Краткий китайско-английский словарь любовников - Сяолу Го

Во рту у него что-то странное. Не хватает нескольких зубов.

— Ну да, я все-таки иностранка, — говорю я немного смущенно.

— Не читай книгу. Смотри по сторонам. Ты должна увидеть все это, а не прочитать.

Он рассматривает мои книги. Сверху лежит «Книга беспокойства» Фернандо Пессоа. По виду моего собеседника не скажешь, что он прочитал за всю свою жизнь хотя бы одну книгу.

— Сколько дней ты собираешься провести в Фару?

— Ни одного. Я заехала сюда на один час — только для того, чтобы пересесть на поезд в Лиссабон.

Услышав это, он ничего не говорит. Предполагаю, он понял, что нет смысла завязывать отношения.

— Ты не знаешь, где в Фару Старый Город? Как думаешь, я успею сходить туда и вернуться за час? — спрашиваю я.

— Здесь близко. Если хочешь, я тебя провожу.

— У тебя нет никаких дел?

— Сегодня нет. Пошли. — Он встает и идет заплатить по счету. Я тоже встаю и складываю книги в рюкзак.

Я иду за ним и гляжу ему в спину. Это очень физическая мужская спина. Сам он немного низковат. Очень земной человек. Я раздумываю, где он может работать. В местном ресторане? На винном заводе? А может быть, он матрос, или плотник, или водитель троллейбуса…

Старый Город не представляет собой ничего особенного, кроме старой скользкой брусчатки на улицах. Мне нравится эта брусчатка — она стала такой гладкой после того, как по ней веками ходили сотни миллионов ног. Этим камням было бы, о чем рассказать. Затем мы заходим на старую площадь. Он хочет показать мне церковь. Но старая церковь сегодня закрыта, и музей тоже. Что, люди здесь после полудня не работают? Открыта только маленькая сувенирная лавка, в которой продаются открытки с видами Фару 19 века. Полуденное солнце сильно печет. Нам хочется купить в сувенирной лавке холодную колу. Я замечаю, что он платит только за свою банку. Конечно, это справедливо с его стороны.

Мы пьем ледяную колу, разгуливая по пустой брусчатой площади.

— Я отведу тебя к морю, а оттуда ты сможешь вернуться на вокзал.

— Я туда уже ходила. Там не очень красиво, — мне хочется быть честной.

— Нет, поверь мне, я отведу тебя в хорошее место.

— Ладно.

Он забирает у меня тяжелый рюкзак и закидывает его себе на спину.

Мы идем вдоль берега рядом с железной дорогой. Прямо перед нами болото, мутное и грязное. В болоте отражается свет полуденного солнца, и выглядит оно причудливо и опасно. Между идущим рядом человеком и мной есть что-то очень странное. Он слишком любезен и слишком случаен, никаких целей в жизни. В то же время он очень сексуален. Я не знаю, почему возникает это сексуальное чувство — может быть, потому, что он так физически выглядит. А может быть, дело во мне, в моей одиночественности. Мое тело ждет чего-то, и это что-то должно выйти на свет яростного солнца.

Он берет меня за руку, я совсем не против. Не знаю, почему. Он держит мою руку так крепко, что за одну минуту наши ладони покрываются потом. Я чувствую, что в моем теле проснулась какая-то сила. Но я не уверена, что мне нравится эта близость. Я немного сбита с толку. Мы идем бок о бок, как два старинных приятеля. Я понимаю, что совершенно не люблю его, он мне даже не нравится, но в то же время я почему-то желаю его. Это странно.

Наверное, чем южнее живут люди, тем они разговорчивее. Им нужно выбрасывать лишнюю энергию, которой их снабжает солнце. Он говорит и говорит, произносит монолог:

— Знаешь, я этот Фару не люблю. Есть в Португалии места и получше. Здесь полно англичан. Еда дорогая, все рассчитано на туристов. Но почему, спросишь, я здесь? Почему я сижу здесь и ни черта не делаю? Потому что шесть лет назад я потерял четыре зуба. Четыре! Вот тут, видишь? Попал в аварию на мотоцикле. Жуткая была авария. У меня раньше было три мотоцикла. А теперь нет ни одного, все продал. Больше к мотоциклу и близко не подойду. Я шесть лет ждал, когда мне выплатят медицинскую страховку, чтобы вставить новые зубы. Целых шесть лет! Ублюдки! В этой стране все делается так медленно! Бумажки, справки… И вот наконец я своего добился. Поэтому я сюда и приехал — зубы вставить. Я работал в Германии. Посмотри сюда, видишь эти два зуба сверху? Их вырвут и вставят новые, шесть новых зубов.

Я снова смотрю на его зубы — по-новому. Впечатляет. Как можно жить с таким пустым ртом? Не бывает ли холодно его языку?

— А почему ты жил в Германии?

