Покорившая небеса - Кира Вайнир

сделать попытки приблизиться.

— Там слишком много воспоминаний. — На миг в её глазах мелькает что-то такое… Неуверенность, страх, боль… Или всё сразу. Но тут же исчезает, как рябь от упавшего листка на спокойной воде. — Этот разговор… Он действительно так важен, что вы решились вытащить почти из небытия моё имя?

— Очень важен! — киваю я, наблюдая как на лице герцогини появляется спокойно-насмешливое выражение и застывает. — Речь о принце Валлиарде и вашей связи с ним.

— О! Тут я могу закончить все разговоры и впрямь за пару минут. — У герцогини чуть дрогнул уголок губ. — Нет никаких связей и соответственно, речь вести не о чем.

— Ошибаетесь, герц… Ошибаетесь, Лена. Я, возможно, как никто другой могу понять то, что вы чувствуете. Я ведь тоже поверил, что для меня есть место в жизни императора. Тоже доверял безоглядно. И в награду за своё доверие получил приговор. — Слова тяжёлые, те, которым я не давал прорываться долгие годы.

Но я каким-то не чувством даже, а неясным, смутным ощущением понял, что любое слово лжи, и герцогиня просто спрячется, как редкая жемчужница в свою раковину. И тогда можно будет распрощаться даже с малейшей надеждой на помощь аристократки.

— Чего вы от меня хотите? — с каким-то усталым выдохом спросила она.

— Помощи. Как бы это не прозвучало, но я пришёл за помощью к той, кто стал Истинной императора. — Остроухий паренёк при моих последних словах уронил на свои барабаны палки, от чего на весь трактир раздался грохот, и с ужасом уставился на герцогиню. — И именно эта связь, связь Истинной и её Избранного, затрагивает и меня.

— А Избранный, как я понимаю, у нас принц или император, судя по разговорам у тюрьмы, он сам ещё не определился кто он? Только я его не выбирала. Я вообще на то голосование не ходила. — Хмыкнула она. — И как же эта связь задевает вас? И может, наконец, представите своего спутника? Вас хоть и редко, но всё же видели на официальных приемах, поэтому есть возможность узнать. А сквозь предметы я видеть не умею.

— Это мой близкий друг. Он решил сопровождать меня. Он не открывает лица и молчит. — Я судорожно пытался придумать причину такого поведения, но меня выручила сама герцогиня.

— Какой-нибудь дурной и почти невыполнимый рыцарский обет? — с сочувствием посмотрела она на Валлиарда.

Тот медленно кивнул ей в ответ, наталкивая меня на мысль.

— Он откроет лицо и заговорит, когда его возлюбленная ему это позволит. А до этого момента, он безымянная тень. — Я с удивлением наблюдал как менялось выражение на лице герцогине. Сочувствие сменилось непониманием, удивлением и превратилось в откровенную жалость.

— Вы, конечно, извините, — обратилась она к Валлиарду. — Но я искренне надеюсь, что возлюбленная у вас не какая-нибудь истинная, единственная и неповторимая. С девушкой вам явно не повезло.

— Почему это не повезло? — удивился я и заступился перед герцогиней за неё саму, хоть она этого и не знала. — Она девушка из благородного и древнего рода, слывёт красавицей, воспитана. Наследница богатых земель.

— И обладает жестоким сердцем и явной любовью к издевательствам. Это же надо было до такого додуматься? Кожа при холоде затвердевает и доставляет массу проблем. А в жару, наоборот, под такой маской кожа начнёт преть. И дурная блажь этой вашей наследницы и красавицы может иметь весьма плачевные последствия. — Добавила герцогиня.

Крыса на её плече завозилась и почему-то начала пищать. Герцогиня улыбнулась и аккуратно погладила крысу пальцем между ушами. От этой улыбки лицо аристократки совершенно изменилось. На нём отразилось столько мягкости и нежности, что сразу стало заметно, насколько герцогиня ещё совсем юная.

— Ты прав Фарт. Уж мне бы другим советовать в этом вопросе. — Сказала Орландская крысе.

— Вы понимаете, что означает этот писк? — не смог удержать удивления я.

— Тут само по себе всё понятно. Вы лучше скажите, содержание разговора между вами и мной, на котором вы так настаиваете, не повлечёт за собой… Дурных последствий и проблем для тех, кто случайно станет его свидетелем? — спросила герцогиня, снова сложив руки на груди.

— Нет. Так или иначе, но то, о чём я собираюсь с вами поговорить, уже не секрет для многих в империи. Для жителей столицы так точно. — Заверил её я.

— Тогда пойдёмте. Я сегодня планировала показать нашему достопочтенному хозяину новое блюдо, заодно и вас выслушаю. Однако прошу заметить, я обещаю только выслушать. — Сделала акцент герцогиня, снизойдя до разговора, и направилась в коридорчик за стойкой.

Я пошёл за ней, как и Валлиард. На кухне помимо нас ещё остались тот самый паренёк, что помогал рубить дрова герцогине у её дома, и сам хозяин трактира. Его видимая худоба и добродушная улыбка меня не обманули. Да и то, что сел он рядом со стойкой для поварских ножей, тоже явно не было случайностью.

— Помните, уважаемый Клаус, у нас позавчера скисло молоко, и я просила вас оставить его, помните? — хитро улыбнулась она, глядя на трактирщика.

— Помню, конечно. Но не понимаю. Я на кухне испорченных продуктов вовсе не терплю. — Тем не менее не скрывал заинтересованности трактирщик.

— Это как молоко, продукт испортился. А мы его подержали и получили простоквашу. Снимаем верхнюю плëночку… Взбалтываем, хорошенько так. И получаем основу для чего? — с видом уличного зазывалы она улыбнулась парню-помощнику.

— Для блинчиков! — отозвался тот.

— Именно, Грей. Возьмёшь на себя начинку? — спросила герцогиня, старательно не замечая заинтересованных взглядов Клауса. — Так, вбиваем сюда яйца, мука, немножко масла. Теперь только взбиваем, у нас должна получиться однородная, густая жидкая масса. А пока я взбиваю тесто, наш гость развлечëт нас познавательной беседой. И так, что вас привело в наши края?

— Да, сейчас. — Я растерялся от такого незаметного перехода, но достаточно быстро взял себя в руки. — Принц Валлиард был несколько озабочен огромной популярностью и любовью к вашему отцу среди простого народа…

— Поэтому придумал, как избавиться от всей моей семьи, причём моими руками. Что у него, надо сказать, отлично получилось. Влюбленная и доверяющая ему дура в моём лице, сама впустила смертельную опасность в родовой замок. — Перебила меня герцогиня. — За что и заплатила жизнями родных и чернотой в собственной душе.

Я заметил, как закаменел брат, услышав эти резкие и жестокие слова. Жестокие в первую очередь по отношению к самой Орландской.

— Но был, точнее есть, один важный момент. Такое деяние не могло остаться безнаказанным. Тем более, что одна из императриц, опасаясь междоусобной борьбы, наложила на всех, в ком есть императорская кровь проклятье. — Стараюсь не смотреть в сторону брата. — Это проклятье, как