Молчание ягнят - Томас Харрис

Доктор Лектер вытащил что-то из груды наваленных на столе бумаг и положил на поднос. Старлинг вытащила его наружу.

— Вчера Сэмми передал мне это вместе с ужином, — сказал Лектер.

На клочке оберточной бумаги цветным мелком были выведены строчки:

ХАЧУ ПАЙТИ К ИСУСУ

ХАЧУ ПАЙТИ С ХРИСТОМ

СМАГУ ПАЙТИ С ИСУСАМ

ЕСЛИ БУДУ ВИСТИ СИБЯ ХАРАШО

СЭММИ

Старлинг невольно оглянулась. Сэмми сидел на полу, прислонив голову к решетке, и с отсутствующим видом тупо смотрел в стену.

— Не могли бы вы прочесть это вслух? Он не услышит.

— «Хочу пойти к Иисусу, хочу пойти с Христом, смогу пойти с Иисусом, если буду вести себя хорошо.»

— Нет-нет. Более напористо, более уверенно. Пылко, напряженно, понимаете? «Хочу пойти к Иисусу, хочу пойти с Христом.»

— Понимаю, — кивнула Кларис, кладя бумагу обратно на поднос.

— Да нет, вы вообще ничего не понимаете. — Доктор Лектер вдруг вскочил на ноги и гротескно, словно гном, запрыгал по камере, отбивая хлопками ритм и выкрикивая: «Хочу пойти к Иисусу…»

Вдруг из-за спины Кларис совершенно неожиданно раздался громкий голос Сэмми, просунувшего лицо между прутьями решетки и напрягшегося так, что на шее вздулись вены:

— ХАЧУ ПАЙТИ К ИСУСУ

ХАЧУ ПАЙТИ С ХРИСТОМ

СМАГУ ПАЙТИ С ИСУСАМ

ЕСЛИ БУДУ ВИСТИ СИБЯ ХАРАШО-О-О.

Молчание. Кларис только сейчас заметила, что стоит, отбросив назад раскладной стул. Бумаги упали с колен и рассыпались по полу.

— Прошу вас, — проговорил доктор Лектер, указывая Кларис на стул. Потом сам опустился на табурет и подпер подбородок руками. — Нет, ничего вы не понимаете, — повторил он со вздохом. — Сэмми очень религиозный человек. Он просто расстроен, что Иисуса так долго нет. Можно я расскажу Кларис, почему ты здесь, Сэмми?

Сэмми ухватил себя за нижнюю челюсть и выпучил глаза.

— Ну, пожалуйста, — попросил доктор Лектер.

— Угу, — промычал Сэмми, не открывая рта.

— Сэмми принес в баптистскую церковь голову своей матери. Они пели «Отдай господу лучшее, что у тебя есть», а лучше этого у него ничего не было. Спасибо, Сэмми, — прокричал он в коридор. — Все нормально. Смотри телевизор.

Сэмми снова уселся на пол и прислонил голову к решетке. В зрачках, как и раньше, отразилось изображение экрана. Только теперь по лицу его текла не только слюна, но и слезы.

— Ну что, Кларис, давайте посмотрим, насколько вы сможете проникнуться его проблемами, а потом, быть может, я проникнусь вашими. Quid pro quo. Он не слушает.

Кларис нервно сглотнула.

— В стихотворении варьируются понятия, от «идти к Иисусу» до «идти с Христом», — проговорила она. — Чувствуется вполне осмысленный последовательный ряд: идти к кому-то, приходить куда-то, идти с кем-то.

— Верно. Линейная прогрессия. Мне определенно нравится, что он видит в «Иисусе» и «Христе» одно и то же. Это прогресс. Понятие Бога как триединого начала очень трудно осознать, особенно для Сэмми, который не уверен даже в том, сколько личностей живет в нем самом. Элдридж Кливер дает нам параболу модели «Трое в одном», довольно полезная вещь, применительно к данному случаю.

— Он видит причинную связь между своим поведением и целями, а это уже структурное мышление, — продолжала Кларис. — Что до организации самого ритма стиха, то он не притупленный, а, скорее, плачущий. По-вашему, Сэмми кататонический шизофреник?

— Да. Чувствуете, как пахнет его пот? Специфический козлиный запах. Запомните его, Кларис, это запах шизофрении.

— И вы считаете, его можно вылечить?

— Именно сейчас, когда он начинает выходить из фазы ступора. Смотрите, как у него пылают щеки!

— Доктор Лектер, а почему вы говорите, что Буйвол-Билл не садист?

— Потому что в газетах писали, что следы от веревок обнаружены только на запястьях, но не на лодыжках. Вы видели следы на лодыжках у жертвы из Западной Вирджинии?

— Нет.

— Видите ли, Кларис, когда кожу снимают для развлечения, жертву всегда подвешивают за ноги, чтобы обеспечить приток крови к голове и к груди, и чтобы объект по-больше оставался в сознании. Вы не знали этого?

— Нет.