— Я там работал. В Кельне. Поваром в ресторане. Готовил еду. Кельн — хорошее место, и люди там приветливые. В Германии я неплохо заработал. А здесь, знаешь ли, с экономикой плохо, в Португалии только погода хорошая.

Он по-прежнему держит меня за руку. Мы останавливаемся под пальмой. Вокруг валяются банки из-под колы и пакеты из-под чипсов. Под ногами у нас камни, покрытые маленькими мертвыми рыбками и высохшими водорослями. Очень грязно, и запах ужасный. Он прислоняет меня к стволу пальмы и обнимает, и целует в шею. Потом целует мои уши. Губы у него горячие, а язык сильный, почти насильственный. Я не сопротивляюсь. Может быть, я тоже этого хочу. Он прикасается к моим грудям и прижимает свою пальму к моему животу. Его дыхание становится сильным и тяжелым. Я обнимаю его в ответ и чувствую, как быстро бьется его сердце. Солнце, пот, соленый ветер, вонючий воздух, — все возбуждает наше желание.

Я произношу:

— Я думаю, что хочу заняться с тобой сексом.

Ему не нужно повторять дважды. Все происходит быстро и естественно. Найдя плоский кусок скалы, я расстегиваю джинсы и сажусь на горячий камень прямо голой своей промежностью. Он становится на колени и зарывается между моих ног. Все мокро, все влажно — моя промежность, его язык, его потная кожа, мои трусы в полоску. Словно прилив или, скорее, мощный отлив, уносящий людей прочь от берега. Он расстегивает пуговицу своих джинсов.

— Только не надо внутрь. Пожалуйста! — Я не знаю, как сказать это. Я внезапно пугаюсь того, что мы делаем. — Нет. Я не хочу этого. Только языком. Пожалуйста, пожалуйста!

Я вдруг понимаю, что не хочу, чтобы он входил в мое тело. Нет. Это будет слишком отвратительно.

Но он больше не может себя контролировать. Он достает из джинсов свой член и заталкивает его в мое тело — грубо, почти яростно.

Я откидываюсь на скалу. Меня переполняет возбуждение и одновременно отвращение. От солнца болит голова. Не могу дышать. Я презираю его за то, что он делает. Потом он кончает — мощно, как бык. Он выходит из меня, сперма капает на раскаленные камни. Лицо у него совершенно красное.

Никогда больше не буду доверять этому человеку, говорю я себе. Ничего у меня с ним никогда больше не будет. Клянусь. Меня охватывает сильное чувство раскаяния и опасности. Я презираю себя.

Когда мы одеваемся, я не могу отделаться от ощущения, что мое тело в грязи. Грязным запахом пропиталась моя кожа, мое нижнее белье, джинсы, белая футболка. Грязь проникла даже под кожу. А море кажется еще более загрязненным, чем раньше. Песок усеян пустыми пластиковыми бутылками. В пенистой воде плавают черные полиэтиленовые пакеты. Мне хочется убежать отсюда, как можно скорее расстаться с этим человеком.

Поезд вот-вот отправится. Он стоит рядом со мной в привокзальном кафе. Я хочу купить воды и еще найти какое-нибудь место вроде туалета, где можно было бы помыться. Ощущение грязи на коже невыносимо, и странный запах его кожи тоже невыносим. Его одежда сильно пахнет дезодорантом. Не могу терпеть этот запах больше ни секунды. Меня сейчас стошнит. Но когда поезд подъезжает к платформе, он внезапно говорит:

— Случилось кое-что очень плохое.

— Что?

— Смотри, — он поворачивается и показывает на задний карман своих джинсов. Внизу кармана дыра.

— Я потерял пятьдесят евро, — говорит он озабоченным голосом.

Я смотрю на него. В его лице — пустота и неопределенность. Я обдумываю его слова. Он был такой бравый совсем недавно, скажем, полчаса назад. А теперь он вдруг стал таким слабым. Когда я впервые увидела его, я думала, что он обычный местный житель, зашедший в кафе выпить эспрессо. Я думала, что он такой же простой и счастливый, как португальский климат. А теперь я уже не знаю, что думать и что чувствовать.

— Теперь мне даже не купить билет, чтобы уехать домой, — говорит он. Его рука все еще засунута в карман с дырой.

Поезд останавливается, двери открываются.

Что мне сказать об этой дыре? Как поступить в этой странной ситуации с пятьюдесятью евро? Нет, не начинай даже думать. Ничего не говори. Оставь эту тему. Ни о чем не спрашивай, ничего больше не говори. Снимаю рюкзак с его плеч и, не колеблясь, направляюсь к платформе.

— Пока, — произношу я и холодно улыбаюсь.

Вхожу в поезд. Не оглядывайся. Не оглядывайся.

Двери закрываются. Слава богу. Вот и все.

Первым делом я иду в туалет, ставлю вещи на пол, снимаю одежду, поворачиваю кран и омываю себя с ног до головы.