых.

Руслан, забросив винтовку за спину, перевел дух и, снова вскарабкавшись на валун, принялся осматривать поле боя. После применения миномета половина лошадей была уничтожена. Несколько животных, лежа на земле, бились и жалобно ржали, пытаясь подняться. Их казаки добили первыми. Нечего животину мучить. Уж они-то точно ни в чем не виноваты. Дальше бойцы принялись проверять тела.

Их ворочали, избавляя от всего ценного и попутно проверяя на наличие жизни. Сначала Руслан хотел заполучить пленного для вдумчивой беседы, но после долгих раздумий пришел к выводу, что обычные исполнители не могут знать хоть что-то серьезное. А мелочь его не особо интересовала. Отловив разбежавшихся коней, казаки занялись очисткой местности. Тела привязывали к коням и оттаскивали в сторону от тропы. Заниматься серьезными похоронами никто не собирался, но и разводить у дороги могильник тоже было неправильно.