Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не заметил, как с мыслями о спасении человечества заснул Сашка. Разбудил его стук закрывающейся двери. На пороге с приличным таким мешком за плечами, вся мокрая, стояла Анна.
— Рассказывай! — набросился на неё, вскочив с топчана, дурень.
— Пошёл ты в ж… — ладно, чуть мягче, — Помоги лучше. — Девушка стала сползать по стенке.
Виктор бросился к ней, прислонил к стене и попытался мешок из рук вырвать. С первого раза не получилось. Пальцы судорогой, что ли, свело у кикиморы. Еле разжал. И ощутил вес мешка. Это килограмм пятнадцать… Ага пуд. То есть, она — эта соломинка, тащила пудовый мешок десять километров. Двужильная. Дальше вдвоём, поддерживая друг друга добрались до топчана и Сашка сгрузил Анну на шкуры. Она улеглась, как покойница, вытянулась вся в струнку и руки сложила на Солнечном сплетении. Лежала тяжело вздыхала и глаза даже не открывала. Сначала снедаемый любопытством дурень хотел её подвигнуть на рассказ вопросом, но глянул на худую девочку, жалко её стало, подсел на топчан и стал по голове поглаживать. Платок сбился на шею, высвободив красивые плотные такие и толстые каштановые волосы чуть на висках в кудри закручивающиеся. Ну, плоек сейчас не лишку, так что природная кудрявость.
Мурлыкать кикимора не стала, но затихла как-то, перестала дышать даже. А потом как откроет свои карие глазищи. Интересный цвет у радужки, он, конечно, карий, но не коричневый, а почти золотой, необычные глаза. Такие ведьме и положены.
— Ты чего, дурень? — не меняя позы, одними губами спросила Анна.
— Тяжело было нести, пожалел, — застеснялся Виктор Германович.
— А-а. Да. Тяжело. А жалеть не меня надо, а тебя. — Кикимора села на топчане, оперлась спиной на доски стены. — Померла твоя матушка. Говорят, во сне умерла, тихо. Сердце не выдержало. От горя мол, что сынок сгинул.
— Не успел… — Сашка встал и направился к выходу. Одному захотелось побыть. Эта женщина была ему никто. И она любви материнской к нему не сильно-то выказывала. Или может перегорело за пятнадцать лет. Намучалась с дауном. Но он хотел её спасти. И не успел. Сам виноват, чего полез подслушивать, чего нового хотел услышать? Надо было просто по плану действовать. Яд был. Вино было. Уж придумал бы как объединить две жидкости. А теперь что?
— А теперь что делать будешь? — прочитала его мысли подкравшись сзади ведьма Анна.
Событие двадцать девятое
Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути.
Сидели вместе на топчане, смотрели как потрескивают прогоревшие угольки в очаге, покрываясь серым налётом пепла.
— Жизнь, тоже как пеплом сейчас покрылась, — Сашка махнул рукой, прогоняя непонятливого комара. Дымили же. Чего не ясно? Вам тут не рады.
— Жалко тебя, дурень. Что теперь делать-то будешь? — кикимора взяла его ладонь в свои и сжала. Холодные ладошки. Нечисть. Одно слово.
Сашка тряхнул головой, дурные мысли из неё выбрасывая, хватит жалеть себя. Вон, девки уже утешают. Докатился.
— Что задумали, то и буду…
— Будем. Тебе, дурень, без меня не справиться, — кикимора ткнула его кулачком игрушечным в бок. Острый какой и жёсткий кулачок. Последние сопли из головы выбил.
— Ай! А чего ты меня дурнем обзываешь? — Интересно же.
— Так ты дурень и есть. Ты себя видел? Сходи к озеру глянь. Как есть дурень! — фыркнула шишига.
— Я есть Грут.
— Чего? Какой кнут? Ох, дурень. Что делать будем? Яд у меня есть. Он без запаха, и цвета почти нет. Если в бутылку с вином, как ты хотел булькнуть, то и незаметно будет, — снова ткнула его в бок Анна. На этот раз локтем. Не повезёт её мужу будущему, все конечности у неё острые. И там острое все…
— Там штопор нужен, — вспомнил проблему Виктор Германович.
— Топор? — ну с дикцией получше стало, но до идеала далеко.
— Ш… топор. Это такой инструмент, пробки из бутылок вынимать. Закручиваешь в неё и дергаешь потом. Винт. — Кох показал, как вкручивают штопор.
— А без него нельзя? По-другому открыть можно?
— Гусары саблей открывают. Как-то выбить ещё можно, но не с нашими силёнками, — замахал вновь культяпками Сашка — дурень. Комар не отставал, назад припищал.
— А где этот ш-топор достать? — кикимора тоже ввинтила чего-то.
— В буфете лежит. Но с моими руками не завернуть и не вытащить потом, — показал тоненькие ручки Сашка с кривыми пальцами.
— Так а я? Вдвоём пойдём. Собак не слышала? — повернулась к нему шишига. Ух ты, в свете догорающих углей глаза просто волшебные стали. Прямо жёлтые с красным отливом. Не страшные при этом, а притягательные, так и хочется в них заглянуть.
— Нет у нас собак. Мать лая не переносит. М… Не переносила.
— Ну, будет себя жалеть. Некогда. Потом я тебя пожалею. Нет собак и хорошо. Сегодня идти надо. А то послезавтра похороны. И народ соберётся, а сейчас если вино откроют, то только сами умрут.
— А если не будут пить? Потравим родственников и соседей? — вдруг дошло до Сашки.
— Дурень. Как им на радостях не выпить. Собирайся, пошли. Нам ещё десять вёрст до твоего Болоховского идти. Хорошо, хоть небо ясное и луна на небе, — кикимора Анна вскочила с топчана и дёрнула дурня за рукав бабкиного платья. Так в нём и ходил. Нет ведь другой одежды. Унисекс.
— Я десять вёрст не дойду? Больше километра мне не пройти.
— Чего, какие киметра? — остановила порыв девушка.
— Больше версты мне не пройти, я пробовал, — ткнул пальцем в свои ножки худенькие Кох.
- Охота на Тигра книга первая КВЖД (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Попаданцы
- ВЦ - 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Попаданцы
- Возвращение блудного Брехта - Андрей Готлибович Шопперт - Исторические приключения / Попаданцы / Периодические издания
- Колхозное строительство 2 - Андрей Готлибович Шопперт - Попаданцы
- Вовка-центровой 5 - Андрей Готлибович Шопперт - Попаданцы / Периодические издания
- Вовка-центровой 4 - Андрей Готлибович Шопперт - Попаданцы / Периодические издания
- Царская немилость (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Попаданцы
- Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- И опять Пожарский - Андрей Готлибович Шопперт - Альтернативная история / Попаданцы
- Монгольские степи. Халхин-Гол (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Попаданцы