Рейтинговые книги
Читем онлайн Детство - Василий Сергеевич Панфилов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 92
проще, чем кулаку-мироеду в рай. Какие получше, так деньгу отдай, что пристроиться[51]! Говорят, до тыщщи рублёв доходит, а за такие денжищи-то чегой не енто… не сиропитать?! Лавчонку в селе можно поставить да товаром затоварить, а то и две. За тыщщу-то!

Хозяину моему бывшему ста рублевиков хватило бы за глаза, чтоб нормально учил и по хозяйству не загонял. А то ишь ты, благотворители! За тыщщу рублёв, оно бы кажный взялси! Затрат на рупь, прибытка на два, да ишшо и слава, что людям помогает.

А ентот… вошь-питательный[52], ну его! Мрёт там народишко хужей, чем крестьянская детвора по весне. И круглый год притом! На Хитровке тех, кто оттуда сбег, хватает. Всякое рассказывают, но никто, вот ни на золотник, хорошего чего.

Опять забурчало брюхо и пришлось искать во дворах, где бы присесть, да чтоб лопухи поблизости росли.

– Чегой это ты! – Ребята чуть помоложе встретила меня, не пропуская, насупившись и сомкнув ряды, ровно стеношные бойцы. Задираться против пятерых не стал и по чести рассказал всё как есть. Оно мне надо? Драться-то, коли не лезут пока, да ишшо в чужом дворе. Это токмо кажется, что никого кроме нас и нетути, а вот ей-ей! Бабка чья-то наверняка в окошко поглядывает.

– Во! – Для наглядности задираю штанину, – Видал!? Говорю же, с больнички ушел, потому как в вошь-питательный дом с ея хотели отправить.

– Ух ты! – Белобрысый почти до прозрачности мальчишка присел рядом и потыкал пальцем, – Как хромой-то не остался!

Брюхо опять заурчало и ребята засмеялися.

– Иди! Вот тама нужник, газеты старые тож.

Вышел как, а мальчишки всё здесь – любопытственно, значица. Я так сразу подумал – эге!

– Ну, рассказывай! – Обступили меня они, – Что там в больничке-то, как попал?

– С Ходынки, – И молчу, любопытственность нагоняю.

– Ну?!

– Гну! Я не жрамши должен языком чесать? Мало что не заплетается, а тут вас весели!

Ребята переглянулися.

– Я картофелин парочку могу, – Нерешительно сказал один – тот, что с рыжиной чуть заметной.

– Хлеба могу… и сала чуть, старого, – Отзывается второй.

– Тащи!

Чуть не час цельный рассказывал – про Ходынку, да про больницу, да про Хитровку. Устал уже, да и еду всю, что ребята вынесли, подъел потихонечку.

– Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?! – Издали сказал колченогий мущщина, спустившийся откуда-то из квартир.

– Дядя Аким, тут Егор из больницы сбёг, а до того на Ходынке был! – Загалдели мои новые знакомцы.

– Ишь ты, с Ходынки? Не врёшь? – Он пытующе посмотрел мне в глаза, – Не врёшь… А то вишь ты, много после Ходынки нищих-то объявилось, да все в нос калечеством своим тычут, на жалость пробирают.

С тех домов уходил мало что не по тёмнышку, только-только времени хватало, чтобы до Хитровки добраться. Всё превсё рассказал – про то, как от мастера сбёг, про Хитровку, про Ходынку, больничку, вошь-питательный приют. Не только дядька Аким слухал, но и бабы тутошние собралися.

Вздыхали, а потом всяко-разной снеди с собой в старый штопаный многажды плат, завернули. Картошка, хлебушек, репок парочка старых, яичек варёных. Ни много, ни мало, а дня на два хватит – не зря языком чесал, значица!

* * *

– Само-то подошёл, – Бурчу под нос, подходя к Хитровке, – Одни ишшо с работ не пришли, другие на работу не вышли. Работнички ножа и топора, маму их конём.

