Сто глупых идей (СИ) - Венджинс Ник

Все богатые люди проходят одни и те же стадии: от эйфории мнимой свободы до осознания, как они собственноручно возвели себе строго охраняемую тюрьму, из которой при всем желании уже не выбраться. Это ловушка для избранных, для всех тех, кто обладает более высоким интеллектом или лидерскими способностями, или талантами, например. Как только свободомыслящему человеку - художнику в широком смысле слова - предлагают деньги, он мгновенно попадает в капкан обезличивания и бесконечного потребительства. Очень скоро раздутое эго известной персоны, по тем или иным причинам опасной для системы, заставляет человека прогибаться под «естественные» нужды и выполнять противные его сердцу заказы, дабы оставаться на плаву. Ведь это так страшно вновь упасть с небес на землю и оказаться бедным, бесславным и бесправным... И так человек, некогда способный изменить мир в лучшую сторону, вдруг теряет интерес к альтруизму и творческому процессу, облачаясь в робу денежного раба. Он больше не грезит о создании вещей ради справедливости, но лишь руководствуется меркантильными интересами. Ни о какой личной свободе речь уже не идет. Деньги – это рыболовный крючок цивилизации, и чем больше у тебя их, тем острее и надежнее твой личный крючок. Как его ни назови, но это орудие сдерживания, подчинения и истребления. Многие фантазируют, будто с избавлением от товарно-денежных отношений, цивилизация вступит в полосу сверхразвития. Увы, это утопические мечты и красивые сказки тех, кто пророчествует о новом Золотом Веке при использовании квантовых технологий и сверхмощного искусственного интеллекта. Ибо любая техногенная грубо-материальная цивилизация обречена на самоуничтожение. Просто вскоре деньги заменятся иными ценностями, перейдут в другую форму, но оплата услуг останется. И то, чем вскоре заменят привычные деньги, будет гораздо страшнее золота и бумажек. В мышеловке иногда нужно производить замену приманки, и лучше, если она будет казаться бесплатной или сверхблагородной. У искусственного интеллекта множество достоинств, но нет основного: он лишен Совести.

А я? Разве я не лишен совести? Ведь даже если взять ситуацию с Полиной, то, оказывается, я готов нарушить божественный закон, согрешить, ибо вожделею чужую женщину. И ладно, если бы мне изначально не было известно о ее замужестве, еще бы можно было оправдаться перед самим собой, но мне же это было заведомо известно. Хоть интуиция и говорит об обратном, но сама Полина утверждает, будто несвободна, а значит, мои попытки привлечь ее внимание - это давление на ее волю... И я бесстыдно давлю, пытаясь произвести на девушку нужное впечатление; хожу, как павлин, выставляя напоказ всё это великолепие замка, этих саней, снежного вечера и даже больше – я собираюсь открыть Полине тайное... Ради чего такие жертвы? Что за инсайдерские глупости я творю?!!

Я оглянулся на Полину. Стоило поймать ее восторженный взгляд, как все мои сомнения будто рукой сняло.

«Что я сейчас делаю?! - витало где-то на задворках сознания, пока я помогал девушке выбраться из саней. - Занимаюсь идиотизмом. Хожу по лезвию бритвы, прекрасно зная, зачем с Полиной встречался Петрович. Разум всё понимает, но упрямое сердце не слушает его, да еще и тело поддакивает. Наверное, я просто хочу верить, что Полина согласилась на всё из-за страшного шантажа, которому, как я видел, ее подверг Петрович. Ведь изначально она отказалась от поездки, а значит, была веская причина, заставившая ее передумать. Да, я жажду откровенности с ее стороны, и как же я боюсь этой откровенности! Если я открою ей свою тайну, если она увидит всё своими собственными глазами и после этого солжет мне, то... То это будет удар ножом в самое сердце. И зачем мне это? Да затем, что я смертельно устал от жизни во лжи! Нет смысла жить и выдумывать, хитрить и изощряться, играя во все эти глупые игры. В конце жизненного пути подобные ухищрения вызовут лишь отчаяние и горечь отвращения к самому себе, но не радость и удовлетворение от правильно проведенного тут времени».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Удивительно, но Полина на самом деле не боялась идти со мной в пещеру. Она, может, и не боялась, зато я трепетал от страха. Ведь если я ошибся в ней, и она предаст меня после того, что увидит, я буду вынужден... убить ее. И понять, ошибся я в ней или нет, мне предстоит заранее, уже в этой пещере. Фактически, это равносильно вынесению приговора загодя, когда человек еще ничего не совершил. Сейчас от моих интуитивных способностей зависит жизнь этой девушки. Имею ли я право рисковать ее жизнью из-за эгоистичного желания быть с ней? Имею ли я вообще право любить и быть любимым? Или мой удел такой же, как и у подобных мне – вынужденное одиночество?

