У Ромео был пистолет - Диана Лилит

к психиатру, он бы ни за что не поверил. Но жизнь порой слишком непредсказуема, и иногда нам приходится делать вещи, о которых мы даже не задумывались.

Ночь в подвале Джетро стала последней каплей. В тот момент Ривер окончательно понял, что не сможет пережить очередного приступа галлюцинаций и эпилепсии. Ему нужна помощь. Правда, сам Ривер относится к психиатрии с явным скептицизмом. После аварии медицина вообще начала казаться ему чем-то абсолютно бесполезным. Таблетки, тренинги, занятия с психологом – пару лет было потрачено на восстановление. Только ради чего? Чтобы все врачи разом отказались от тебя и направили к психиатру?

Эти мысли заставляют Ривера сжать кулаки. Злость накатывает на него волнами, но он стучит в кабинет и, услышав громкое «войдите», проходит внутрь.

Комната залита солнечным светом, что заставляет Ривера недовольно прищуриться. Здесь чисто, как в операционной. А еще тут приятно пахнет цветами, только Ривера это раздражает. С детства у него аллергия на пыльцу.

– Я не могу тут находиться, – без приветствия выдавливает он.

– Я могу вам чем-то помочь?

Перед ним сидит женщина лет тридцати пяти. Ее светлые волосы аккуратными локонами спадают на узкие хрупкие плечи. Вместо медицинского халата – светлый кашемировый свитер и тонкий шарф того же цвета. От нее веет уютом и чем-то очень непривычным.

– Я пришел по направлению. – Ривер протягивает ей бумажку.

Она берет ее и, надев очки, быстро просматривает.

– Ривер Аккерман… Да, меня предупредили, что ты можешь прийти. Что ж, присаживайся, будем знакомиться, – откладывая направление на край стола и снимая очки, говорит психиатр. – Меня зовут Анна-Мария Лилоу, можешь звать меня просто доктор Лилоу или Мари.

Ривер кивает. Кажется, он слишком раздражен и изможден работой, чтобы быть в настроении для разговоров.

– Как ты себя чувствуешь?

Ривер пожимает плечами. Ему весьма неловко выкладывать свои проблемы незнакомым людям, даже если это их работа.

– В тот день, когда мне позвонил твой психолог, я попросила прислать мне на почту копию всех твоих тестов, анализов и историю болезни…

– Можете сразу выписать мне таблетки для дебилов, которые высушат мои мозги, и я пойду домой… – агрессивно рявкает Ривер.

Доктор Лилоу вздыхает и смотрит на него.

– У тебя, кстати, очень необычные глаза.

– Что необычного в гетерохромии? Это патология, отклонение от нормы, – все тем же раздраженным тоном отвечает Ривер.

– Отклонение от нормы – это не всегда плохо, Ривер. Иногда быть немного ненормальным – благословение свыше, – говорит доктор Лилоу.

Раздражение в глазах Ривера сменяется заинтересованностью, но он ничего не отвечает.

– Вернемся к истории болезни. Когда я изучила ее, то пришла к выводу, что твой психолог погорячился, выписав направление к психиатру. Не знаю, с чем это связано, но я не собираюсь выписывать тебе «высушивающие мозг» таблетки или уколы. Прежде чем сделать окончательный вывод, мне следует с тобой пообщаться. Только так я смогу понять, чем мы можем тебе помочь. Как я понимаю, все началось после той аварии. И галлюцинации, которые ты периодически видишь, вызваны не столько поражением мозга, как, к примеру, приступы эпилепсии, а моральным потрясением. И это вполне нормальная ситуация. Сколько тебе было лет, когда это произошло?

Ривер тяжело вздыхает и переводит взгляд на окно.

– Мне было девятнадцать.

– То есть почти четыре года назад… – Она записывает что-то в свою тетрадь. – Ты помнишь день, когда очнулся после комы?

Ривер погружается в мысли. Вспоминать тот ужасный день, переполненный физической и духовной болью, неприятно. Именно поэтому Ривер так ненавидит тренинги и занятия с психологом. Они заставляют его переживать весь этот ужас снова и снова и никак ему не помогают.

– Нет, я не могу вспомнить тот день. Сестра моего отца сказала, что я восстанавливался больше двух недель. Для меня те две недели после комы – как сон, очень мутный и странный сон, – честно отвечает он.

– Хорошо. Его наказали по заслугам? – все тем же врачебным тоном продолжает спрашивать Лилоу.

Глаза Ривера округляются.

– В смысле?

– Этого мудака посадили? – взглянув прямо ему в глаза, повторяет вопрос доктор Лилоу.

Ривер молча смотрит на нее. Впервые он видит доктора, который задает подобный вопрос. В этот момент Ривер меняет свое мнение о психиатре. Она больше не кажется ему роботом, который умеет говорить одни и те же бесполезные фразы монотонным голосом.

– Нет, его родители проплатили все суды, – мрачно отвечает Ривер.

– Не скажу, что я удивлена… – откинувшись в своем кресле, говорит доктор Лилоу. Взгляд ее становится тяжелым, словно Ривер заразил ее своим состоянием.

– Почему вы спросили?

– Потому что это важно. Ты сам знаешь, насколько.

– Важно? Что вы имеете в виду? Моих родных уже не вернуть… – Ривер изображает безразличие в надежде узнать истинное мнение психиатра.

– Для тебя, Ривер. Это важно для тебя. Если бы его наказали по закону, поверь мне, тебя не мучили бы галлюцинации. Да и эпилепсия не выражалась бы так ярко. Я вижу твою мимику, повадки и движения, я слышу твой голос. В тебе живет ненависть. Все те, кто работал с тобой до меня, видели в тебе скорбь. Но я тебе скажу вот что: твоя скорбь уже давно улетучилась. Она испарилась и навещает тебя так редко, что ты едва замечаешь ее. А вот ненависть сильна. Она заменила скорбь, пришла вместе с осознанием того, что кто-то с такой легкостью отобрал жизнь дорогих тебе людей, сделал тебя инвалидом и при этом продолжает жить счастливо, обрекая тебя на вечные страдания. Я понимаю тебя, Ривер. Тебе не нужны таблетки. Тебе нужно возмездие.

Несколько минут Ривер молча смотрит на сидящую перед ним женщину. Ему до безумия некомфортно. Словно кто-то влез в самые глубины его сознания, вывернул его наизнанку и высыпал на пол. Ему страшно и плохо от мысли о том, что кто-то раскусил его намерения и понял его, словно знает с самого рождения.

Анна-Мария Лилоу вскрыла его мозг и высосала всю чертову информацию вместе с кодом ДНК.

Но хочет ли сам Ривер признавать ее слова?

Она психиатр, доктор, не близкий