Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего - Юрий Валин

— Куда вы? Тут и стоять негде, — заикнулся Женька.

Раненые, также молча, напирали, только фельдфебель с рукой в лубке что-то неразборчиво прохрипел. Солдаты из аэродромной команды наблюдали сочувственно, явно не собираясь вмешиваться.

Помощь пришла с неожиданной стороны. Двое эсэсовцев-автоматчиков, прибывшие с архивом, шагнули к трапу:

— Раненые будут отправлены следующим самолетом, — отрывисто сказал унтершарфюрер в камуфляжной куртке с закатанными рукавами. — Здесь груз особой важности. Исключение только для господина подполковника.

Кто-то из раненых пробормотал о «загаженных штанах».

— Назад! — негромко приказал напарник камуфлированного. Отчетливо щелкнул предохранитель автомата — у роттенфюрера был новый МР-43.

Раненые молча развернулись и поплелись в темноту. Лежащий на носилках не подавал признаков жизни.

Приглушенно протарахтело над головой. Тут же громыхнула слева бомба. С опозданием ожили прикрывающие аэродром прожектора и зенитки. Автоматчики подвинулись ближе к трапу. Камуфляжный продолжал держать оружие наизготовку. Женька сообразил, что уж эти-то двое явно намереваются своевременно покинуть «непоколебимую крепость Севастополь». Логично — груз особый, сопровождать его надлежит и в воздухе.

Стас глянул вопросительно. Женька пожал плечами — справимся как-нибудь. Их всего двое, раненого подполковника в расчет можно не брать.

— Унтершарфюрер, мы еще кого-то ждем? — спросил Стас. — Приказано как можно быстрее взлетать.

Эсэсовец едва глянул, качнул стволом автомата.

Неожиданно двигатели «юнкерса» заурчали, винты начали взбивать воздух. Охранники резко оглянулись. Женька сделал успокаивающий жест: все нормально, сугубо техническая процедура. Двигатели между тем набирали обороты.

— Спроси там! — проорал Женька сквозь рев, кивая в сторону кабины.

Стас исчез, тут же вернулся:

— Эй, пехота, нам приказано срочно взлетать!

— Мы должны ждать, — прохрипел унтершарфюрер. Его напарник взялся за трап, явно собираясь подняться внутрь.

Женька оперся плечом о проем двери, якобы вглядываясь в сторону последнего разрыва, нащупал рукоятку «вальтера». Два выстрела в головы, и всё. Справишься, Земляков.

— Вот они! — крикнул роттенфюрер, глядя куда-то в темноту. К самолету подкатила кургузая легковушка. Выскочили двое, бросились к трапу. Камуфляжный охранник, помогая офицеру подняться, швырнул внутрь самолета чемодан, роттенфюрер подсадил женщину в военном, чересчур длинном плаще.

«Во дают», — ошеломленно подумал Женька, притиснутый к ящикам. Двигатели взревели, самолет медленно покатил, опасно раскачиваясь на неровностях взлетной полосы.

— Трап! — вопил Стас, пытаясь отстранить здоровяка-автоматчика от двери.

Общими усилиями втянули трап и задраили дверь. Моложавый майор, судя по выпушке погон горный егерь, обессиленно упал на неудобное сиденье. Дама вжалась в промежуток между ящиками, машинально пыталась оправить полы плаща. Автоматчики ерзали, протискиваясь в хвост самолета. Повалились на ящики с приглушенными проклятиями, — самолет сильно тряхнуло, едва не опрокинуло. И тут же перестало трясти — взлетели. Женька поднялся с четверенек, — хорошо хоть ящики на спину не посыпались. Немка держалась за ушибленный лоб.

— Ефрейтор, черт возьми, очнитесь и разместите нас как-нибудь! — прокричал майор.

Женька вспомнил, что ефрейтор — это, собственно, он сам.

— Сейчас, господин майор, одну секунду.

Стаса не было, Женька, качаясь, добрался до двери летной кабины. Диверсионная группа дружно пялилась куда-то в сторону левого крыла.

— Эй, у нас полно пассажиров! Сейчас придется объяснять, почему мягких диванов не предоставили, — пытаясь не орать, сообщил Женька.

Все зачарованно продолжали пялиться за борт, только радист стянул с головы один из наушников:

— Ты только глянь…

За левым крылом было светло. Поднималось облако белого мерцающего света — чудовищный коктейль сгущенного керосина, пальмитиновой кислоты, щелочных металлов и еще черт знает чего сработал. Казались крошечными насекомыми силуэты самолетов на аэродроме: остроносые гниды «мессершмиттов», носатые «фоккеры»-штурмовики, мерзопакостные «штуки», только что приземлившийся грузовой «юнкерс». Сиял живой огонь, тек узкими языками к краю взлетной полосы, к Казачьей бухте.

— Твою… минута какая-то оставалась… — пробормотал завороженный радист.