— Когда вернетесь в Вашингтон, загляните в Национальную галерею и посмотрите тициановскую «Наказание Марсия», пока ее не отправили обратно в Чехословакию. Очень детально и наглядно.

— Доктор Лектер, у нас возникли чрезвычайные обстоятельства, а в связи с ними — довольно необычные предложения.

— К кому?

— К вам, если вы спасете эту последнюю девушку. Вы видели выступление сенатора Мартин по телевизору?

— Да, в новостях.

— Что вы думаете о ее обращении?

— Бестолковое, но, в общем-то, и безвредное. Ее плохо проинструктировали.

— Сенатор Мартин — очень влиятельный человек. И весьма решительный.

— Предположим.

— По-моему, у вас незаурядная интуиция. Сенатор Мартин дала понять, что если вы поможете вернуть ее дочь живой и невредимой, она приложит все усилия, чтобы вас перевели в федеральное ведомство. И вы получите камеру с видом на природу, если таковая имеется. Вам также будет предложено делать письменные оценки психического состояния поступающих пациентов — одним словом, работа. Правда, без ограничения мер предосторожности.

— Я не верю этому, Кларис.

— Должны поверить.

— Я верю вам. Но вы еще очень многого не знаете о человеческом поведении, так же как не знаете, как правильно снимать с человека кожу. Вам не кажется, что вы весьма странный посланник для сенатора Соединенных Штатов?

— Я ваш посланник, доктор Лектер. Вы сами избрали меня для разговоров с вами. Или вы уже хотите кого-то другого? А может, просто не в состоянии помочь?

— Это одновременно и дерзко, и неправильно, Кларис. Я не верю, что Джек Кроуфорд пойдет по отношению ко мне на какую-то компенсацию… Возможно, я скажу вам одну вещь, которую вы можете передать сенатору. Но только, как говорится, наложным платежом. За кое-какую информацию о вас. Да или нет?

— Смотря что вы спросите?

— Да или нет? Кэтрин ждет, не так ли? Прислушивается к звукам точильного камня. Как бы она попросила вас поступить?

— Спрашивайте.

— Какое ваше самое страшное воспоминание детства?

Кларис глубоко вздохнула.

— Только учтите, меня интересует не самая страшная ваша выдумка.

— Смерть отца, — проговорила Кларис.

— Расскажите.

— Он был начальником полицейского участка. Однажды вечером он увидел двух грабителей, наркоманов, те выходили из задней двери магазина. Он выбрался из своего «пикапа», попытался выстрелить, но оружие не сработало, и они убили его.

— Не сработало?

— У него было старое автоматическое ружье «Ремингтон-870». Просто застряла гильза. Когда такое случалось, ружье не стреляло и его нужно было чистить. Мне кажется, ему следовало просто ударить прикладом о дверь, чтобы выбить гильзу.

— Он умер на месте?

— Нет. Он был сильным человеком. Еще месяц продержался.

— Вы навещали его в больнице?

— Да.

— Расскажите, что вам больше всего запомнилось в больнице?

Кларис закрыла глаза.

— Как-то приходила соседка, старая одинокая женщина, и читала ему конец «Танагопсиса». Думаю, это единственное, что она могла ему сказать. Все, доктор Лектер, я выполнила свою часть сделки.

— Да, выполнили. Вы были весьма откровенны, Кларис. Я всегда это чувствую. Было бы очень интересно побольше узнать о вашей личной жизни.

— Quid pro quo.

— Кстати, та девушка из Западной Вирджинии, она была красива, как на ваш взгляд?

— Очень ухоженная.

— Не теряйте времени.

— Она была довольно крупная.

— Большая?

— Да.

— И застрелена в грудь?

— Да.

— У нее были небольшие груди, верно?

— Для ее комплекции, да.

— Но широкие бедра.

— Да.

— Что еще?

— В горло ей была аккуратно вставлена куколка насекомого. Газеты об этом еще ничего не знают.

— Бабочка?

У Кларис перехватило дыхание. Она очень надеялась, что Лектер не заметит ее волнение.

— Ночная бабочка, — как можно спокойнее поправила она. — Пожалуйста, скажите, как вы догадались?

— Кларис, я скажу вам, зачем Буйволу-Биллу понадобилась Кэтрин Мартин, и на этом все, спокойной ночи. При данных обстоятельствах это мое последнее слово. Можете сказать сенатору, для чего ему нужна Кэтрин, и пусть она придет ко мне сама с более интересным предложением… Либо она может подождать, пока тело всплывет, и сама убедиться в правильности моих слов.

— Так зачем она ему нужна, доктор Лектер?

— Ему нужна ее кожа с передней части тела вместе с грудью.

Глава 23

Кэтрин Бейкер Мартин лежит на глубине более пяти метров ниже уровня пола. Тьма наполнена звуками ее дыхания, громкими ударами сердца. Время от времени к самому горлу подкатывает пульсирующий страх, как у попавшей в капкан лисицы. Иногда появляется способность думать. Она понимает, что похищена, но не знает кем. Кэтрин осознает, что это не сон, а жуткая реальность.