Доверие - Димитр Ганев

к переполненной народом площади, Игнатов поглядывал на новые столбы с натянутыми проводами, посмеивался: «И когда только успели?» Он понимал, что ему готовили сюрприз.

В этот миг Красново осветилось. Люди замолкли, подняв головы к маленьким солнцам, залившим село ярким светом, и дружный крик взорвал тишину. Громко, торжественно ударил барабан, заиграли гайды. Звуки эти, ударяясь о синие скалы, возвращались эхом и, набравшись новой силы, разносились по долинам. Женщины присоединились к группам мужчин. «Добро пожаловать, господин капитан!», «За счастливую встречу, господин капитан!», «С прибытием, господин капитан!..» — раздавались возгласы. Село будто вмиг стало другим, даже собаки не лаяли, как обычно, услышав дробь барабана. Капитан, сопровождаемый Пармаком и двумя своими помощниками, медленно пробивал себе путь ко входу в здание общины — он хотел позвонить оттуда в штаб дивизии и сообщить, что благополучно прибыл, но пестрая людская стена преграждала ему путь.

— Я здоров! Все прошло! Бесконечно вам благодарен! — Игнатов кивал, с улыбкой отвечая на рукопожатия.

В электрическом свете видны были только улыбающиеся лица — лица людей, с которыми он сидел в засадах, косил сено, в праздничные дни ходил на охоту. Людей, которые иногда и сердились на него, проходили мимо, не здороваясь. Теперь мужчины всего Краснова собрались, чтобы встретить его, посмотреть на него после ранения и поблагодарить за то, что он принес им свет.

Пармак пробил дорогу в толпе и, подождав, когда трое офицеров подымутся на площадку перед дверью, поднял обе руки. Громкий его голос загремел над толпой:

— Люди, в Красново пришел свет! — Громкое «ура» заглушило его голос. — Нет больше темноты! Один человек… Наш командир Игнатов… — Новые крики заставили его подождать, перевести дух, чтобы еще раз, еще громче произнести его имя. — Игнатов, наш командир… Предлагаю встретить его нашим родопским угощением здесь, на площади! Люди, идите домой и тащите сюда все, что есть!

Площадь опустела. Только сейчас залаяли собаки, но барабан заглушал их, а тонкая мелодия гайд вилась, будто лаская электрические лампочки своими печальными звуками, будто плача от радости.

Из тени старого дуба вышел урядник Славеев и быстрыми шагами направился к штабу. В эту ночь он ждал Караосмана, а прибыл Игнатов. Айши все еще не было. Все попытки получить о ней хоть какое-то известие остались безуспешными. По дороге он встретил маленького «адъютанта» командира и бросил ему:

— Полегче, упадешь!

— Никак нет! — ответил Тимчо и побежал к площади.

Игнатов и Пармак стояли у лестницы. Мальчишка подобрался сзади и уцепился за руку капитана.

— А, вот и мой адъютант! — Игнатов обнял мальчика.

— С прибытием, господни капитан! — задыхаясь, проговорил Тимчо.

— Спасибо! Ну как, научился на Зите ездить? Или все еще падаешь?

— Они ее отравили! — грустно сказал Тимчо, подняв голову.

Подпоручик дернул мальчугана за ухо: выдал военную тайну.

— Как? Отравили Зиту? — переспросил Игнатов подпоручика.

— И Кома! — ответил Занин виновато.

— Кто?

Подпоручик пожал плечами.

— Давайте пока оставим этот разговор, господин капитан, — сказал Пармак и подал знак оркестру.

Гайды заиграли, снова ударил барабан. На площади люди уже расстилали пестрые одеяла, ставили на них бутылки, тарелки, резали хлеб. Со всех сторон села стекались мужчины и женщины.

Пармак занялся наведением порядка за «столом», а Игнатов и Занин отошли в сторону. Капитан долго молчал, после спросил грустно:

— Как же это произошло?

— Кто-то из штаба…

Подпоручик не хотел давать полной информации и ограничился только сообщением, что не посторонний, а свой человек отравил лошадей, но Игнатов все так же настойчиво смотрел на него.

— Ладно, вам расскажу подробно, господин капитан. В эту ночь у нас, по-видимому, будут другие дела. Прибыл наш «приятель». Чудом ускользнул от нас на мосту — автомат его зацепился за перила. Мы его ранили, но…

— Господин капитан, прошу! — Пармак взял офицеров под руки и повел к дубу, под которым накрыли специально для военных.

Они уселись на одеялах, им наполнили рюмки ментовкой. Оркестр заиграл «Подуй, подуй, ветер». Откуда-то, как вздох, раздался неуверенный голос. За ним последовали нестройные, но уже более смелые голоса, а потом все запели во весь голос: «Открой путь в Драму, там есть…» Месяц, чистый и полный, светил над скалистыми хребтами, проливая золотой свет, все больше сгущавшийся в низких местах.

В эту лунную ночь Караосман опускался по крутому склону Белтепе — вниз, по обрыву, — спешил к Краснову, над которым неслась песня и слышалась дробь барабана.

26

В глубоком погребе, освещенном мерцающей коптилкой, они были одни — Караосман и Славеев. От центра села долетала протяжная песня, в мелодию ее вплетался тонкий голос гайды. Караосман лежал в своей обычной позе на медвежьей шкуре. В бледном свете коптилки лицо его казалось еще более худым и изможденным. Он был в галифе, в расстегнутой куртке, под которой висели на поясе гранаты. От туристских ботинок на толстой резиновой подошве и от его потных ног в шерстяных носках нестерпимо воняло, но Славеев не чувствовал этого запаха — он привык к нему.

— Говоришь, вернулся? — сказал Караосман, глядя в потолок.

— Обоим повезло, — ответил урядник, виновато опустив голову.

Он подробно рассказал и о заложенной возле лесной сторожки мине, и о неудачной засаде, устроенной в доме подпоручика Занина. Караосман слушал и думал о том, что обстановка, в которой действовал, осложнилась. Когда объяснения не удовлетворяли его, он обычно рычал в ответ, но на этот раз ни один мускул не дрогнул на его лице. Славеев подробно описал ему покушение на Занина. Помолчав, Караосман вернулся к вопросу о неудачном покушений на командира участка капитана Игнатова.

— Насчет Мето — ясно. Убил его Игнатов, — пробормотал он. — А Сингер? — Это была кличка другого, в которого капитан стрелял и думал, что ранил его. — Куда Сингера дели?

— Целый день район обыскивали — и ничего! — Урядник придвинулся ближе. — В донесении, которое отправили в штаб дивизии, дословно сказано: «На месте, происшествия был найден с простреленной головой и грудью бандит Мето Караибрямов, по кличке Хромой. Другой успел скрыться в кустах… По пути он обронил обойму от «томпсона». Прочесывание района не дало результатов». — Помолчав, он добавил: — Вот все, что мне известно.

— Значит, не убили. А мы два дня его ждали — и не дождались. Как же так? Должен же он где-то быть — или на земле, или на небе!

Урядник не спешил с ответом — не хотел сообщать о том, что еще больше рассердило бы Караосмана.

Долгая, мучительная пауза затянулась. По-прежнему доносились звуки протяжной песни.

— Не успокоятся никак, — тяжело вздохнул Славеев.

— Приходится теперь слушать, — прошипел Караосман. — Мы им готовили, а тут вот… Кто виноват?

— Остается только удивляться! Взрывом