Страна аистов - Вадим Храппа

Второй из городов, составивших позже Кёнигсберг. Получил узаконенный статус такового в 1300 году. На гербе Лёбенихта был изображен голубой щит с золотой короной, под короной и над ней сияли две звезды.

К сожалению, от Лёбенихта не осталось ничего. Город, или, если хотите, этот район Кёнигсберга, был напрочь разрушен англичанами во время памятных миру бомбардировок 1944-го года. Теперь там огромный пустырь с бензозаправкой и каким-то ржавым катером на постаменте, напоминающем о той страшной войне. Нет Лёбенихтской кирхи, построенной в XIV веке, с ее резным алтарем в стиле рококо, с ее люстрами, украшенными фигурами веселых пивоваров и сапожников. Лёбенихт ведь был городом ремесленников, и в своей кирхе горожане хотели видеть не скульптуры рыцарей, а таких же, как и они сами, мастеров. Нет и готической ратуши, где после объединения городов заседали пивовары Кёнигсберга, и где в мансарде жил студент Альбертины Иммануил Кант. Нет больше одной из старейших в Европе общедоступных гимназий — Лёбенихтской, которой за многовековые успехи в образовании в 1811 году было присвоено звание высшей школы, выпускавшей инженеров. Стараниями английских летчиков все это навеки стерто из людской памяти.

Кнайпхоф

Самый молодой из трех городов, составивших позже Кёнигсберг. Только с 1324 года на острове началось серьезное строительство капитальных домов. Но началось, судя по всему, довольно резво. Уже через три года — в 1327-ом — Книпав (так поначалу назывался Кнайпхоф) получил статус города и соответствующую конституцию. Позже здесь вырос Кафедральный собор, ныне ставший визитной карточкой Калининграда-Кёнигсберга, позже к нему был пристроен университет «Альбертина». Кстати, здесь же, у собора, была и одна из самых старых в Европе гимназий, открывшаяся еще в 1304 году. Несколько лет — с 1633 по 1639 год — ее возглавлял входящий сейчас в моду поэт Симон Дах. Его статуя потом стала украшать ратушу Кнайпхофа, в которой правительство Кёнигсберга заседало вплоть до 1927 года, пока не переехало на площадь Ганзы — сегодняшнюю площадь Победы, — в здание, где и сейчас заседает правительство города.

Кнайпхоф изначально заселялся купцами и всякого рода негоциантами, и каждый из них не жалел денег, чтобы роскошью жилища подчеркнуть свое богатство. И потому весь Кнайпхоф, целиком, до самого никчемного желоба для стока воды с крыши, был архитектурным памятником. Тот, кто бывал в старом центре Гданьска, пожалуй, может себе представить, как выглядел Кнайпхоф. Остальным же придется довольствоваться видом сегодняшнего, заросшего деревьями острова с сиротливо торчащим Кафедральным собором. Впрочем, в некоторых умах давно уже бродят идеи восстановления Кнайпхофа. Это вполне выполнимо — тем более что цоколи всех его зданий и планировка улиц уцелели, их только присыпали землей во время расчистки острова от развалин. Дело за малым — нужно только найти деньги.

Сага о Вероне

Некогда, кажется, во времена правления Великого курфюрста Фридриха Вильгельма, в одной из мансард центра Инстербурга в семье шорника родилась девочка. Назвали ее Верона.

Отец ее был хорошим мастером — тачая упряжь для лошадей, он неплохо зарабатывал, и семья не бедствовала. Верона ходила в школу, постепенно вырастая в девушку, которая ничем особо не отличалась от своих подружек. Разве что лицо у нее было чуть светлее, чем у иных, да волосы чуть ярче сверкали на солнце золотинками. Но в Пруссии всегда было много светлых девушек, так что Верона не сильно выделялась среди сверстниц. Жизнь ее текла самым обычным для девушки провинциального городка образом. Родители уже присматривали ей жениха, и, в конце концов, она бы вышла замуж за какого-нибудь удалого кузнеца, нарожала бы детей и была бы этим счастлива. Однако судьба ее сложилась по-иному.

В Инстербург приехала семья англичан по фамилии Симпсон. Что их толкнуло на смену места жительства, неизвестно. Известно только что, не отличаясь особой родовитостью и благородством, Симпсоны тем не менее были людьми состоятельными. Даже очень состоятельными. Они купили большую ферму и занялись выведением особой породы лошадей для продажи. У Симпсонов был единственный сын — наследник — по имени Чарльз. В Инстербурге его, правда, сразу переименовали в Карла, но сути это не меняло. А суть заключалась в том, что этот самый Карл был как-то сильно озабочен поисками любви. Сам по себе этот факт не очень тревожил родителей парня. Гораздо больше им не нравилось, что он, вместо того, чтобы помогать семье в делах разведения лошадей, с утра до вечера носился по Инстербургу за местными девушками.

И вот как-то однажды нелегкая принесла Карла на берег Инстера. И надо же такому случиться! — как раз к тому месту, где купалась ничего не подозревавшая Верона. Молодой Симпсон увидел выходившую из воды обнаженную Верону и чуть не лишился ума от нахлынувших чувств и желаний. Девушка же, так и не заметив его в кустах, оделась и, напевая, отправилась домой. В полуобморочном состоянии Карл крался за ней по Инстербургу до самого ее дома. Там он разузнал, кто она такая и как ее зовут, вернулся к себе на ферму и заболел. Да так, что его день и ночь колотило в лихорадке, а он только шептал в бреду: «У Вероны в низу живота золотые волосы!»

Симпсоны приводили к нему лекарей и знахарей, ничего не помогало — Карл метался в горячке, и сквозь его стоны можно было расслышать лишь одно: «У Вероны в низу живота золотые волосы!» Мать юноши, конечно, разузнала, что за Верона свела с ума ее бедного Чарльза, но она и мысли не могла допустить о знакомстве сына с дочкой какого-то шорника. Зато она ясно понимала — в их благополучную английскую семью пришла беда, и как с ней справиться, не знала. Не знала до тех пор, пока чей-то змеиный язык не шепнул ей, что южнее Инстербурга, на хуторе, живет старая ведьма-литовка, которая, дескать, знает толк в таких делах. Она, мол, за деньги не только порчу может снять, но и вовсе человека в могилу свести.

Съездила мама Карла к этой ведьме, поговорила. Литовка внимательно выслушала и взялась помочь. И ведь помогла. Причем для этого ей вовсе не понадобилось колдовать. Она просто распустила по Инстербургу слух, что у Вероны в низу живота растут волосы из чистого золота, а тот мужчина, что сможет соблазнить ее, всю оставшуюся жизнь проведет в счастье и необыкновенном достатке.

С этого момента в Инстербурге началось массовое умопомешательство. Мужчины всего города бросали работу и начинали охоту на Верону. Их жены, мучимые ревностью, оставляли домашние дела и пытались остановить своих мужей, выслеживавших несчастную девушку. Верона, вздрагивая от каждого шороха, пряталась на чердаке своего дома и проклинала тот день, когда Господь создал это тупое отродье — мужчину. Ее отец-шорник всех уверял, что она уехала к родственникам в Гумбинен, но этому никто не верил. Мужчины продолжали поиски Вероны, а их жены постепенно зверели от ревности. Их брошенные, голодные и оборванные дети, чтобы прокормиться, стали сбиваться в шайки и совершать набеги на поля и фермы крестьян в окрестностях Инстербурга.