Нет-нет... я так не хочу... я вообще не понимаю, как можно брать согласие у ребенка, а именно тогда это согласие у меня и брали – в самом нежном возрасте! Черти проклятые. Одни не лучше других. Ненавистная мышиная возня власть имущих и всех этих оккультных обществ, что держат весь мир в своих кровавых руках. Первые используют одно, вторые - другое, но все они едины во лжи, которую льют в уши серым массам на протяжении многих тысячелетий. А иначе никак...

- Эрнесто, да ведь это не просто колонны! – ошеломленно выдохнула Полина, когда мы вошли в пещеру, и я привычно нащупал рубильник, включающий свет.

- Вас это удивляет?

- Еще как! Я таких... атлантов... никогда не видела... Гигантские! И от них невозможно отвести взгляд! Какая восхитительная работа! Они идеальны, как живые, но разве живые бывают настолько красивыми?.. И, что, они реально поддерживают свод пещеры или эти скульптуры тут исключительно ради красоты? Господи... сколько же они в высоту?!..

- Эти по пять метров. Когда спустимся ниже, вы увидите других.

- Ниже?

- Ну да. Вон по той лестнице.

- Что это за здание, Эрнесто? Это не похоже на пещеру, как мне изначально показалось.

«Ну, началось...» – внутренне напрягся я и, собравшись с духом, пояснил:

-  Это не здание, Полина. Это настоящий подземный город. Миоцен, приблизительно восемь миллионов лет назад... Скальные подземные города известны во всем мире, но если повсеместно они представляют собой руины, то здесь... – и я широким жестом указал ей на площадь, что вскоре раскинулась перед нами, как только мы спустились на пару этажей ниже.

- Невероятно... – выдохнула пораженная видом Полина. – Вы не ошиблись в датировке?

- Ничуть.

- Тогда я не понимаю, кто это мог построить в те времена?

- Интересней вопрос не "кто?", а "зачем и почему?", - невесело отметил я, указывая ей на другие мегалитические статуи.

- Кто это? – широко распахнув глаза, озиралась по сторонам Полина.

- Конкретно эти статуи изображают ванаров. О них еще в «Рамаяне» написано. Эта такая мифическая раса разумных гигантских обезьян, и, судя по древнеиндийскому эпосу, они считались верными союзниками Рамы. Вот эти эффектные создания – многоголовые наги, разумные змеи, некогда обитавшие на этой планете, а вон те – производные от них, рептилоподобные люди.

Полина нервно хихикнула и, обернувшись ко мне, саркастично подняла бровь. 

- Ну да, еще скажите, что рептилоиды существуют и это не выдумки конспирологов ради поднятия рейтинга некоторых политиков и отвлечения внимания масс от более насущных проблем.

- Мой отец поспорил бы с вами на эту тему, а я не буду, так как отвлекать внимание от насущных проблем кое-кто, действительно, прекрасно умеет, - уклонившись от прямого ответа, прошел я к противоположной стене, которая ничем не отличалась от других таких же пещерных стен, за исключением одного нюанса: стена служила скрытой дверью. - Полина, будьте добры, отойдите на пару шагов подальше. Меня сейчас просканируют, и тогда мы сможем пройти внутрь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- К-куда «внутрь»? – отскочила назад Полина.

- Ну, вы же не думаете, что я привел вас сюда только ради того, чтобы показать древний город исполинов и все эти каменные мегалитические сооружения?