Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая

стояло.

– Но если они сюда поехали… Алмас-кан ведь знал о нас. Тот черноусый булгарский ярл, с которым сыновья Альмунда так подружились, сказал, что пропускает нас по велению кана.

– Наши булгары сказали, что не от Алмас-кана! – напомнил Виги.

– А от кого? От конунга ётунов?

Арнор развел руками: ни от кого, выходит.

– От «уважаемых людей», – добавил он. – Самуил даже назвал нам их имена, но такие имена бывают только у троллей, и я ни тролля не запомнил. Какой-то там Наглаил сын Гадиила… Мухер сын Бухера…

За столами поднялся хохот. Ямбарс, догадываясь, что речь идет о его спутниках, сверкнул на гостей темными глазами, но незнание языка не давало даже уяснить, о чем речь.

– Кто бы они… они ни были, – Гудбранд поднялся, опираясь руками о стол, ибо выпитое пиво уже тянуло его книзу, – скоро их станет на одного меньше! Я сейчас уеду… но я вернусь через три дня!

С этими словами он выбрался из-за стола и удалился, к облегчению Дага. Он поддержал свою честь, дав понять, что обиды не спустит, но владеет собой, и теперь надо было подождать, пока сойдет хмель.

– Пошел греться под бочок к своей рабыне, – шепнула Гисла Арнэйд.

После ухода Гудбранда Даг вздохнул с облегчением и сам наконец смог приналечь на пиво. Окончание пира не отмечено было никакими особыми происшествиями, и за полночь гости наконец улеглись спать на помостах.

– Ну, Камень – это еще не так плохо, – говорил Арнор, когда семейство Дага, наконец со всеми простившись, шло от гостевого дома к себе. – Могло быть хуже, что-нибудь вроде…

– Стрела в Башке! – подсказал Виги. – Однорогий Олень!

– Или Дыря… нет, за такое я сразу убил бы.

– А ты, кока[28], настоящая валькирия! – обратился Виги к Арнэйд. – Встреча с тобой… ой! – Нетвердо держась на ногах, он споткнулся обо что-то в снегу, взмахнул руками и клюнул бы носом дорогу, если бы Арнор не подхватил его за ворот кожуха. – Встреча с тобой послы… посылает отважных мужей на смерть!

– Да неужели они будут драться до смерти? – усомнилась Арнэйд, с другой стороны держась за руку Арнора. Она-то пьяной не была, но полагала, что ему может понадобиться ее поддержка. – Отец такого не допустит!

– Не допущу! – подтвердил Даг. – Мне здесь не нужны трупы – даже этого бродяги, не говоря уж о Гудбранде. Я им выставлю мягкие условия.

– Но так или иначе, – утешил сестру Арнор, – от одного из них мы через три дня избавимся.

– А что делать с оставшимся?

– Если все пройдет, как я надеюсь, то и оставшийся задержится ненадолго. Если Хавард одолеет Гудбранда, едва ли ему будет удобно здесь засиживаться.

Глава 10

Наутро Арнор поднялся намного раньше, чем Арнэйд ждала.

– Посмотрите на это полено! – презрительно говорил он, стоя возле полатей, где лежал, зарывшись в одеяло, Вигнир. – Где ты там, апсар[29]? Небось малодушно помышляешь о смерти?

Арнор и сам выглядел не слишком бодрым, вокруг глаз у него темнели тени. Много пить на священном пиру считается непременной обязанностью мужчины, но от обилия пуре назавтра, мягко говоря, нездоровится.

– Пробуди в себе дух древней доблести! – требовал Арнор. – Твоя больная башка требует: сдохни! А дух говорит: встань и иди на битву!

Перед тем как умыться, Арнор послал Еркая, младшего брата, в дом Кеденея за Хавардом и велел ждать его во дворе. Поскольку Хавард на пиру не был, то пришел быстро и трезвый. Арнор, зная, чем можно победить похмелье, вручил ему щит Виги и палку, по длине и весу схожую с мечом. Когда такие же похмельные гости стали понемногу выползать на воздух из гостевого дома, эти уже вовсю сражались во дворе Дагова дома: Арнор хотел не только сам подлечиться, но и дать Хаварду возможности восстановить навыки боя, которые ему совсем скоро понадобятся.

