Чебурашка - Дмитрий Ромов

улыбается. Немного смущённо, да, но не возражает. Я смотрю, как подшит край. Очень качественно. Я доволен.

Мы выходим на улицу и двигаем в сторону кафе.

— Это ты дома сшила, на обычной машинке? — спрашиваю я.

— Ага… А это тот амбал тебе?

Она трогает себя под глазом там, где у меня ещё осталось немного желтизны.

— Он. Мы в одном классе учимся. Это Цепень, редкостный придурок.

— Действительно, из-за девочки?

— Ну… да… На самом деле, ему просто повод нужен.

— И что, у вас дуэль была, а она как приз? — фыркает Катя.

— Нет, какая дуэль, мы просто с ней… ну… разговаривали, а он подлетел начал наезжать.

— Наезжать?

— Да. Я психанул и врубил ему. Раз. А он мне ответил. Несколько раз.

Я смеюсь.

— Ого, — качает она головой. — Ты смелый, на такого мордоворота полез. Повезло ей.

— Точно, — киваю я. — Но она, как раз, ему симпатизирует.

— Серьёзно? — с недоверием спрашивает Катя. — Странно…

— Вот именно, я тоже так думаю, — улыбаюсь я. — А ты? Тебе нравится кто-нибудь?

— Мне? — она вспыхивает, а потом отрицательно мотает головой. — Мне не до этого сейчас. Нужно сначала в институт поступить. Если получится — напряжённо учиться. А уж потом всё остальное. Первым делом самолёты, в общем.

— Правильно. Так и нужно. Делу — время, потехе — час.

— Ну, как потехе… Эта потеха у некоторых всю жизнь длится и становится важнее всех других дел. Как у наших родителей, например…

Мы замолкаем и идём какое-то время молча, а потом разговор переходит на экзамены и Катя рассказывает, как у неё проходили предыдущие и чего ждать от последующих.

Думаю, ещё пару часов слушать разговоры о вредных учителях мне будет не слишком интересно, так что у «Льдинки» мы расстаёмся, и я шагаю домой. Дома неожиданно оказывается мама.

— Это чего? — интересуется она, кивая в сторону моей комнаты.

— Ты же сказала, что не знаешь, куда папин брезент деть, а я придумал.

— Во-первых, я так не говорила, — хмурится она. — Как ты помнишь, папа хочет накидку для машины. А, во-вторых, и куда же?

— Будем с Катей шить брюки. Из штата Кентукки.

— С Михайловой?

— Точно.

— И что дальше будете делать с этими брюками? Продавать что ли?

— Мам, это честный труд! Не воровство, не спекуляция. Это создание продукта, начиная от творческого замысла, его исполнения и до финальной реализации товара. А учитывая дефицит, имеющийся в области современных текстильных изделий, тут налицо общественно-значимая составляющая. Посмотри с этой точки зрения!

— Это мы ещё с отцом обсудим. С различных точек. Смотри только, чтобы в результате ваших творческих замыслов из этой ткани не пришлось шить пелёнки.

— М-а-а-м! Ну что за абьюз! У нас с Катей исключительно дружеские и деловые отношения.

— Причём здесь абьюз?

— И буллинг! При том, что мне надо английский учить.

Я сажусь и начинаю читать обнаруженный в книжном шкафу «Горячий снег» Юрия Бондарева на английском языке. Книга, конечно, переводная, но зато читается хорошо.

До одури и хрипоты позанимавшись английским, я иду и до одури занимаюсь самбо. После тренировки выползаю совсем никакущий. Отлично. В теле ломота, на душе кайф. Что мне нравится в моей новой жизни, так это то, что при довольно серьёзной загрузке у меня остаётся ещё куча свободного времени.

И это, может быть, самое приятное… Время снова замедлилось. Оно больше не летит, как сумасшедшее, сжигая в топке жизни недели, месяцы и годы. День — это снова день. Длинный, блин. Доверху наполненный секундами, минутами и часами. Ешь — не хочу.

Я втягиваюсь в эту новую старую жизнь. Втягиваюсь легко, можно даже сказать, с радостью и восторгом. Вхожу в ритм. Занимаюсь английским, занимаюсь самбо, бегаю по утрам, подкидываю гирю, навещаю бабушку, навещаю дядьку.

Он каждый раз объясняет мне, какой я счастливый, поскольку у меня, сопливого школьника с необсохшим на губах молоком, имеется собственная лайба, ласточка и просто тачка, ещё и стоящая в домике, практически под окнами.

Я должен это ценить и не забывать его щедрость. Ремонтом, впрочем, можно пока не заниматься, всё равно, до восемнадцати прав мне не дадут. Так что пусть пока постоит в стойле, а время придёт, можно и гараж переоформить, и машину отремонтировать. А пока он просит не афишировать факт владения и никому об этом не говорить. В общем, дядя в своём репертуаре.

Впрочем, она и так стоит. С того раза, как он мне её «вручил», я в гараже ни разу не был. Поскольку… Блин, ну, там и так всё ясно…

Катя приходит в перерывах между экзаменами. Она сделала выкройки на три размера и уже вырезала из ткани детали, которые останется только сшить. Приходя, она закалывает чёлку и ползает по полу по размотанной материи с мелом и ножницами, а я сижу на диване и любуюсь провокационными картинами из жизни закройщиков, настраивающими на совершенно определённый лад.

Но к Вике пока подходов нет. Впрочем, никуда она от меня не денется. Я уверен, так что подождём.

— Так, минуту внимания! — говорит физрук после очередной тренировки. — Парни, я понимаю, лето, хочется отдохнуть, повалять дурака и всё такое. Я не против. Хотите отдыхать, идите и отдыхайте, а сюда с таким настроем приходить не надо. Вот, гляньте на Артёма Кострова. Вот он перед вами. Ещё месяц не закончился, человек пришёл с трояком по физре. Чего от такого ждать, да? Но посмотрите, что значит целеустремлённость. Старается парень, выкладывается, всю душу отдаёт занятиям. Помимо тренировок у него ещё бег в программе, подтягивания, гиря. Ну, и что вы видите? Я вот вижу, что он уже некоторых старичков обходит по умению. Если бы вы все так занимались, как он, вы бы уже чемпионами были. Идите и думайте. Если хотите отдыхать, сюда не приходите, ясно вам. Костров, ты молодец, продолжай в том же духе и через полгода будешь непобедимым бойцом.

— Йеззз!!! — сжимаю я кулаки и притягиваю к себе, «нагибая» невидимого врага.

Пацаны ржут.

— Глеб Алексеич, — говорю я. — Давайте к Новому году организуем серию боёв. Как раз полгода пройдёт.

— Каких боёв?

— Сейчас в Америке и Японии развивается такая фигня, как бои без правил.

— Чего-чего?

— Или, по-другому,