Мир-2 на телевидении Терры - Михаил Алексеев

— Он сопротивлялся при аресте, — ответил на мой невысказанный вопрос Вильгельм. Я, конечно, понимал истоки его кровожадности, но с этим надо было что-то делать….

— Почему до сих пор в маске? — я кивнул на человека в темном плаще.

— А я решила вас подождать, Петер! — сказала Асанте и спрыгнула с козел. Она подошла к связанному и полуоглушенному заклятьем дворянину. Повинуясь ее кивку, двое жандармов подняли его на ноги и достали изо рта кляп, а затем сорвали маску.

Нет, я не могу сказать, что застыл как громом поражённый. Это было даже логично, больше в окрестностях я еще никому не успел насолить… Я, в общем-то, и не удивился вовсе. В отличие от Асанте.

— День добрый, господин Вильянуэва, — сказал я.

— Отец! Как ты мог! — перебила меня Асанте.

Дело приобретало какой-то мелодраматический оборот. Я в задумчивости потер подбородок и отдал приказ:

— Грузите! Поедем в дом допрашивать. Не на дороге же этим заниматься.

Жандармы с пленниками остались во дворе, а мы расположились в просторной гостиной небольшого простого сельского дома с доном Вильянуэва.

— Рассказывайте, благородный дон, как вы дошли до жизни такой. Покушение на убийство действительного сотрудника тайной полиции, офицера имперской армии, и просто очень хорошего человека. — Де Фризз хмыкнул. Карл скрипнул карандашом, записывая протокол. Асанте мрачно смотрела на отца.

— Вы, ублюдок, бистолюб, хотели опорочить мою дочь! — выплюнул Хименес.

— Вы очень сильно заблуждаетесь. Я вот до сих пор не знаю, как от нее избавится… Да и вообще, будьте последовательны! Если я такой извращенец, то зачем мне ваша дочка?

— Для своих оргий! Вы хотели окончательно извратить ее детский разум!

В ответ я мог только вздохнуть.

— Какой же вы дурак, Хименес. Лучше бы подумали о том, какую карьеру может сделать ваша дочь, в кое-то веки направившая свои силы на что-то полезное! Я не боюсь сказать, из нее получится замечательный сотрудник! И о том, какие блестящие молодые офицеры с ней рядом! Кстати, Асанте, Карл уже сделал вам предложение? — Грифель карандаша в руке лейтенанта Морсера с хрустом сломался.

— Нет, господин оберст. Ему Энлиль в вашем образе запретил. — ответила за Карла Асанте.

— С Энлилем договоримся! — безапелляционно заявил я.

— Вы украли мою дочь. Вы оскорбили меня, своего гостя. Вы проклятый извращенец!

— Да далась вам эта бистаа! — Я уже начал злится. Наклонившись через стол, я схватил его за воротник. — Из-за вас, ублюдка, меня чуть не убили, но это ладно. Но ваша любимая доченька выжила, как и я, лишь чудом. Тиерменш спасибо скажите! — я не сдержался и отвесил ему хорошую пощёчину. Из ссадины, оставленной моим перстнем, потекла кровь. Выпустив пар, я немного успокоился и спросил — Юнкер, что мне делать с ним? Смотрите. Ему светит смертная казнь. Но я готов отпустить его. Если вы поручитесь, а он даст клятву.

— Я не знаю… — Асанте еще не пришла в себя. Она смотрела на отца. И на какое-то краткое мгновение там проскользнула такая ненависть… мне казалось, что она сейчас сама прикончит его. — Отпустите его, пожалуйста, Петер. Я ручаюсь за него.

— Клятва! — я повернулся к Хименесу. Я видел, что он борется с собой. Как его неверящий фанатичный разум семейного тирана трещит под напором фактов.

— Всеми богами клянусь… — начал он.

— Нет, по всей форме, пожалуйста, — вмешался Карл и Вильгельм кивнул. Его свидетели. Если надо они найдут его, клятвопреступника, и в посмертии.

— Лу-Хименес дингир-эне-ра лу-иним-ра нам-эрем-ме у-му-ба[13]… - запинаясь Хименес начал выдавливать из себя слова древнего языка некромантов Ки-эн-ги. Языка первой человеческой цивилизации, правившей от океана и до океана. Наверное, только я видел Орели натянутую как струна, застывшую в углу изваянием, повторяющую слова клятвы на эме-саль, женском языке Ки-ури. Мягкая волна магии обняла нас. Не той современной, пышущей жаром фойерболлов и молний, а древней, незаметно менявшей судьбы.

— Орели, принеси вина! — попросил я, когда все закончилось. — Вы знаете, дон, вы мне даже польстили. Назначить награду в тысячу золотых за мою голову было очень щедро!

— О чем вы говорите? — понурившийся Вильянуэва сидел и смотрел на свои руки. — Я договорился на двести. Да и то посредник говорил, что половину заберет себе в качестве комиссии.