Даг с утра был довольно хмур, и не только из-за головной боли. Вчера его отвлекали заботы и воодушевление священного пира, но сегодня главной заботой стал грядущий поединок между Гудбрандом и Хавардом. Едва проснувшись, увидев место Арнора пустым и услышав стук палок по щитам во дворе, он понял, что это значит. Как жрец и хранитель законов, он мог потребовать, чтобы бойцы бились не до смерти, а победу или поражение определяла первая кровь или вовсе – вытеснение противника с площадки, тогда бой мог бы закончиться, при известном искусстве соперников, без единой царапины. Но неприятно было, что в ссору замешаны один из видных местных жителей и никому неизвестный пришелец, которого именно сын Дага привел в Силверволл; еще неприятнее было, что их ссора вышла из-за Арнэйд. Сама она тоже не искала славы смертоносной девы, из-за которой убивают друг друга мужи, и сидела хмурая.

– Послушай, Виги, – сказал наконец Даг и взглянул на младшего сына: тот, бледный, вяло жевал кашу. – Вы трое рано потеряли мать, и я не совался в те дела, в которых женщины разбираются лучше… Арни в тот раз так не повезло с дочерью Тойсара, и я не принуждал вас к женитьбе, пока вам не хотелось вешать себе на шею вот это все, – он мельком кивнул на Ошалче и шестерых малых детей, сидящих за столом; видя, что отец не в настроении, те были в этот раз непривычно тихими. – Я дал вам посмотреть мир, проявить себя. Хотя тебе тогда было всего семнадцать. И один раз, и другой. И теперь я не вмешиваюсь в ваши дела. Вы доказали, что вы мужчины и сами отвечаете за свою честь. Вы можете выбрать себе каких угодно невест, хоть из русинов, хоть мерен удыр[30], я даю слово, что приму любую кели[31], которая вам придется по душе, лишь бы из свободных женщин. А пока вы этого не сделали, вы держите в доме и сестру, а для женщин ведь время идет быстрее. За Гудбранда, я так понял, она не пойдет. Ее я тоже принуждать не стану. Но хотел бы я знать, где мы найдем для нее жениха? Может, спросим у сборщиков, когда они приедут, нет ли у них в Хольмгарде кого подходящего? Раз уж в Бьюрланде для нее никто не хорош.

– Ты очень к нам добр, отец, мы это понимаем, – промямлил Виги.

Вот о чем его сегодня думать не тянуло, так это о женитьбе. Хотя сейчас ему был двадцать один год – именно в этом возрасте женился его собственный отец.

– И вы все понимаете, что за этого бродягу она не выйдет, даже если он выиграет три поединка, ведь так? – Даг взглянул на Арнэйд.

– Я вовсе и не желаю за него выходить, – ответила она, опустив глаза.

– Смотри, а то как бы не пошли слухи, что он тебя одурачил[32].

– Этого не может быть, чтобы Арно оказалась такой глупой и позволила себя одурачить! – куда горячее ответил Виги. – А если кто станет распускать такие слухи, то мы ему их забьем обратно в глотку вместе с зубами, пусть так и запомнит!

Растворилась дверь, долетел со двора стук палок и голос Арнора. В дверной проем пролез длинный, худой, с вытянутым лицом темноволосый мужчина – Бард. Он тоже был из «булгарской руси», темная борода и карие глаза обличали значительную примесь булгарской крови.

– Аван-и? – по-булгарски приветствовал он хозяев, осматриваясь и кланяясь Дагу.

– Аван-ха! – ответить ему могла только Арнэйд. – А как у вас?

– Самуил-бек просит… спросит, а-а-а… – Бард помялся, вспоминая слова, – может ли этот бек дать ему беседу.

Видно было, что северный язык ему привычен куда меньше, чем Хаварду; а может, он просто был неловок на речь.

– Да, я сам хочу с ним повидаться, – кивнул Даг. – Пусть он придет сюда, в гостевом доме еще не прибрано.

Бард ушел за Самуилом. Даг велел Ошалче увести детей в кудо, и Арнэйд хотела уйти с ними, но во дворе ее остановил сам старый булгарин:

– Я приспел. Стань здесь, ты поможешь, что я скажу вам, и сказать мне ответ.

Видимо, Самуил не очень полагался на Барда как на толмача, а Хаварда не хотел отвлекать от более важного дела. Арнэйд вернулась: ее смущал этот раздор, но хотелось услышать, что отец и Самуил будут о нем говорить.

– Я не допущу, чтобы ваш человек был убит, – сразу объявил Даг, когда после приветствий собеседники сели. – Я назначу такие условия поединка, чтобы они остались живы оба. Но, чем бы все ни кончилось, думаю, вам лучше не оставаться здесь потом.

При содействии Барда беседа вязалась плохо. Согласный с тем, что им следует поскорее уехать, Самуил расспрашивал