Хозяин дубравы. Том 2. Росток - Михаил Алексеевич Ланцов

следит за каждым моим шагом, защищая. Оттого проклятия на меня не действуют. Вообще. Если же я провалюсь — он сам покарает, да так — никакое проклятие не сравнится.

— У меня тоже есть миссия.

— Но ты пришла ко мне. Зачем?

— Хотела посмотреть на наглеца, который убил моего сына.

— Мне покрутится? Со спины я тоже хорош.

— Обойдусь. Где его тело.

— Скормил ракам.

— Тварь! — дернулась она и удивительно быстрым движением метнула что-то в Беромира. А сама прыгнула в сторону и ушла перекатом за пределы навеса.

Ведун сумел сместиться подшагом с поворотом.

Раз.

И мимо его носа что-то свистнуло.

— Отравила хоть? — насмешливым тоном поинтересовался он, жестом останавливая учеников, которые уже бросились на нее с копьями.

Вилте промолчала, лишь достав нож откуда-то из складок одежды, и выставила его перед собой. Небольшой такой. С палец. Ничего крупнее она спрятать не могла, так, чтобы не отняли.

Беромир играючи выхватил здоровенный сакс, который висел у него на поясе. С рукояткой, утопленной в ножны. Из-за чего незнающий человек в этой конструкции нож вряд ли углядел бы, слишком большой по местным меркам. Вот и Вилте побледнела, чуть отшатнувшись. Но быстро взяла себя в руки.

— Нож — это достоинство мужчины. Ты, верно, пользуешься достоинством сына, который пришел убивать в ночи тех, кто предложил ему разделить хлеб?

— Врешь!

— Клянусь именем Перуна и Велеса, а также моей душой и всем, что ни есть. — максимально серьезно произнес ведун и поцеловал сакс, вполне подходящий на роль оружия.

Женщина нервно начала мотать головой.

Молча.

Словно не хотела это принимать.

А ее лицо перекосила гримаса боли и страданий. Душевных, судя по всему.

— О! Я понял, кого ты мне напоминаешь! — нарушил этот почти что истерику Беромир.

— Что? — не поняла она, так как, видимо, была погружена в бурный поток своих мыслей.

— Гляжу я на тебя, гляжу и не могу понять — где видел. А тут озарило. Слушай, а Декарт Каин где?

— Что?

— Это косплей или ты натурально жила в старом и новом Тристраме?

Она лишь поморщилась.

— Погоди. А ты камня душ уже касалась?

— Ты сейчас с кем разговариваешь?

— С тем, кто одет словно пришелец из другой земли или эпохи.

— А ты себя видел? Нашелся обвинитель!

— Что сказал товарищ Ленин, выступая с мавзолея на Красной площади? — медленно произнес Беромир по-русски, внимательно вглядываясь в нее.

Никакой реакции.

И снова молчит.

— Je nemange pas six jours, — стараясь повторить тон Кисы Воробьяниного, выдал Беромир.

Снова по нулям.

— Lingua latina non penis canina.

— Что ты несешь? — покачала она головой.

— Мне интересно, на что ты отреагируешь.

— Язык ромеев мне известен.

— А первые три?

— Ни слова не разобрала. Даже не понимаю, откуда и чья эта речь.

— Слушай, а ты Тираэля давно видела?

— Ты меня пытаешься на чем-то подловить? Я напала на тебя. А ты лясы точишь? Почему не убиваешь?

— Противник не всегда враг. Врагов нужно убивать. Противников — переманивать на свою сторону. И я пытаюсь понять — кто ты для меня.

— Я мать мужчины, которого ты убил.

— Ты мать мужчины, который нарушил обычаи гостеприимства, за что его покарали боги. И подтвердили свою волю в кругу. Ты хочешь оспорить суд Перуна?

— Я служу Маре!

— А она служит Перуну, приводя умерших на его суд. Не так ли?

Вилте поджала губы.

Опустила нож.

И медленно подошла ближе. Вроде даже безобидно, но Беромир не расслаблялся и хранил бдительность. Поэтому, когда она попыталась ударить его своим ножиком — сумел отреагировать.

Левой рукой отвел и заблокировал ее выпад, а правой пробил в челюсть. Сжимая в кулаке рукоятку сакса, как небольшой кастет. Вложившись в удар от души.

Раз.

И Вилте «солдатиком» ушла на землю. Ничком. Рука у ведуна, правда, заболела. Здесь удар у него не был поставлен, но с таким неловким, легким и неготовым противником «прокатило».

— Разденьте ее донага и свяжите. — приказал он Миле. — И будьте предельно осторожны — у нее, судя по всему, много что отравлено. Нож тоже…

Минут десять спустя ведун принял у ученика ведро ледяной воды из родника и выплеснул его на собеседницу.

— Гутен морген, милочка. Такой вариант поговорить тебе больше нравится?

— Тварь!

— На что ты надеялась? Вот даже если бы убила меня своей отравой.

— Мара бы меня защитила!

— Мара служит Перуну. Ты своими действиями оспорила ЕГО суд. Ты бросила вызов ЕМУ. Так что ты вляпалась. Ой как вляпалась. Теперь тебе, пока не искупишь, умирать нельзя. Еще и мое проклятие… — покачал он головой. — Ведь снять проклятие может только Перун, как небесный судья. Мы все к нему можем лишь обращаться за помощью.

Женщина промолчала, насупившись.

Беромир же отвернулся к столу и начал изучать предметы, которые оказались у ведьмы с собой.

Покопался.

Ничего такого, хотя на первый взгляд она, конечно, впечатление производила интересное. Нет, конечно, она была одета в обтягивающие штаны. Но так и кельты их носили, пусть и мужчины. И, кстати, не только кельты — вся степь. Чулки ведь именно из степи пришли, как всадническая мода. Которая была в ходу даже у женщин. Ограниченно. Карманов, кстати, не имелось. Просто пояс с большим количеством всяких сумочек и подвесочек. Разных.

Исподнее имелось.

Это редко, но не криминально. Даже трусы, которые в Римской империи вполне бытовали, в том числе у женщин. Вместо бюстгалтера был топик на римский манер. Что также ни о чем не говорил, кроме связи определенной с ромеями.

Совсем из обычаев выпадала верхняя одежда — вроде рубахи, только по фигуре. Но она опять-таки была сшита без клиньев и прочих еще не изобретенных элементов.

Волосы у нее были коротко пострижены. Это странно, но не более. А может, болела.

Три небольших метательных ножей. Железных. Шикарно жила, по местным меркам, если могла себе их позволить. Здесь Беромир не мог ничего сказать — историю этого вида оружия он попросту не знал. Могли быть? А черт его знает?

Обычный нож. Вполне обычный. Маленький.

Деревянные флаконы со всякой дрянью. В основном — яды.

Мешочки с травами, в основном лекарственными.

Ну и так далее.

Перебрав ее вещи, он так и не смог найти, за что