Солнечный удар - Михаил Широкий

и подставить свои обольстительные нежные тела солнечным лучам, которые, с наступлением вечера утеряв в значительной мере свою недавнюю ярость и неистовость, ласкали и гладили их, как будто смирённые и умягчённые их красотой, свежестью и изяществом.

Ещё более потрясающее действие оказали эти тела на Андрея и Димона, которые, едва увидев их, встали в своей лодке как вкопанные и, не шевелясь, не смея дохнуть, не отрываясь, как заворожённые, глазели на представшую перед ними обворожительную группу, не зная, на ком задержать взгляд, и оторопело переводя его с одной девушки на другую. Трудно, а вернее невозможно было определить, кто из них красивее, так как все трое, каждая по-своему, были неописуемо прекрасны. У каждой было ладное, гибкое, без малейшего изъяна тело с тонкими, неуловимыми линиями, мягкими изгибами, соблазнительными впадинками и ямочками. У каждой – пышная грива волос, разбросанных по плечам в очаровательном беспорядке, небольшие упругие груди с торчащими розовыми сосками, длинные стройные ноги с маленькими изящными ступнями, округлые тугие ягодицы – восхитительные полушария, на которых горящие взоры друзей останавливались особенно часто и пристально. И покрывавший всё тело с головы до ног ровный золотистый загар, как будто печать пылавшего в небе солнца, любовно обхаживавшего и лелеявшего вальяжных земных красоток.

Остолбенелое состояние приятелей длилось несколько мгновений, в течение которых они, однако, успели изучить обнажённых купальщиц во всех подробностях, точно под микроскопом, несмотря на то что их отделяла от берега пара десятков метров. Но это беспардонное разглядывание, естественно, не могло продолжаться слишком долго: девушки заметили нежданных гостей, тут же по понятной причине превратившихся в соглядатаев, не отрывавших от них сверкающих взглядов, исполненных наряду с изумлением вполне определённо выраженного желания.

Однако их реакция оказалась совсем не характерной для представительниц слабого пола, очутившихся в подобной ситуации. Они, против ожидания, не взвизгнули, не кинулись наутёк, как испуганные котята, даже, как минимум, не попытались прикрыть руками некоторые части тела, которые женщины обычно загораживают в таких случаях. Ничего подобного. Они небрежно, немного лениво обернулись в сторону застывших в лодке ошарашенных парней, не сводивших с них вытаращенных, немигающих глаз, и совершенно спокойно, не выказывая ни малейших признаков беспокойства, смущения или тем более паники, взглянули на них. И лишь спустя какое-то время, по-прежнему лениво и неспешно, будто нехотя, надели купальники, обменявшись при этом выразительными улыбками и несколькими тихими фразами.

Приятели между тем кое-как опомнились от первоначального шока и постепенно овладели собой. С усилием оторвав взгляды от удосужившихся наконец прикрыть свою наготу красавиц, они посмотрели друг на друга и, не в силах произнести ни слова, лишь покачали головами. Они были чуть бледны и растеряны, самые путаные, противоречивые чувства и желания боролись в них, отражаясь в их чертах.

В конце концов Димон, с трудом проглотив наполнившую рот клейкую слюну, нетвёрдым, хрипловатым голосом проговорил:

– Ущипни меня, кореш… Я брежу?

Андрей, ничуть не менее, если не более, чем товарищ, взволнованный и возбуждённый увиденным, несколько принуждённо усмехнулся, провёл языком по сухим губам и так же негромко, с лёгким нажимом произнёс:

– Ну, если и бредишь, то не один. У нас, похоже, одинаковый бред!

Димон провёл рукой по увлажнившемуся лбу и промолвил, кивая в направлении берега:

– Ну, и что ты скажешь? Как тебе это?..

Он не договорил, видимо не найдя подходящих слов. Лишь издал горлом какой-то булькающий звук и тряхнул головой.

– Да уж… впечатляет, – с запинкой отозвался Андрей. – Они обалденно хороши! Прям сирены какие-то…

– Именно! – подхватил мысль напарника Димон, порывисто взмахивая рукой и раздувая ноздри. – Самые настоящие русалки! Такие же секасные и такие же бесстыжие… Ну, только что без хвостов, – и он растянул порозовевшие пухлые губы в довольной сладострастной ухмылке и вновь устремил взгляд на желанный берег, точно опасаясь, что сразившие его наповал красотки могут исчезнуть так же внезапно, как и появились, растаять, как прекрасный, но хрупкий, недолговечный сон, рассеивающийся при малейшем дыхании действительности.

Но его возможные опасения были напрасны. Полуобнажённые красавицы и не думали никуда пропадать. Они в самом деле не были ни сном, ни химерой, ни игрой разгорячённого воображения. Они были явью. Более чудесной и невероятной, чем любой сон. Превышающей самые откровенные и дерзкие мечтания. И они были рядом, буквально рукой подать. Несколько взмахов вёслами – и лодка приятелей оказалась бы у линии берега, облюбованного отдыхавшими «русалками».

Однако и этого не понадобилось делать. Будто влекомая, как магнитом, неведомой и неодолимой силой притяжения, лодка сама медленно дрейфовала в нужном направлении, мало-помалу сокращая расстояние, отделявшее их от очаровательной троицы. Через минуту друзья, как и прежде, пожиравшие незнакомок неотрывными восхищёнными взорами, смогли оценить уже не только их безупречные стати, но и различить черты их лиц, оказавшиеся не менее пленительными и утончёнными.

И вдруг Андрей, до этого, как и его спутник, разрумянившийся и плотоядно ухмылявшийся, внезапно побледнел и изменился в лице. Усмешка мгновенно сползла с его губ. Он вздрогнул и чуть подался назад, как если бы кто-то невидимый ткнул его в грудь.

В крайней девушке, ближе всех стоявшей к воде в непринуждённой, расслабленной позе, слегка выставив правую ногу и чуть склонив голову набок, он узнал ЕЁ. Да, её, именно её! В первые секунды он не поверил своим глазам. Это было так неожиданно, непостижимо, невообразимо, что просто не могло быть правдой. Он подумал, что обознался, что это обман зрения, волшебный мираж, который, как и положено миражу, рассеется, едва он приблизится ещё чуть-чуть. Что он принимает чаемое за реальность, что это результат его долгих, напряжённых раздумий и мечтаний о ней, постепенно превратившихся в навязчивую идею и заставивших его в первой встречной девице увидеть ту единственную, что безраздельно владела его мыслями, стала его манией, его безумием, путеводной звездой, за которой, как ему представлялось, он готов был идти на край света, невзирая ни на трудности, ни на препятствия…

Эти снова вспыхнувшие и молниеносно пронёсшиеся в его голове горячечные, высокопарные мысли так же мгновенно оборвались, как только лодка, по-прежнему по своей воле, подплыла ещё ближе к берегу и он разглядел привлёкшую его внимание незнакомку как следует. И тогда всё стало ясно как день и его сомнения рассеялись, как дым от порыва ветра. Дальнейшие недоумения и колебания сделались неуместны. Всё стало слишком очевидно. Нельзя же было не верить собственным глазам. Они не могли обмануть его, ввести в такое явное заблуждение. Это действительно была она! Та, о которой он столько думал, к которой так стремился, которую так сильно желал. Её стройная