Кошка - Михаэль Золтиков

В душе Хуго Блайхера поднимается теплая волна. Но он пугается, что «Кошка» начинает воспринимать его, немецкого унтер-офицера, как свою самую большую любовь...

А как обстоит дело с ним? Может ли он ответить на ее чувство? Как он относится к этой молодой, цветущей женщине? Что тянет его к ней? Чувственное влечение или сердце?

Ему ясно одно: все его симпатии принадлежат этой миловидной женщине с прической пажа. Она — необычная личность. Она околдовала его. Он восхищается ее красотой. И он признается сам себе: на него воздействуют флюиды, исходящие от «Кошки», как ни от одной другой женщины.

А может быть, это происходит с ним из-за того, что он покинул Шербур и расстался с Сюзанной? Образ Сюзанны возникает в нем как призрак. Сюзанна, девушка, отдавшая ему все, оставившая дело, приносившее ей средства к существованию, поставившая на карту свое доброе имя, бывшая для него не только любовницей, но и другом, заботливым товарищем. Где она теперь?

Может быть, его чувство к «Кошке» не имеет ничего общего с любовью, а является лишь сочувствием к храброй, но поверженной противнице?

«Противница? Будь честен, Хуго, а не честолюбие ли толкает тебя к ней? — думает Блайхер и даже вздрагивает от такого признания. — Не началась ли вся эта история с того, что ты собирался использовать «Кошку» в своих целях? Мог ли ты представить, что из этого возникнет такая серьезная проблема? Что «Кошка» отдаст тебе свое сердце? Эта женщина нравится мне как никакая другая. А любовь? Нет, это не любовь... И никогда ею не будет».

Блайхер с ужасом осознает, что его собственное оружие начинает обращаться против него самого. Нет. такой способ ведения войны не по его вкусу. Он не может изображать большие чувства, если их нет. И взять на себя ответственность за то, что у этой женщины возникнут надежды, которые он никогда не выполнит...

— Мне это надоело, — произносит он вдруг громко и допивает вино в своем бокале. — Я уже по горло сыт таким способом ведения войны. Считаю недостойным и просто низким глумиться над людьми, используя их чувства.

«Кошка» смотрит на него удивленно. Она не догадывается, чем вызвана его внезапная вспышка ярости.

— Что с тобой, дорогой? — спрашивает она пораженно.

— Я просто зол, — сердится Блайхер. — Ты что же думаешь, все это проходит для меня бесследно — аресты, лицемерие, да и вся эта война в потемках, которую нам приходится вести? Меня тошнит от этого.

— Может быть, ты и прав, — задумчиво говорит «Кошка». Истинных причин, вызвавших гнев Блайхера она не знает. — Не кажется ли тебе, что в этой войне дело идет о большем, чем только твои или мои чувства? О долге и отчизне — твоей и о моей?

— Мне безразлично, за что мы ее ведем. Люди для меня важнее любого дела, какое бы красивое название оно ни носило. Конечно, там, на фронте, это выглядит несколько иначе...

Блайхер недоговаривает. К нему пришла спасительная мысль — фронт! Ему нужно на фронт. Ведь там идет настоящая война. Там нет никаких наслоений, нет любви, нежности, там нет борьбы за сердце женщины.

В этот момент Хуго Блайхер принимает решение подать рапорт по команде о добровольном уходе на фронт. Прочь из абвера, прочь из Парижа, прочь от «Кошки», пока еще не поздно для него и для нее...

— Точно, — громко произносит он вслух, — я попрошу направить меня в Россию, на фронт — завтра же.

«Кошка» встает, подходит к нему, садится на колени, тесно прижимается и кладет свой пальчик на его рот.

— Успокойся... — говорит она тихо и целует его в лоб. — Помолчи, глупенький, большой мальчик...

Он чувствует, как ее рука нежно гладит его затылок. И прежде чем ему удается что-то сказать, ее губы мягко и страстно прижимаются к его губам. И Хуго забывает о всех своих проблемах и о том, что творится в мире...

На одном из письменных столов в гостинице «Лютеция» — гора папок и документов. Это сообщения агентов, доверенных лиц, отделений абвера, рот радиоперехвата и радиопеленгаторных рот, ведущих контроль за тайными радиопередатчиками. За этим столом сидит полковник, один из трех шефов отдела абвера в Париже, прямой начальник унтер-офицера Блайхера, который сейчас стоит перед ним. И, конечно, не по стойке «смирно», что никак не отвечало бы характеру этого уверенного в себе человека. Но сразу же бросается в глаза, что у Хуго какой-то важный служебный вопрос.

— Не желаете ли присесть, мой дорогой? — спрашивает добродушно полковник. — А что нового о нашей «Кошке»?

