Поиск-88: Приключения. Фантастика - Евгений Пинаев

Мелькнули — пропали. Луч снова потерял корму. Но уже в следующее мгновение Владимир подался вперед: с рубки размахивали белым — субмарина сдавалась! Вот он, фашистский «уайт энсайн», вот она — белая тряпка!

Скорее всего, у О’Греди сработал рефлекс: капитуляция есть капитуляция, лежачего — не бьют. Нос фрегата покатился влево, одновременно исчезла вибрация. Ясно: сбросил обороты. А лодка... оказалась в «мертвой зоне». Исправить маневр, вызванный автоматизмом действий лейтенант-коммандера, было поздно. Поздно! Слишком поздно...

Владимир бросился вдоль «веранды» на правый борт и выскочил за спиной О’Греди и старшего офицера, который крикнул, не оборачиваясь, крикнул вообще, никому и всем сразу: «Мы все-таки ее долбанем!» И в этот миг с рубки подлодки «долбанули» и пулемет и автоматы — посыпались стекла, погас прожектор. На баке закричали до того жалобно и громко, что Владимир дернулся, остановился, но уже, прямо к нему на грудь, бросило О’Греди: пачкаясь в теплой крови лейтенант-коммандера (казалось, моментально пропитавшей одежду), он подхватил обмякшего ирландца и втащил в рубку, едва не запнувшись за старпома, срезанного той же очередью.

Командира «Черуэлла» тотчас подхватили, понесли куда-то в низа, а следом — старпома, но события набирали темп: сильный удар швырнул на переборки и палубу всех, кто был на ногах, — фрегат со скрежетом вполз на корпус субмарины и задрал нос, слегка завалившись на левый борт. Потеряв ход, он замер будто бы в недоумении: «Что дальше?» Присутствующие на мостике решили вопрос по-своему: секунда — и в рубке не осталось офицеров. Только рулевой, только chief petty officer, по русски: главстаршина при машинном телеграфе, да он, советский моряк, которому в считанные секунды предстояло сделать выбор, как поступить. Ведь и вахтенный помощник, молоденький суб-лейтенант, и штурман, и артиллерист, оказавшись здесь же, — все ссыпались на палубу и кинулись на бак, куда мчались вдоль борта вооруженные матросы. Штурман, правда, тут же и вернулся, однако все время порывался выскочить из рубки, взмахивая пистолетом. Или так казалось? Потому что детали прояснились в сознании позже, задним числом, а в минуту тарана успело, как говорится транзитом, помыслиться удивление: «Горячие хлопцы у рыжего! Да где ж, однако, хваленая британская дисциплина?! Кучей, скопом, без приказа кинулись на абордаж. Даже офицеры! Знать, допекло их в конвое!» Сквозанули мыслишки и пропали. Вышиб их отрезвляющий возглас сигнальщика: «Слева сорок пять — две торпеды!»

«Ай, молодцы, хоть вы не забыли службу!» — Уже не Владимир и тем более не Арлекин, а капитан-лейтенант глянул на бак, где все еще мелькали вспышки выстрелов, и, зная, что белеет за спиной напряженное лицо «чиф петти», рявкнул:

— Полный назад! — и тут же рулевому: — Право на борт!

«Черуэлл» дернулся, качнулся, скрежетнул днищем. Мял субмарину, взбивая винтами черно-зеленые буруны, в которых подскакивала корма. Капитан-лейтенант, как прежде лейтенант-коммандер, как сам он на «Заозерске», действовал рефлекторно, воплощая защитные импульсы в четкие, ясные команды.

Фрегат спятился нехотя, в каких-то судорогах, колыхнулся и подал корму к носу субмарины, и тут же, подчиняясь новой команде: «Прямо руль! Обе — полный вперед!», припадочно затрясся.

Рывок обеими машинами был силен: борт с визгом проволокся вдоль подлодки. Фрегат, кажется, шваркнул ее все-таки кормой, но теперь это не имело значения: корабль и без того дергало, аж цокали зубы. Так показалось, когда обернулся к главстаршине:

— Стоп, левая! Правая — средний вперед! — взметнув для ясности левую руку вверх, а правую выставив перед собой.

Море взблескивало злыми искрами под лучом оставшегося прожектора. Встревоженный голос акустика выкрикивал дистанцию — торпеды приближались. «Доплер выше! Доплер выше!..» — слова повторялись, взвинчивая напряжение. Хотелось, как, наверняка, рулевому и главстаршине, услышать, что проклятый «доплер» наконец понизился, но тон акустического эха повышался, и, значит, торпеды приближались, целили в борт фрегата, который, как ему казалось теперь, слишком задерживался в развороте. Слишком медлил! Рулевой крутил головой. В голосе неуверенность, почти мольба: «Сэр?..» У телеграфа молчание, но чувствовалось, «чиф петти» сверлит спину глазами: напрягся и ждет.

«Сейчас, сейчас, хлопцы, сейчас, леди и джентльмены...»

— Лево на борт! — Это рулевому, и сразу же — главстаршине — приказ работать машинами враздрай, чтобы ускорить маневр.

Кого молить? Небо, бога, черта, судьбу? Молить об одном, чтобы хватило секунд-мгновений на спасительный поворот, чтобы выдержали подшипники, чтобы продержались и дальше, когда придется бросить фрегат между торпедами. Они, только они, стали сейчас средоточием его мыслей, забывшего обо всем, кроме устремленных к «Черуэллу» торпед, и уж, конечно, совсем не думалось, почему он здесь, почему командует в чужой рубке, отчего ему подчиняются чужие матросы.

«Чужие? Шут с ем, что с дитем, лишь бы... поворачивались, лишь бы оказались расторопными. И еще чуточку, хоть самую малость, везения. Да-да-да! И его тоже!..» — закончил в духе О’Греди.

— Сигнальщики, как торпеды?

— Справа, курсовой десять!

— Расстояние визуально?

Секундное замешательство, но и — нервы на пределе:

— Примерное — жив-в-а! — гаркнул, не позволив себе однако пошевелиться.

— Полтора кабельтова! Возможно, меньше!

— На румбе?!

— Триста тридцать, сэр!

— Тринадцать — вправо! Чиф петти — «самый полный вперед» и... сто чертей Гитлеру в задницу! — рявкнул и сжал зубы, стараясь не думать о тряске, которая начала отдаваться где-то в макушке, сверлила череп и от которой, казалось, начали чесаться мозги. — Одерживай! Прямо руль! Старшина, — в двери на дубляж!

Скомандовав, выскочил на «веранду».

Пушкари вглядывались в море, подсвеченное с фрегата. Луч прожектора метался слева и справа по курсу; случайно коснулся бака — осветил расчет изготовленного к залпу «хеджехога», выхватил несколько тел, лежащих ничком в изломанных смертью позах, но взгляд подался следом за лучом — уткнулся в близкие бурунчики, пунктирно прореженные среди волн: вот они — торпеды! А луч — прыг-скок! Влево-вправо! Его мельтешенье не позволяло определить истинное расстояние между пунктирами, казавшееся совсем небольшим. «А, ч-черт, узенький коридорчик! Неужто не впишемся? Неужто зацепят?..»

Пошли самые тягостные секунды.

Молчали пушкари, молчал самозванный командир фрегата. Застыл в дверях и вытянул шею такой коренастый главстаршина, что вдруг показалось — там стоит сам О’Греди. Не двигался появившийся тихо и незаметно суб-лейтенант. Все мысленно, затаив дыхание, следили за форштевнем «Черуэлла», который уже резал воду точно по центральной оси щели, с обеих сторон очерченной смертью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});