– Егорка? – Близоруко окликнул знакомый нищий, побирающийся на папертях так, что хватало только-только на бутылку с немудрящей закуской, да на еду. Не калун какой, а честный пропойца.

– Он самый! Сейчас до своих сбегаю, потом поговорим!

– Егор, тама…

Но я уже не слушаю его, спешу к себе в комнату, к землякам.

– Здрав… – И замираю.

– И тебе поздорову, добрый молодец, – Поворачивается ко мне незнакомое бородатое лицо, выговаривая по вологодски, – а теперь ступай себе.

– Я тут… раньше…

– А чичас мы! – Сурово отрезал дядька, не желая общаться.

Уйти пришлось не солоно хлебавши, в расстроенных чуйствах. Пантелей с бутылкой сидел неподалёку от входа, уже расхороший.

– … вишь ты, – Толковал он, сидючи напротив, – облаву после Ходынки провели. Обосрался Серёжка-то[53], да власти московские, а крайних, вишь ты, на Хитровке нашли. Ворьё-то серьёзное утекло, как завсегда и бывало. Рвань всякую, вроде меня, на тюремных курортах подержали, да и отпустили.

– А земляки твои, – Патнелей допивает из горла и разбивает бутылку об валяющийся под ногами камень, – и рабочий люд всякий, они крайними и оказались. Оно, вишь ты, всё как всегда.

– И где теперя искать их? Тулупчик, опять же…

– Неведомо то, Егорка, – Нищий широко развёл руками, – А тулупчик… забудь!

Видя, что сижу весь, как в воду опущенный, Пантелей меня подбодрил:

– Утро вечера мудреней. Переночуешь с нищей братией, да поутру и будешь разбираться – что да как!

Нетрезво ковыляя впереди, Пантелей довёл меня до комнаты, где и собиралися такие же нищие пропойцы.

– Пятачок с тебя, – Строго сказал он, – За ночлег, понял? Не себе беру!

Отдав пятачок съёмщику, получил место на нарах, оглядываюся тоскливо. Да… здесь вам не там! Земляки мои хучь и приехали зарабатывать, а не жить на Хитровке, всё как-то устраивались. Миски-ложки свои, у иного даже подушка, сеном набитая, бывала!

Верёвочки, опять же, натянуты – чтоб повесить хучь што и от соседей отгородиться. Картинки лубошные, патреты барышень симпатишных из газет старых, опять же. И чистенько.

Понятно, что без вошек и клопов совсем никуда, но здеся, у нищих, они только что строем не ходят! И грязища!

– Новенький? – Осведомилась какая-то баба в нескольких заплатанных халатах один поверх другого, вынув циргарку изо рта.

– Егорка-конёк заночевать у нас решил, – Ответствовал Пантелей, – Дай-ка прикурить, Михалыч.

Баба, котора Михалыч, дала, и знакомец мой прикурил прямо от цигарки.

– Скопец ён, – Поведал Пантелей тихохонько, – В молодости того… оскопился, скопцы за такое деньги сулят, порой немалые. Думал разбогатеть, да не пошло впрок!

Нищие всё собиралися, подходя уже впотьмах. Все пьяные, грязные, вонючие. Лежащий где-то под нарами пьяный шумно опростался, и нищие начали кто смеяться, а кто и ругаться. Засранца решили выкинуть в колидор, но вступилися дружки.

– Не замай! Деньги плочены за место.

Началася драка, посереди которой пытался плясать какой-то полусумасшедший, визгливо напевая обрывки частушек. Быстро угомонившись, начали брататься, целуяся взасос.

– Эх, по нраву мне жистя такая! – Пателей соскочил с нар и начал стучать отлетающими подмётками опорок о гнилой пол, – Барами живём! Всегда пьяные, всегда весёлые!

Ему начали хлопать, вопя вразнобой песенки, а кто-то вытащил из-под нар разбитую гитару,

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 92
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Детство - Василий Сергеевич Панфилов бесплатно.
Похожие на Детство - Василий Сергеевич Панфилов книги

Оставить комментарий