Покорившая небеса - Кира Вайнир

пожала плечами я.

— Это какой? — смешно дёрнул кончиком уха Лир.

— В пропасть принца, охмурю дракона! — ответила я.

— А он согласится?

Глава 21

Сборы в дорогу в основном проходили без моего участия. Я больше времени уделяла тому, чтобы успеть передать Грею, как можно больше известных мне рецептов. Было бы конечно проще, если бы было можно просто их записать.

Но многие овощи здесь были просто неизвестны. Да и многие вполне обыкновенные действия, вроде карамелизировать лук, пассировать овощи, загустить сливки, вызывали у местных ступор. Даже если само действие было известно. Кондитеры же здесь были.

Клаус настоял на том, чтобы я взяла с собой одежду на несколько сезонов сразу. Так что у меня получился объёмный такой баул только вещей. К тому же, опытный в вопросах путешествия на дальние расстояния трактирщик, сам пошёл со мной выбирать "походное одеяло", оказавшееся хорошо знакомым спальником, только вот не расстегивающимся. Сам выбрал со мной посуду в дорогу.

Припасы я собирала с учётом того, что со мной едет Фарт. А вот " аптечку" в поход собирала Дана, девушка, играющая на флейте. Музыканты решили ехать со мной, заодно и повыступать на других островах. Поэтому сейчас мы то, что называется, давали прощальные концерты.

Особенно часто мы исполняли ту песню, с которой и началось наше знакомство. Зрители требовали исполнять её по несколько раз подряд. Вот только бастард со своим другом вечно выходили из трактира, во время её исполнения.

— Чем им эта песня не угодила? Этот, Тень который бессловесная, чуть стул не швыряет, когда её слышит. — Не выдержала однажды я.

— А что ты хотела? — удивился Марх.

— Да в чëм дело? — не поняла я.

— Он вышел из голода, Из вечного холода,

Из горной железной тьмы,

Из древней тюрьмы.

Из сумрака севера

Соцветием клевера

Последней весны росток

Вплетётся в венок. — Напел Марх.

— Иии… Для тупых пожалуйста, — не сразу поняла я.

— Он, тот который пришёл с севера, где почти всегда ночь, смертельный холод, кругом горы и ничего нет, кроме древней тюрьмы, это бастард. — Вступила в разговор Дана. — А вот последний росток клевера это ты, последняя из Орландских, чей герб это четырёхлистный клевер. А вот у рыцаря Винарда на гербе изображён венок…

— Подооожди… — Начало доходить до меня. — А "последний росток вплетëтся в венок", это я выходит, предлагаю ему что-то интересное? Так что ли?

— Настолько интересное, что если об этом узнает император… Не посмотрит на клятву, и на одного бастарда в императорской семье станет меньше. — Закончил мою мысль Лир.

— Да больно надо! Это просто песня! Я тут как бы уже другому отдана и буду век ему верна. — Показала я на ошейник невесты дракона.

Впрочем, песня о драконе бесила бастарда ещё больше, хоть и нравилась слушателям не меньше, чем предыдущая.

И чешуею нарисованный узор

Разгонит ненастье воплощением страсти,

Взмывая в облака судьбе наперекор,

Безмерно опасен, безумно прекрасен.

И это лучшее не свете колдовство,

Ликует солнце на лезвии гребня,

И это все, и больше нету ничего -

Есть только небо, вечное небо. — Старательно выводила я, под внимательными и задумчивыми взглядами зрителей.

А вот бастард буквально прожигал каждого, кто просил её повторить злым взглядом.

— Зачем ты её поёшь? — возмущался он.

— А что такого? Хорошая песня. Просто песня, понимаешь, нет? — злилась я в ответ на необоснованную претензию.

— Просто песня? Да ты в ней нахваливаешь чешую этой гадины и поешь про какую-то страсть! Со страстью он будет тебя жрать, если ты к нему всё-таки сунешься. А ты ему почти что признаëшься в любви!

— Слушай, вы достали! Оба! Это просто песни! Твой приятель почему-то бесится, считая, что я навязываюсь тебе в одной песне, ты потому что вдруг услышал какую-то симпатию к дракону в словах другой… — повысила голос в ответ я. — А попробуйте представить, что мир крутится не вокруг только вас и вам известных событий! И песня может быть не о твоём драконе, а о каком-то вообще другом!

— О каком ещё другом? В нашем мире только один дракон, никаких других нет. — Возразил мне бастард. — Так что не ври.

— Другой, придуманный, не существующий, к примеру, дракон. Что ты прицепился? — злилась я на этого критика.

— Пой другие песни, а не эти… С двойным смыслом! — рубанул рукой воздух бастард.

— Без тебя разберусь, какие мне песни петь. И нечего мне рот затыкать! — ответила я.

— Ты б такая разборчивая была, когда тебе Валлиард в уши лил, обещая сделать императрицей. Глядишь, сейчас не пела бы по кабакам! — выпалил Винард и резко замолчал. — Прости… Просто сорвалось…

Договорить он не смог, его собственный приятель вытолкал его за дверь.

— Вот значит как он на самом деле думает. — Проговорила я вслух, почувствовав обиду. — Смешно, наверное, наблюдать за всем сейчас, зная, что в прошлой жизни я была герцогиней? Не важно, что после всего пережитого я не скулю, не жалуюсь на жизнь и её несправедливость. Не имеет значения, что честно работаю, и мне нечего стыдится ни за одну из заработанных мною монет…

Договорить я тоже не смогла, приятель бастарда стремительно пересёк комнату трактира и прижал меня к себе, гладя по голове. Я вырывалась, лупила его кулаками по спине и плечам, но он не отпускал.

Начавшаяся с глупой ссоры истерика подкралась и набросилась со спины. Не успевшая заглянуть на огонёк с момента моего появления в этом мире, сейчас она воспользовалась моей слабостью и усталостью и накрыла с головой, вытаскивая наружу потаённые страхи.

Тень мужественно вытерпел до того момента, пока я окончательно не успокоилась. К этому времени успел вернуться Винард с целым подносом карамельных корзиночек, со сливочным кремом и лесными орехами.

— Ну, извини. Ляпнул не подумавши. — Виновато глядел он на меня. — Просто ты так про этого дракона поёшь, что вон, девицы по городу начали придумывать, что он принц заколдованный. Сегодня только слышал, мол, если он полюбит, то обязательно человеком обернётся из зверя страшного… А он скотина злобная!

В результате, за нашим последним ужином перед путешествием все сидели виноватые. Бастард, что наговорил лишнего. Я потому что сорвалась и, получается, поколотила Тень ни за что, ни про что. Как будто ему своей истерички с непонятными обетами мало. Тень видно переживал, не будет ли считаться нарушением обета то, что он обнимался с посторонней истеричкой, пока её успокаивал. И только Лир удивленно посматривал на всех нас по очереди, но отвечать на вопрос, что случилось, отказался наотрез.

А утром