По старой дружбе - Мария Перевязко

я открываю его нараспашку.

— Ты что делаешь? — Влада изумленно таращится на меня. — Ты же не собираешься…

Я швыряю рюкзак на улицу и ослепительно (и несколько нервно) улыбаюсь ей.

— …прыгать? — заканчивает она.

— Сначала я, потом ты, — инструктирую я ее. — Не бойся. Я подстрахую.

Я говорю так уверенно, как будто проделываю такое каждую неделю. На какое-то мгновение я даже испытываю гордость за самого себя.

Залезая на подоконник и свешивая ноги из окна, мне становится не по себе. Земля слишком далеко, и мне приходит в голову, что так можно и покалечиться. Но выхода нет. Как будет выглядеть, если я передумаю и слезу обратно? Да и мой рюкзак уже валяется на траве. Была не была!

Представляю, как кошмарно выглядел мой прыжок! Мало того, что сначала я зацепился штанами за выступающий шуруп, еще и неудачно приземлился, сильно подвернув ногу. От резкого болевого укола я сдержанно крякаю и потираю колено.

— Даня! — Влада высовывается из окна и испуганно таращится на меня. — Кто-то идет!

— Скорее! — я взмахиваю руками, поторапливая ее и забывая про боль в колене.

Она быстро передает мне сумку, которую я бережно вешаю на плечо. Затем появляется сама и испуганно морщит лицо.

— Страшно, — жалуется она, но, видимо, услышав шаги совсем близко, меняется в лице и с писком отталкивается от окна.

Я ловлю не за талию, как планировал, а чуть ниже, отчего тут же чувствую, как мое лицо покрывается красными пятнами. Она хватает меня за руку, садится на корточки и заползает под окно. Я поступаю точно так же, и мы сидим, все еще держась за руки, пока кто-то наверху с недовольным ворчанием закрывает окно. Если бы этот кто-то присмотрелся (а это наверняка какой-то учитель), то обнаружил бы мой рюкзак на газоне, так что нам сегодня везет.

— Не ушиблась? — тихо спрашиваю я.

— Нет. Спасибо.

Влада благодарно улыбается, и я таю.

— Мы не подумали об одной вещи, — говорит она через минуту. — Вернее, о двух вещах.

Она многозначительно поднимает брови, а я, как дурак, безмолвно пялюсь на ее лицо.

— Наши куртки, — объясняет она и ежится от холода.

Я, действительно, дурак. На мне только рубашка, и будет странновато, если я ее сниму и предложу ей.

В школе звенит звонок, и мы, не сговариваясь, вылезаем из нашего укрытия и припускаем подальше отсюда.

Никогда не встречал настолько милой очаровательной и женственной девушки. Не знаю, почему мне сегодня так повезло, но я просто ослеплен счастьем. Эта история с женщиной, с которой я переписывался долгое время и которую считал важной частью своей жизни, уходит далеко на второй план. Так же, как и пьяные поцелуи с Эльвирой. Так же, как и учеба. Мой разум ясен, как никогда.

Мы с Владой сидим в темном зале и смотрим какое-то кино. Потом мы сидим за столиком и вместе завтракаем. Затем возвращается реальность.

— Ты так и не ответил, что у тебя за отношения с Леной, — говорит Влада.

Глава 17.2 Краснов

Я вижу по ее светлым и чистым глазам, как важно для нее войти в эту семью. И я так же понимаю, что с характером Венериной ей это не светит.

— Это сложно назвать отношениями, — ухмыляюсь я.

Вообще-то я не самый открытый человек и не привык делиться личной информацией с незнакомцами, но я чувствую каждой клеточкой своего тела, что ей я могу довериться. Более того, я хочу этого.

— Когда-то мы были лучшими друзьями, — рассказываю я. — Потом она изменилась, и я, наверное, тоже. Дружба закончилась. Потом она заставила меня стать ее парнем.

— Что?!

Искреннее изумление Влады вызывает у меня легкую улыбку. Да, со стороны все это звучит, как бред.

— Ее отец… — я замолкаю, вспомнив, кто она, — то есть, ваш отец пригрозил отправить ее в женский пансион при церкви. Она тогда провинилась, не буду вдаваться в подробности, но скажу одно: там был взрослый мужчина, которого все называют «Васенька», танцы на столе и алкоголь.

Влада смеется одними глазами, жадно впитывая информацию.

— Я должен был изменить его решение, и я это сделал: Венерина осталась здесь. Потом… Э-э… Потом я попросил ее сыграть роль моей девушки. Все это сложно, наши семьи хорошо общаются между собой. А моя мама… не успокоилась бы, пока не женила бы меня на одной из дочек своих подруг. Понимаешь, мне нужно было дать маме то, что она хочет.

— Тебе не нужно оправдываться, — говорит Влада, мягко улыбаясь.

— Я? Нет, я не оправдываюсь, — смущенно бормочу я. — Зачем мне это?

— И что было дальше?

В кой-то веки я рад сменить тему на обсуждение Венериной.

— Да ничего. Мы снова стали друзьями на несколько часов, а потом снова разругались.

Влада вздыхает и сцепляет пальцы на пластиковом стаканчике с остатками апельсинового сока.

— Я была бы рада иметь такую подругу, как она. Лена показалась мне такой сильной и интересной.

Я вдруг вспоминаю слова мамы о том, что Венериной нужна поддержка. Вот, значит, что у нее случилось. У нее объявилась лучшая сестра в мире!

— Она — своеобразный человек, — я подбираю слова с трудом.

— Мы найдем общий язык, — упрямо говорит Влада, складывая пустые коробки от фастфуда на поднос.

Мы вылезаем из такси, и я провожаю ее до дома Венериных и хмуро оглядываю знакомую местность. Я бы предпочел, чтобы она была чьей угодно родственницей, только не их.

— Спасибо за этот день, — говорит Влада, подрагивая от холода. Она наклоняется ко мне и неожиданно целует меня в щеку, отчего я мгновенно теряю почву под ногами.

Пока за ней медленно закрывается дверь подъезда, я улыбаюсь блаженной улыбкой. А до такси иду, слегка покачиваясь, как пьяный.

Возле моего подъезда я замечаю знакомую фигуру, что спускает меня с небес на землю. Я расплачиваюсь с таксистом, вылезаю из машины и безнадежно пытаясь прошмыгнуть мимо нее.

— Тебя не было в школе, — строго говорит Эльвира.

— Для меня это не новость, — со вздохом отзываюсь я.

— Ты меня избегаешь, и это понятно. Просто хотела сказать, чтобы ты не лез в это.

— Во что «в это»? — раздраженно переспрашиваю я.

В одной рубашке мне совсем не жарко, уже зубы начинают стучать.

— К сестре Венеры. Я видела ваш сегодняшний побег из курятника. Если Венера узнает о том, что ты… Что вы вместе…

Значит, это были шаги не учителя. Окно закрыла Эльвира.

— Не продолжай. Мне плевать, когда она об этом узнает. Она ничего не сможет сделать. Ей придется смириться с тем,