Поиск-88: Приключения. Фантастика - Евгений Пинаев

Да, нестерпимо хотелось вернуться. Как только доберется до Керкуолла, первым делом позвонит в посольство. Маскем? Плевать он хотел на его штучки-дрючки, а со своими стесняться не будет. Даст «SOS»: я, мол, туточки! Помогайте, вызволяйте, Адесса-мама, синий океан!

Подошел штурман и молча встал рядом, безучастно вглядываясь в очертания скал.

— Как в Хой-Саунде? Сносно? — спросил, не выдержав молчания соседа.

— Паршиво... Я предпочел бы входить в Скапа с юга. Так ведь в нашем положении везде могут поджидать напасти. Здесь — банки и рифы, там — вероятнее подлодки тевтонов. В Хой-Саунд постараемся проскочить во время прилива с его семиузловым течением. Фарватер — полтора кабельтова, из-за войны — минимум огней и знаков, а скал и банок вокруг!.. Риск, риск — везде риск!

— Буксир бы надо...

— Заказан, да всякое может случиться. Ждем его из Стромнесса, а там любой капрал — уже большой начальник.

Утром подняли ни свет ни заря. Так рано, что лейтенант, встретивший на мостике, извинился, однако добавил, что ничего не поделаешь — прибыли в точку.

— Поворачиваем в пролив, — пояснил штурман. — Видите слева утес? Блэк-Крейг — сто девять метров. Отличный ориентир, сэр! В двух милях — остров Грамсей. Возле него и расстанемся. — Лейтенант поправил фуражку. — Буксир ожидает «Черуэлл» у банки Шоубелли.

— Благодарю! Могу ли я попрощаться с командиром?

— Непременно! Лейтенант-коммандер сам хотел этого, потому вам и не дали досмотреть сон.

8

«Сэр!

Я скоро расстанусь с госпиталем, а «Черуэлл» с доком. Да-да, нас все-таки, не меня, конечно, а фрегат, притащили в Ливерпуль. Пишу, впрочем, не для того, чтобы сообщить Вам о столь незначительных событиях. Причина в другом.

Помните, мы говорили о Маскеме? Я не скрывал, что считаю его никудышным моряком, а, благодаря Вам, тому, что случилось с Вами на «Абердине», окончательно убедился, что и человеческие качества новоиспеченного адмирала оставляют желать лучшего. Жаль, но очень часто подобный опыт дорого обходится людям. Я это знал, поэтому продумал дальнейшую линию поведения.

Из Скапа-Флоу мною направлен рапорт по начальству, в котором подробным образом изложена суть имевших место событий и всех обстоятельств, сопутствовавших Вашему появлению на «Черуэлле», как и далее, вплоть до того момента, когда Вы покинули фрегат. Кроме того, к рапорту прилагалось ходатайство, подписанное всеми офицерами, с просьбой о награждении Вас британским орденом за проявленное в ту ночь мужество, высокий профессионализм и союзнический долг. Причем офицеры честно признавали, что оказались не на высоте, оставив мостик на нижних чинов и... пассажира.

Вначале я не хотел сообщать Вам об упомянутых документах. Зная долгий путь подобного рода бумаг в отделах Адмиралтейства, если они не касаются высокопоставленных лиц, я полагал доставить Вам приятную неожиданность  к о г д а - н и б у д ь. Пусть бы она оказалась еще одним напоминанием о «Черуэлле» и его экипаже. Правда, я рассчитывал на помощь сослуживцев, работающих ныне в аппарате Адмиралтейства, но... От них и получено известие, побудившее Вашего покорного слугу взяться за перо.

Очевидно, Ваше посольство делало запрос о некоторых деталях описанных событий. Это, в частности, касалось и «Абердина». Адмирал Маскем давал объяснения и, кажется, преуспел в инсинуациях, основательно извративших суть происшедшего. Так ли это — сказать с уверенностью не могу, но, если в Адмиралтействе возобладала его точка зрения, становится понятным, почему мой рапорт и ходатайство оказались под сукном. Друзья обещали предпринять со своей стороны контрмеры, но не поделились подробностями. Я же пользуюсь возможностью лишний раз выразить Вам свое уважение и признательность, с которыми будет всегда пребывать командир фрегата «Черуэлл» лейтенант-коммандер Джордж О’Греди».

Капитан-лейтенант улыбнулся при взгляде на размашистую подпись и спрятал письмо в карман кителя.

О’Греди не решился довериться почте и воспользовался оказией, а в этом случае действуют непредвиденные случайности: изменение маршрута, забывчивость курьера, абсолютно вроде бы надежного, но, увы, подверженного влиянию тысячи мелочей. Письмо добиралось очень долго, как, впрочем, и письмо Владимира, адресованное на фрегат. Ответил мальчишка суб-лейтенант. Сообщал, что лейтенант-коммандер отправлен в Эдинбург для продолжения лечения, что письмо отправлено адресату, что он, суб-лейтенант, рад благополучному завершению одиссеи «мистера Арлекина» и включению его в состав персонала советской миссии, занимающейся поставками по ленд-лизу.

И вот — письмо О’Греди. Многое объясняет, но и запутывает многое. Командир фрегата ходатайствовал о британском ордене, а претендент получает американский! Сегодня и вручают в посольстве США, где нынче большой прием по случаю двухлетней годовщины подписания Вашингтонской декларации двадцати шести государств антигитлеровской коалиции.

Орден «Нейвал Кросс» — безвестному капитан-лейтенанту?.. Для сотрудников советского посольства — полная неожиданность. Позвонили союзникам: за что, мол, такая честь? Ответ невразумительный. И посол-де в форин-оффисе, и военно-морской атташе отсутствует, а секретари: «Этот вопрос вне нашей компетенции». И только пресс-секретарь пообещал «выяснить и сообщить в ближайшее время», но так и не позвонил.

На вечернем приеме все получило свое объяснение и получило даже с лихвой. Во всяком случае, посол США вряд ли рассчитывал на такой резонанс.

Итак, «Морской крест» был приколот к тужурке «за личное мужество и образцовое выполнение союзнического долга в боевой обстановке». Владимир выслушал и поблагодарил посла, а в его лице президента Рузвельта и американский народ за столь высокую награду, которой отметили его скромный вклад в общее дело разгрома фашизма. Обычные фразы, сказанные хотя и от души, но составленные гладко по дипломатическим канонам: протокол есть протокол.

Советский моряк шел последним в числе награжденных, потому у него было время и возможность осмотреться. Осторожно, пряча любопытство, зыркнул по сторонам и долго не мог оторвать глаз от группы англичан во главе с долговязой фигурой контр-адмирала Маскема. «Вот как!.. Ну и наглец! А что, если я полезу на рожон и расскажу сейчас обо всем, что было на «Абердине»?.. Нет, наверное, он не знал, что меня будут награждать. Конечно, не знал, иначе бы не приперся — побоялся бы скандала». Маскем медленно повернул голову, встретился взглядом: глаза холодные, как прежде, и, как прежде, недобрые. Губы поджались желчно и презрительно.

Высокомерие обозлило. Ни черта Маскем не изменился, и отношение его к бывшему капитану танкера осталось прежним: доведись всему повториться, опять бы поставил к стенке. Да-а... Только теперь и поверил по-настоящему, что затея с леерной переправой не была случайностью. Не мытьем, так катаньем! Поняв, облегченно вздохнул и вдруг, неожиданно даже для себя, подмигнул контр-адмиралу: знай, мол, наших! Нырнули — вынырнули и еще красивше стали! И по груди похлопал себя. По «Морскому кресту» то есть. Маскема аж передернуло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});