— Так… — А вот это было уже интересно! Или Ратте изначально не собирался ничего платить исполнителям, или Вильянуэва был не один, кто жаждал моей смерти. — Хименес, вы свободны, не покидайте пока поместье, вдруг у Густафа будут вопросы. И подумайте хорошо, вы чуть не совершили большую ошибку… — поникший дон Вильянуэва вышел из гостиной. — Асанте, Карл, вы знаете, как связаться с этим вашим Ратте?

— Да, конечно, господин оберст. — ответил Карл.

— Прекрасно! Мы сейчас немного отдохнем и отправимся к нему в гости.

— Хозяин, вы не голодны? — Орели незаметно для меня появилась с подносом, на котором стояли тарелки с рагу, исходившим дивным запахом. Все-таки бистаа знали толк в кулинарии.

— Нет, спасибо! — Отказался я.

— Зря вы отказываетесь, Петер! — сказала Асанте. — Очень вкусно! Орели нас вчера угощала.

— Спасибо, Аса, — ответила засмущавшаяся бистаа. — Я очень старалась. Самых жирных и сочных крыс отловила. — Асанте с трудом подавила рвотный позыв и вскочила из-за стола.

— Вот видишь, Асанте, я же говорил, что это не кролик! — с довольным видом успел сказать Карл ей в спину.

— Ну, если никто не хочет, то я, пожалуй, себе двойную порцию положу - де Фризз между тем лихо орудовал вилкой. — Прям ностальгия по первому году службы, когда мы на месяц в заброшенной гномийской крепости в горах застряли. Дроу выслеживали. К нам тогда тоже тиерменш прибился. Готовил замечательно все что летает, бегает и ползает. И без малейшей капли волшебства.

Обратный путь занял у нас почти втрое больше времени. Мне не хотелось ехать обратно через город. Господина Ратте, я думаю, не порадовала бы новость о моем благополучном возвращении. Так что к складу, где он обосновался, мы вышли уже далеко за полдень. Я хотел было отправить Орели в гостиницу, но потом подумал, что с нами ей будет безопасней, чем тащиться в одиночестве через весь Брюгге.

Асанте и Карл постучались и вошли внутрь. Де Фризз занял позицию у заднего входа, а я с тройкой жандармов выждал пару минут, а затем, почувствовав активацию кристалла связи Асанте, залпом из посоха вынес ворота. Черт возьми, я тоже начал входить во вкус!

Первыми внутрь вбежали жандармы. Господин Ратте невозмутимо сидел за своим столом с пером в руке. Вокруг него медленно гасло сияние волшебного щита. Двое громил лежали оглушенные по сторонам от входа.

— Вы в курсе, что нарушаете границы частной собственности? — спросил он, а затем увидел меня и скривил недовольную гримасу… — Вот как…

— Оберст Петер Краузе! Вы арестованы! Кто заказчик моего убийства? — прямо с порога рявкнул я.

— Вы о чем? Я буду жаловаться гауптману Шрейбе. Я ни в чем не виноват. У меня тут деловая встреча!

— Юнкер Вильянуэва, лейтенант Морсер, вы узнаете этого человека? — Они послушно кивнули. Ратте на секунду обхватил голову руками и прошептал под нос какое-то проклятье. А затем уже затравлено посмотрел на меня снова.

— Я ничего не скажу.

— Карл допросите его.

— Ратте, честные и правдивые ответы зачтутся вам на суде. Скажите, пожалуйста, кто кроме дона Вильянуэва предлагал вам деньги за убийство господина оберста? — я почувствовал разворачивающуюся цепь заклятий, направленных на то что бы развязать язык допрашиваемого. Нет, Карлу еще учится и учится…

— Я ничего не скажу, — повторил злодей уже значительно спокойнее. Он, наверное, думал, что сейчас мы пойдем в магистрат, предоставим ему адвоката. Нашел дураков. Я хотел решить свои проблемы, прежде чем слухи разойдутся по городу и мне придется искать заказчика по всей провинции.

— Вильгельм! Он ваш.

Штабс-фельдфебель нехорошо ухмыльнулся и достал свой палаш из ножен. Жестом приказал жандармам держать пленного. Де Фризз размахнулся и плоской стороной клинка ударил по кисти Ратте лежавшей на столе. Он взвыл от боли.

— Господин оберст, вы в курсе, что согласно уголовно-процессуальному кодексу рейха показания, добытые под пыткой, считаются ничтожными, кроме дел инквизиции? — вмешался Карл. Асанте отвернулась. Что бы ни говорил ее отец, а девочка была совсем не испорченной в душе. А вот Орели спокойно смотрела на происходящее.

— Мы сейчас не для протокола работаем. — Усмехнулся я. Раздался еще один глухой стук удара и вскрик — А для души…

— Кто? — прорычал Вильгельм.

— Я не знаю… — почти плакал Ратте. Вот что значит армейская школа, с удовлетворением отметил я, не то, что мямли из охранки! Всего-то минута прошла, а уже заговорил.