Ложь во спасение - Ольга Егорова

Но и душа, и сердце как раз были на стороне Женьки, а гордость молчала.

– Жень, скажи, тебе где удобно встретиться? Ты сам ко мне придешь? Или… я к тебе?

– Нет, давай лучше я к тебе. Часов в шесть, после работы. Нормально?

– Конечно, нормально. Я…

– Ты одна будешь? – перебил Женька. – В смысле, твой Саша…

– Его не будет, – быстро успокоила Лена. – Он в командировке сейчас, до следующего четверга. Так что ты не переживай…

– Ладно. Значит, приду. Спасибо тебе, Лен.

– Не за что, – отозвалась Лена и тут же услышала на том конце быстрые тревожные гудки.

Задумчиво повертев трубку в руках, она медленно сползла по стене вниз и уселась на полу, поджав под себя ноги.

Что все это значит?

«Съехала крыша» – ведь он именно так сказал. Съехала крыша – это значит, проблемы с головой. Причем нешуточные. Это словосочетание она и сама часто употребляла в разговорах с другими врачами в клинике, заменяя им привычные медицинские термины.

В самом деле ведь не про шифер же Женька с ней разговаривал?

Только все же как-то странно получается. Ведь они с Женькой виделись только вчера. Буквально вчера вечером, еще и сутки с тех пор не прошли. И вчера у Женьки с «крышей» было все в порядке. Это было очевидно.

А сегодня, получается, стало до такой степени не в порядке, что он звонит ей и совершенно испуганным голосом просит у нее медицинской помощи? Что же такое могло случиться за один вечер и прошедшую ночь? Или она все-таки ошиблась, неправильно его поняла?

Мысли в голове путались, и Лена чувствовала, что чем больше об этом думает, тем меньше что-либо понимает. Но по-прежнему продолжала сидеть на полу и думать, до тех пор пока наконец запах безнадежно сгоревшей на сковородке порции котлет не заставил ее резко подняться.

Пришлось открыть окно и долго проветривать квартиру. Холодный и влажный запах осени ворвался внутрь, заполнил собой каждый угол, и на душе от этого осеннего запаха стало еще тяжелее, еще тоскливее. Несмотря на то что солнце за окном изо всех сил старалось поднять настроение, Лена мрачнела с каждой минутой.

Вот ведь как бывает. Она даже и не надеялась, что Женька ей позвонит. И уж тем более даже мысли не могла допустить, что его звонок вызовет в душе такую реакцию. Не радость, не сумасшедшую и отчаянную надежду, а только глухую тоску и тревогу.

Она покосилась на часы. До шести еще целый день надо как-то прожить. Чем-то заполнить эти и без того утомительно длинные минуты.

Безжалостно смахнув в мусорное ведро пригоревшую порцию котлет, она до блеска отмыла сковородку и решительно сунула в морозилку оставшийся фарш. Шансы на то, что следующая порция окажется удачной, весьма призрачны, а значит, не нужно зря переводить продукты.

Прихватив магнитофон, она отправилась в комнату заниматься уборкой.

Долго стояла с влажной тряпкой возле журнального столика, на поверхности которого по-прежнему можно было различить печальный нуль. Тот самый, который символизировал прогнозы на будущее.

Категорично смахнув со столешницы символический нуль, она двинулась дальше, решив весь остаток дня посвятить борьбе с пылью.

Сосредоточиться на работе не получалось.

Евгений сидел за столом, заваленным чертежами. Но вместо чертежей перед глазами стояли пятна крови на спортивном костюме.

И еще, ему все время казалось, что все вокруг смотрят на него как-то странно. Как будто знают то, чего знать не могут, но все равно знают. Видят по глазам. Ведь говорят же, что глаза – зеркало души, и если сейчас на самом деле в его глазах отражается то, что происходит в душе, коллегам по работе, имевшим несчастье в эти глаза заглянуть, остается только посочувствовать.

Евгений то и дело оглядывался по сторонам, хотя и знал, что в кабинете никого, кроме него, нет. В очередной раз убедившись в этом, проверял свои руки. Под ногтями не осталось и следов земли – после того, как все закончилось, он несколько раз тщательно намылил руки и сполоснул холодной водой из пластиковой канистры. Руки были чистыми. Они даже не пахли землей. По рукам никто бы не догадался, что два часа назад в лесопосадках он закапывал в землю тяжелый и объемный пакет.

Внутри лежали топор, тряпка, которой вчера вечером Яна мыла полы в гостиной, и спортивный костюм.

Руки по-прежнему дрожали. От нервного напряжения и от физической усталости. Мокрая от вчерашнего дождя земля была плотной и тяжелой, пришлось попотеть, чтобы выкопать яму нужных размеров. Пальцы скрючились от холода и от усилий. Ему даже показалось, что он больше никогда не сможет их разогнуть – так и будет всю оставшуюся жизнь ходить, сжимая в каждой ладони по одному невидимому теннисному мячу.

Лопату он выбросил по дороге.

С глухим стуком ударившись о землю, она покатилась вниз и упала на дно траншеи, проходящей вдоль трассы.

Теперь не осталось ничего, что могло бы напомнить о вчерашнем происшествии. Ничего, кроме самих воспоминаний. Воспоминания прочно и надолго поселились в голове, они мелькали перед глазами, сменяя друг друга. Ни закопать в лесу, ни выкинуть в траншею их было невозможно. С ними, теперь уже ничего не поделаешь, придется делить остаток жизни. Той самой, которая еще вчера казалась подарком небес, а сегодня превратилась в вечное наказание.

Забыв постучаться, распахнула дверь и вошла в кабинет Люба Федорова, кадровичка.

Евгений вздрогнул и спрятал руки под стол.

– Привет, – сказал он ей охрипшим голосом, изо всех сил стараясь не выдать своего испуга.

– Простыл, что ли? – Люба, по-своему истолковав причину этой хрипоты, прошествовала мимо него к окну и взяла с подоконника большой белый горшок с двумя лопоухими кактусами. Объяснила, кивнув на кактусы: – Вам здесь они все равно не нужны, а у меня в кабинете фиалка сдохла. Теперь подоконник пустой. Я возьму, ладно? Кактусы – они неприхотливые, если даже здесь растут, беспризорники, то у меня цвести непременно будут!

Некоторое время он смотрел на Любу непонимающими глазами, потом согласно кивнул, интуитивно догадавшись, что она ждет от него именно этого. Но все же так и не понял, о чем она его спрашивала.

– Ты какой-то странный сегодня, Шевцов, – сообщила Люба, продвигаясь мимо него к выходу и обнимая большой белый горшок двумя руками. – Если болеешь, сидел бы дома. Кто тебя на работу-то гонит?

– Мне проект в Москву отправлять надо, – почти честно сказал Евгений.

– Ну, если проект, – без выражения ответила Люба и вышла из кабинета, прикрыв дверь ногой.

Евгений выдохнул, чувствуя, как у корней волос собираются крошечные капли выступившего пота.