Блайхер продолжает стоять, затем сугубо официальным тоном чеканит:

— Прошу направить меня на Восточный фронт, господин полковник!

Шеф поражен. Он достает из кармашка монокль и строго оглядывает Блайхера.

— Ну-ну, мой дорогой, вы, видимо, с ума сошли, не так ли? Что за блоха вас укусила?

Он встает из-за стола, обходит его, берет унтер-офицера под руку и подводит к креслу, стоявшему у круглого столика в углу комнаты. Сам плюхается в другое, достает серебряный портсигар и протягивает его Блайхеру.

— Так, сначала покурим, а потом вы расскажете мне, каким образом пришли к этой сумасбродной идее, — произносит он.

И Хуго Блайхер высказывает ему все, что у него накопилось. Описывает ситуацию, в которую попал совершенно неожиданно для себя, рассказывает, что «Кошка», Матильда Каррэ, по всей видимости, по уши влюбилась в него, что из игры получилось нечто серьезное. Стоящая перед ним дилемма пугает его: с одной стороны, он должен выполнять свой долг солдата, унтер-офицера абвера, а с другой — долг мужчины, кавалера, порядочного парня, каким он в сущности является. Он не в состоянии больше злоупотреблять чувствами этой женщины. Нет, так дальше не пойдет, он не желает продолжать эту коварную игру.

— Вот, собственно, та причина, по которой я прошу господина полковника о своем переводе в другое место, — закончил Блайхер скромно.

Полковник слушает его исповедь молча. Потом качает головой и откашливается. Он уважает этого унтер-офицера: толковый парень, побольше бы таких. Тогда... да, тогда работа немецкого абвера была бы намного успешней, исчезли бы коррупция, пьянство и бесполезное времяпрепровождение...

— Нет, мой дорогой, — произносит полковник громко, хлопает Блайхера по плечу, встает и начинает расхаживать взад и вперед. — Нет, дорогой, — повторяет он еще раз. — Об этом не может быть и речи. Ваша просьба об отправке на фронт делает вам честь. Но я отклоняю ее.

Полковник показывает на горы бумаг на своем письменном столе.

— Посмотрите на это! Взгляните на вещи моими глазами! Ведь я ежедневно получаю такую кучу сообщений от агентов, доверенных лиц и различных источников. И девяносто девять из ста не соответствуют действительности. Это либо слухи, либо попросту ложь.

Полковник делает небольшую паузу.

— И вот из сотни таких бумажонок мне попадается короткое донесение: «Вражеский агент X. арестован мною вчера. Подпись: Блайхер, унтер-офицер». Никаких слухов, никаких предположений, никакого вранья.

Полковник проницательно смотрит на Блайхера.

— Понимаете вы теперь, почему я не могу вас отпустить?!

Хуго Блайхер понимает все отлично. Ему ясно, в какие новые конфликтные ситуации придется попадать не только ему, но и «Кошке», к которой он испытывает горячую сердечную симпатию. Он собирает все свое мужество и делает полковнику предложение, которое звучит, пожалуй, дерзко.

«Кошка» — шпионка. Хорошо. По законам войны она должна быть расстреляна. Тоже хорошо. Но с ее помощью удалось обезвредить целый ряд чрезвычайно опасных подпольщиков и агентов. Надо, правда, признать, что ее помощь была не совсем добровольной. Но можно ли было ожидать чего-то другого от патриотически настроенной француженки? Нет. Следовательно, соотношение «за» и «против» нее уравнивается. Поэтому необходимо предоставить ей возможность более не вступать в новые конфликты с совестью и сердцем. Если уж нельзя отправить в Россию его, унтер-офицера Блайхера, то надо по крайней мере освободить «Кошку» и не мешать ей «улизнуть» в Испанию, неоккупированную часть Франции или в Англию.

Полковник внимательно и терпеливо выслушал аргументы Блайхера. Затем пошел к своему столу, уселся за него и официальным тоном произнес:

— Ваша просьба об отправлении на Восточный фронт, унтер-офицер Блайхер, отклонена. А сейчас отдаю вам приказ продолжить с помощью Матильды Каррэ разгром «Интераллье». Все понятно?

— Так точно, господин полковник! — Блайхер принимает положение «смирно», отдает честь и направляется к двери.

Когда он уже собрался открыть ее, послышался голос начальника, сказавшего тепло и по-человечески:

— Впрочем, Блайхер...

Унтер-офицер удивленно оборачивается.

— Пусть это останется между нами: когда история с «Интераллье» будет закончена, мы с вами вместе подумаем, каким путем можно будет предоставить «Кошке» полную свободу. Довольны?.. Ну что ж... Делайте свое дело хорошо, унтер-офицер!