История Германии в ХХ веке. Том I - Ульрих Херберт

в высшие классы, а в искусстве возобладали декаданс и «американизация», – констатировал Клас.

Если подобные сетования еще соответствовали широко распространенным в то время критическим взглядам на эпоху модерна, то постулируемые Класом причины такого развития событий и сформулированные им требования выходили за рамки обычного. Одну из причин кризиса он видел в притоке иностранных сезонных рабочих в сельские районы Восточной Пруссии и далее в германскую промышленность, поскольку из‑за смешения с этими – преимущественно польскими – рабочими грозила утрата немецкой расовой субстанции. Кроме того, по мнению Класа, роковую роль в судьбе Германии в последние десятилетия играли евреи: с широким распространением индустриализации наступил «звездный час» евреев, потому что «их инстинкт и направление мысли ориентированы на приобретение материальной выгоды». «Элементы поспешности, бесцеремонности и моральной бесчувственности», по мнению Класа, проникли в экономическую жизнь только через евреев «с их беспринципностью, жадностью, безразличием к справедливости и несправедливости, чести и бесчестию». Поэтому они захватили главенствующие позиции в тех областях, которые особенно характерны для нового индустриального общества: к ним, по словам Класа, относились журналистика, театр, а также «юридическая профессия, университетская профессура и медицинская карьера». Теперь, заявлял автор, уже слишком поздно для умеренных преобразований, которые пыталось проводить правительство: «только катастрофа» сможет создать условия для обновления: для преодоления внутренних опасностей Германии необходима большая война. В случае победы будет избран национальный рейхстаг, который затем инициирует изменение конституции, с тем чтобы отменить всеобщее равное избирательное право и установить вместо него систему голосования, в которой привилегированное положение было бы отведено предпринимателям, помещикам, чиновникам высших рангов, людям с высшим образованием, а также предпринимательскому среднему классу. В случае же поражения («а такая возможность не испугает храбрецов, ибо 65‑миллионный народ не может быть побежден; поэтому это будет лишь временным несчастьем») нынешний разлад усилится до хаоса, «который может быть вновь приведен в порядок только властной волей диктатора». А если войны не будет – «тогда надо будет выстоять, и помочь должен будет государственный переворот». В любом случае, подчеркивал Клас, необходимы подавление социал-демократии, изгнание из страны всех социалистических агитаторов, разгром профсоюзов, запрет ненациональной прессы, но прежде всего – решительные меры против евреев: на всех евреев в Германии должно быть распространено действие законов, регулирующих правовое положение иностранцев, и они должны платить двойные налоги. Дальнейшая еврейская иммиграция должна быть прекращена; решающим фактором следует считать происхождение, а не религиозную принадлежность. Евреям должен быть закрыт доступ к любым государственным должностям, к службе в армии и к профессиям юристов, учителей и директоров театров. Кроме того, они должны быть лишены избирательного права.

Пропагандируемый в книге Класа антисемитизм содержал все элементы поворота против политических и культурных эффектов эпохи модерна. Считалось, что евреи особенно успешно справились с вызовами, которые принесла с собой новая эпоха, и не без оснований: они в непропорционально большой степени принадлежали к буржуазии, особенно усердно получали образование и – как у большинства религиозных или этнических меньшинств – их вертикальная социальная мобильность была особенно целеустремленной и успешной. В 1901 году в Пруссии образование выше начальной школы получили 7,3 процента детей из христианских семей, а среди евреев этот показатель составил 56,3 процента. В модерной индустриальной экономике, в банковской сфере, а также в академических профессиях евреи были необычайно широко представлены на рубеже веков. Средний доход у евреев в то время был примерно в пять раз выше, чем у немцев-христиан. Особенно нерелигиозные евреи почти не были связаны с традициями домодерной эпохи и в новых условиях у них лучше получалось сориентироваться и найти себе место, чем у многих христиан и особенно у ретроградно ориентированных представителей буржуазии образования. В фигуре еврея антисемиты свели воедино все свои антипатии и страхи, связанные с негативными (в их восприятии) побочными эффектами эпохи модерна в Германии, приписывая все это проискам очень небольшого меньшинства[31]. Этот памфлет майнцского адвоката, где смешались радикальный национализм, антисемитизм, антисоциализм и антилиберализм, стремление к государственному перевороту и к войне, отражал программные тезисы новых правых, которые с конца 1890‑х годов стали объединяться в националистические массовые организации и для которых Пангерманский союз выступал в качестве своего рода координационного центра. Кроме того, существовали ассоциации буржуазии, объединившиеся после выборов в рейхстаг в Германскую имперскую ассоциацию среднего класса, которая, в свою очередь, сыграла ведущую роль в создании «Картеля производящих сословий», в который объединились Союз сельских хозяев, Центральный союз немецких промышленников и Объединение христианских крестьянских союзов с целью «защиты национального труда» и борьбы с социал-демократией. Кроме того, в лагерь новых правых входили многочисленные студенческие корпорации, которые уже в течение многих лет не терпели в своих рядах евреев, а также старые и новые антисемитские группы, такие как Немецкий союз, Вагнеровские ассоциации и объединения Гобино, Имперский союз «Молот». Число членов в этих радикально антиеврейских организациях было невелико, но благодаря их связи с массовыми организациями и консервативными партиями их идеи получили определенное распространение. Эти группы вышли на политическую арену как новый фактор, значение которого неуклонно возрастало и который, в отличие от консерваторов, не проявлял никакого уважения к правительству империи и канцлеру и выступал за бескомпромиссный военный курс во внешней политике, не придавая никакого значения дипломатическим переговорам[32].

ПЕРЕД ВОЙНОЙ

С начала века в европейской внешней политике произошла смена парадигмы. Строя флот и пропагандируя немецкую «мировую политику», Германская империя оказалась противником единственной реальной мировой державы того времени, Великобритании, не имея на своей стороне ни одного сильного союзника. Эта констелляция доминировала в развитии событий в Европе в последующие годы. В ответ на вызов со стороны Германии Великобритания уладила свои конфликты с Францией и Россией и менее чем за пять лет превратила свои связи с обеими державами в такой прочный, хотя и неформальный, союз, что Германия попала в изоляцию, в формировании которой сама же ранее сыграла не последнюю роль и которую теперь воспринимала как «окружение». И в гонке вооружений, подогреваемой военно-морской политикой Германии с ее программой строительства флота, Великобритания, вопреки ожиданиям Берлина, легко смогла сохранить свое превосходство над Германией. В ходе обострения внешнеполитических конфликтов антигерманский национализм в Англии и антианглийский национализм в Германии приобретали все более резкий и воинственный характер, что, в свою очередь, делало все более трудным проведение внешней политики, которая была бы направлена на достижение компромисса и гасила бы такие разбушевавшиеся эмоции[33]. Тем не менее нельзя сказать, что некая прямая линия развития событий вела от этого момента к началу войны летом 1914 года. Скорее, способность великих держав