Женька опомнился:

— У нас в хвосте двое автоматчиков. Еще майор с пистолем и чучундра какая-то.

— Иду, — Катрин, не отрывая взгляда от стекла кабины, сдвинула предохранитель «парабеллума».

— Эй, тут осторожнее нужно, — побледнел радист.

— Справится девочка. Со стволом родилась, — безмятежно заметил Валша. — Насчет баков…

— С первого раза усвоила, — сварливо заверила Катрин. — Парни, по крыльям не стрелять. Автоматную стрельбу вообще забудем.

Стас достал пистолет:

— Может, до посадки подождем?

— Обязательно, подождем. Если фрицы не сообразят, что не на тот рейс уселись. Я их краем глаза видела, но, похоже, ушлые… — Катрин сунула «парабеллум» под жакет. — По обстоятельствам, мальчики…

Стас принес пассажиру и даме относительно чистый брезентовый чехол, показал, где фляга с водой. Майор уставился на возникшую Катрин:

— Russin?[37]

— Persönliche Bitte des Herrn General,[38] — нагло заверил Женька.

— Generals Konrad?[39] — изумился майор.

Женька дипломатично и многозначительно пожал плечами. Лучше не уточнять. И так сплошь дурная импровизация.

Катрин присела у носилок, обтерла влажной тряпкой губы раненого. Подполковник в сознание не приходил, дышал тяжко, лопались на губах крошечные пузырьки. Самолет вибрировал, — уходили от аэродрома, прижимаясь к самому морю, — вверху, над Херсонесом, начался ад. Еще был виден белый мертвенный свет «маяка», над ними панически шарили по небу лучи прожекторов, мелькали силуэты многочисленных самолетов. Вспухали чудовищные разрывы.

Женька устроился у иллюминатора. Автоматчики выглядывали из-за ящиков, пытались разглядеть русскую. Что-то не расслабляются. Нехорошо.

Женька свесил голову:

— Raucht bloss nicht.[40]

Пятнистый оглянулся, эсэсовцы зашептались. Снова уставились в спину светловолосой русской. Как Катька может вытерпеть? Чувствует ведь, она вообще к взглядам страшно чуткая.

Может, обойдется? Просто глазеют на красивую девушку. Фронтовики изголодавшиеся. Хотя эта, немецкая, тоже нечего. В плащ кутается, но видно, что эффектная. Волосы красивые. Хотя у Иришки рыжесть поприятнее будет. Эта лисичья какая-то…

— Sie hat eine Pistole! Partisanin![41] — закричала лисица с ужасным акцентом.

К сожалению, автоматчики ее поняли. Пятнистый откинулся за ящики, его товарищ дернул из-под ног автомат.

Женька выстрелил ему в спину. Еще раньше Катрин успела дважды выстрелить — из-под руки, практически не разворачиваясь. Череп роттенфюрера разлетелся кровавыми брызгами. Женька успел заметить отверстие у него между лопаток, оставленное своей собственной пулей, но тут из-за ящиков высунулся угловатый ствол МР-43…

Каким чудом удалось успеть свалиться вниз, Женька так и не понял. Скорчился за пирамидой ящиков. Над головой взвизгивали, рикошетили пули. Короткая очередь показалась нескончаемой. Женька крепко рассадил правую кисть об окованный угол ящика, «вальтер» в руке почти не ощущался. Пальнуть поверх ящика? До «пятнистого» метр с небольшим. Сквозь ящики прошьет?

Содрогнулась пирамида ящиков, — сапог едва не задел Женьку по уху, — мелькнули коленки, обнаженные вздернутой форменной юбкой. Катрин что-то крикнула, — Женька не расслышал, вскочил на ноги. Успел увидеть, как начальница отбивает-поднимает автоматный ствол вверх. В полумраке плеснул факел короткой очереди, испятнал обшивку потолка горстью пробоин. Катрин сцепилась с «пятнистым». Тот прохрипел непонятную гадость, пытался упереться ладонью в подбородок девушки, отшвырнуть, но сержантша держалась как клещ, давила на горло локтем. Женька дотянулся до автомата, вывернул из руки эсэсовца.

— Назад! — зарычала Катрин, каким-то чудом удерживаясь на крепком мужчине.

Куда назад?! А, майор…

Женька метнулся назад по узкому проходу. Ящики раскачивались — Стас и немец-майор пытались вдолбить друг друга в секретный груз. Дибровицкому приходилось плохо: на нем сидела еще и баба, двумя руками драла за волосы.

Чуждую дамочку Женька отшвырнул, ухватив за плащ, немца тщательно — не дай бог серьезно повредить, наверняка пригодится — приложил прикладом. Штурмовая винтовка, так похожая на «Калашников», в руках казалась куда как увесистее. Майор, схлопотав по затылку, ахнул и обмяк. Баба, растрепанная, но все равно на удивление красивая, неловко сидела под сиденьем, одной рукой копалась под плащом, другой прикрывала разодранный на колени чулок.